В БЕЗДНЕ ВРЕМЕН. ИГРА НА ОПЕРЕЖЕНИЕ - Алексей Рюриков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
14.07.1928 г. Российская империя. Пермь
А ситуация образовалась действительно глупая, хотя и не особо загадочная. Слежку в Вятке и поезде Штубис за собой не заметил и, выйдя из вагона, по привокзальной площади шел спокойно. В Перми жил его старый знакомец, Сивилев, рабочий, из большевиков. От партийной деятельности давно отошел, однако человек надежный, не раз помогал. У него и собирался Генрих большую часть денег с налета припрятать. Потом, через годик, как шум уляжется, вернуться, забрать. Через границу сейчас с большой суммой ехать опасно, в банк сдавать тоже, на всю страну от их экса шум поднялся.
«Ничего, Василий - мужик надежный, в сохранности будет, - спускаясь по лестнице на запыленную привокзальную площадь, в который раз подумал Штубис. - Отсижусь в Китае, и в Канаду. Поездом из Читы через Москву в Одессу, по дороге деньги в Перми заберу, а в Одессе на пароход. Рубли в Стамбуле поменять можно, там их неплохо берут. От Китая до Канады ближе, конечно, да лучше уж крюк сделать».
Сойдя перрона, он подошел к извозчикам, осмотрелся.
- Куда едем? - лениво поинтересовался «ванька».
- До гостиницы на Сибирской везешь? - высокомерно поинтересовался привыкший к общению с рикшами латыш.
- «Королёвские» номера? - подобрался удивленный извозчик. - Подброшу, чего ж.
Вот тут Штубис и сделал ошибку. Отвык в Китае. Гостиница была первостатейной, да одет он был уж больно непрезентабельно. У прохаживающегося здесь же, на площади, околоточного личность потертого мещанина с большим баулом совершенно не увязывалась с дорогими номерами лучшей в городе гостиницы…
Когда к находящемуся на пределе нервных сил налетчику подошел околоточный и попросил «документ», Генрих реагировал внешне спокойно. Достал из внутреннего кармана лоснящегося пиджака паспорт, протянул. Хотя в состояние пришел настороженное.
«Облава? - мелькнула мысль. - Не может быть. Спокойно, спокойно. Мало ли, документы зачем проверяют?»
Он отвык в Маньчжурии, что у белого человека могут спросить, отчего он едет в дорогую гостиницу. И сейчас не понимал, почему этот огромный, почти двухметровый классического, даже несколько карикатурного вида околоточный смотрит на него подозрительно. Потому и психовал.
«Только бы в баул не полез», - билась мысль. Мысль была понятной - в бауле, зашитые под подклад, лежали сто тысяч рублей. Его, Штубиса, доля.
* * *Шерстобитов служить в полицию пришел десять лет назад, сразу после войны. И сейчас он решил проверить подозрительного типа практически машинально. Ну сами судите: скромно одетый чухонец, с нищей прибалтийской окраины империи, со здоровущим чемоданом - да в дорогущую гостиницу. И теперь, изучая пребывающий в порядке паспорт, он нутром чувствовал неладное.
«Нервничает чухна, - подумал Иван, невзначай рассматривая Штубиса. - Как есть нервничает. А с чего? Небось украл что либо растратчик. Что в бауле, интересно?»
- Вещички предъявите, - пробасил он. Потыкал для внушительности в бок чемодана оттопыренным большим пальцем и добавил: - В целях досмотру.
Штубис, медленно потянувшись к баулу, неторопливо, но внимательно огляделся. На площади народу было немного, рядом вообще никого, только поблизости от пролетки крутился какой-то щуплый паренек, похожий на карманника.
«В баул тыкает, - холодея, размышлял Генрих. - Определить хочет, не зашито ли? Где ж я спалился? Так, баул показывать нельзя, нащупает. В пролетку - и ходу».
Город он знал, отлеживался у Сивилева после налета в Казани. И затеял рискнуть.
- Сейчас, сейчас, - успокаивающе кивнул он полицейскому, склоняясь к баулу. - Сейчас… - Резко выхватил из внутреннего кармана небольшой «браунинг» и в упор выстрелил Шерстобитову в сердце. В гаме вокзала выстрел прозвучал тихо, никто не оглянулся. Тело околоточного медленно заваливалось вперед, Штубис уже забросил баул в пролетку, прыгнул туда сам, разворачивая ствол пистолета на кучера, но в это время почувствовал рывок за ногу. Вертевшийся рядом непримечательный паренек сдернул грабителя вниз, перехватил руку с пистолетом, завернул… а на помощь к нему уже бежали двое таких же, неприметных, одетых мастеровыми, филеров.
22.07.1928 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов
«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА.Штубис Генрих Эрнестович, 1894 года рождения, уроженец Курляндской губернии, католик. Определенного места жительства не имеет.
По поводу заданных мне вопросов поясняю, что после отбытия наказания на каторге я вошел в боевой отряд анархистов в Москве. Во время восстания в марте 1921 года участвовал в обстреле войск, посланных на подавление. Тогда я и познакомился с Фриновским, который тоже входил в отряд анархистов. После того как восстание было разбито, я и Фриновский ушли на Кавказ, где через знакомых анархистов вступили в банду «Трест». Все связи с «Трестом» я поддерживал через человека, известного мне по кличке «товарищ Филиппов», и Фриновского, который стал старшим нашей ячейки из пяти человек. Однако в мае 1922 года жандармы арестовали главаря «Треста» Уральца и застрелили Филиппова, причем во время встречи с ними Фриновского. Сам Фриновский смог выпрыгнуть в окно и убежать. Опасаясь арестов, мы разошлись. Я, опасаясь ответственности, эмигрировал в Маньчжурию. Там через год я встретил Фриновского, он уже служил у Чжан Цзолиня начальником сотни из русских. Фриновский предложил мне поступить на службу. Поскольку я был лишен возможности иным способом заработать себе на пропитание, я вступил в его отряд. Так как мы с Фриновским были давно знакомы и он мне доверял, он сделал меня своим помощником.
В середине 1924 года Михаил подошел ко мне и спросил, не хочу ли я заработать много денег. Я ответил согласием, и он предложил мне войти в банду для совершения налета на территории России, пояснив, что знает, где будет находиться крупная сумма денег и золото, поскольку у него имеется наводчик китаец. Операцию в Пишпеке спланировал Фриновский. Границу мы перешли с помощью людей Чжан Цзолиня из числа хунхузов. Знал ли сам Чжан Цзолинь, что мы собираемся совершить разбой на территории Российской империи, мне неизвестно».
- Дальше он про налет описывает, - подсказал следящий за чтением Шатунов. - Как приехали, как подошли, детально операцию. И по Казани то же самое, трое из Китая и семеро в России.
- Про «Трест» еще что-то есть?
- Ничего. Вся связь через Фриновского, Штубис обычный боевик, знал старшего своей «пятерки» и «Филиппова», он же Голощекин.
- Этого я вспомнил, - кивнул Гумилев. - Ладно, про налеты пока пропустим. Как они деньги делили?
- А вот, - Шатунов наклонился и быстро пролистал бумаги. - Пожалуйте:
«Деньги делили все три раза так: половина отчислялась за наводку, из оставшихся половину брал Фриновский, десятую часть я, оставшееся делили между прочими участниками экса поровну. В Пишпеке я получил пятнадцать тысяч, в Казани - десять. В Нижнем Новгороде я получил 100 тысяч рублей, которые у меня изъяты после задержания из-под подкладки баула.
В Пишпеке были кроме меня и Фриновского еще восемь человек. Из них один был немец, по имени Вилли, фамилии его я не знаю, он погиб в 1927 году в перестрелке с войсками Чан Кайши. Остальные были русские, бывшие анархисты, проживающие в России. Они присоединились к нам уже в Пишпеке. Как их предупредил о месте и времени встречи Фриновский, мне неизвестно. Во второй раз из Китая снова приехали я, Фриновский и Вилли, и в Казани к нам присоединились шесть человек…»
«Так, это понятно, - подумал Гумилев. - Налет, потом Дыбенко убрали… Угу, и всех Фриновский убивал, Штубис, гляди-ка - только деньги получает. Темнит что-то, наверняка сам замешан. Ладно, это сейчас не главное, это пусть Ежевский его крутит».
Он просмотрел еще пару листов. «Так, имена и приметы бандитов, про смерть Вилли, про службу у Чжана… а вот это уже ближе к делу».
«В апреле сего года Фриновский вновь сказал мне, что планирует «прогулку в Россию». Так мы между собой называли эксы. Я согласился, и 1 мая мы выехали в Россию. Михаил сказал мне, что куш будет очень знатный, хватит, чтобы уйти со службы Цзолиню и жить припеваючи. Поэтому мы уволились из отряда и якобы в счет оплаты попросили восемь автоматов «томпсон». На самом деле, «томпсоны» нам передали люди из разведки Цзолиня, я знаю одного из них как капитана Ван Чжу.
Поскольку нас теперь было на два человека меньше, то Фриновский взял еще двоих из нашего маньчжурского отряда: Краснощекова Ивана и Смирнова Павла. Еще с нами поехал немец вместо Вилли. Немца звали Иосиф, кличка «Монах». Фамилию его я не знаю. Мы разделились и границу пересекали порознь, договорившись встретиться в Хабаровске. Я приехал в Россию 3 мая сего года. В Хабаровске я заметил за собой слежку и ушел от филеров…»
