Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Адвокат А.Д. Любавский в своей популярной книге «Уголовные дела из практики Тульского окружного суда» упоминает судебное разбирательство с крестьянами сельца Телятинки Богородитского уезда, Тульской губернии, также обвиняемыми в неповиновении властям.
В июле 1867 года, после утверждения мировым съездом[14] плана угодий в Богородинском уезде, группа крестьян из Телятинок подлежала переселению на новое место, но категорически отказалась это делать, объясняя своё решение тем, что предложенный участок относится к неудобьям, то есть не приспособлен для ведения сельского хозяйства.
Местная власть в лице мирового посредника Заварзина после длительных уговоров «отказников» подчиниться сначала принимает решение о снятии крыш с их домов, а затем и полном разрушении всех строений. В этих целях в Телятинки по указанию чиновника было собрано 1600 крестьян со всей волости. Дело на основании ст. 273 Уложения о наказаниях и ст. 201 Устава уголовного суда передано для слушаний в Тульском окружном суде с участием присяжных заседателей. Крестьяне обвиняются ни много ни мало – в неповиновении властям, то есть в преступлении государственном. Мировой посредник Заварзин принимает единоличное решение о сносе домов, опираясь на решение о переселении крестьян, ранее принятое Съездом мировых посредников, которое не было обжаловано обвиняемыми в установленном законом порядке. Конечно, трудно было ожидать от крестьян, после разрушения их домов и двух пожаров, и проживавших к тому времени в землянках, способности отстаивать свои права в судебном порядке. Давая показания в суде, Заварзин заявляет: «Отвечая на вопрос, в силу какого именно закона, какой статьи я счёл себя вправе ломать строения крестьян, я такого специального закона указать не могу – я считаю себя вправе сделать это по предоставленной мне власти. На эту меру я не испрашивал разрешения Губернатора (движение в публике), я донёс о событии уже после; я действовал по своему усмотрению в интересах общего порядка» (Любавский А.Д. Уголовные дела из практики Тульского окружного суда. Тула: тип. Тул. Губ. Правл., 1874. С. 129).
А. Любавский, который действовал в защиту обвиняемого крестьянина Василия Яковлева, обращает внимание присяжных заседателей не только на факт очевидного превышения мировым посредником своих должностных полномочий, но и на то, что крестьяне были вынуждены жить в вырытых землянках всю зиму, в результате чего многие их малолетние дети умерли, а также на то обстоятельство, что избранные ими достойные люди в качестве представителей, направленные с жалобой в Петербург, были привлечены к суду как «порочные» и приговорены к ссылке в Сибирь на поселение. Товарищ прокурора справедливо замечал, что всякая административная власть отвечает за свои действия и распоряжения, «но мы обязаны повиноваться ея предписаниям, совершенно независимо от того, справедливы или несправедливы сии последния». Изучив все обстоятельства дела, присяжные заседатели приняли решение об отсутствии вины в действиях обвиняемых, которые были оправданы.
Л.Н. Толстой, как и некоторые его коллеги, относились к так называемому первому призыву мировых посредников, в период, когда их деятельность была действительно эффективной и успешной.
Маковский В.Е. В камере мирового судьи. 1880 г. х.м. ГРМ. Репродукция, открытое письмо
«Новой деятельности были отдаваемы все силы безкорыстно и не без личных жертв, ибо были люди, оставлявшие лучшие и более обезпеченные служебные положения, чтобы только принадлежать к судебному ведомству. Вице-директоры шли в члены палаты, губернаторы в председатели окружных судов. Первое время никто, впрочем, и не смотрел на занятие новых должностей как на обычную рядовую службу. Это была деятельность, задача, призвание. Это была первая любовь. Такая любовь существует не только в личной жизни человека, но и в общественной его жизни; и тут и там она, войдя первою в сердце, последнею выходит из него» (Кони А.Ф. Новые мехи и новое вино. Книжки недели № III. 1893).
Здесь полезно было бы вспомнить и о том, как популярная газета «Московские ведомости» в течение двух лет, начиная с 1873 по 1875 год, из номера в номер публиковала материалы, связанные с судебным делом, которое рассматривается мировым судьёй Серпуховского участка Москвы, по обвинению некой мадам М. Энкен в рукоприкладстве.
В соответствии с полицейским рапортом г-жа Энкен поколотила свою горничную за какой-то проступок, а та возьми да и обратись в суд. Мировой судья, изучив жалобу, обвинил Энкен в самоуправстве и приговорил к административному аресту сроком на 10 суток. И вот тогда уважаемая газета посчитала приговор мирового судьи не иначе, как произволом, обвинив судебное ведомство в крайней неправильности воззрения, «ставящего хозяина и слугу в их взаимных отношениях совершенно на одну доску» и в стремлении «с отправлением правосудия соединить какую-то политическую и социальную пропаганду начал равенства и в то же время неуважения к разным преданиям власти и социальных отличий» (Московские ведомости. 1873).
Мировой посредник граф Л.Н. Толстой продолжал демонстрировать своё отличное от других крапивницких судей отношение к жалобам крестьян, что наиболее отчётливо проявилось при рассмотрении им дела помещика В. Осиповича, который обратился в Тульское губернское по крестьянским делам присутствие с требованием переселить своих крестьян на новые места жительства из-за случившегося пожара. Существо дела заключалось в следующем: 23 мая 1861 года в принадлежавшей ему деревне Хомяковке вместе с «господскими службами» сгорели семь крестьянских дворов, находившиеся недалеко от барской усадьбы. В соответствии со ст. 75 местного Положения «О поземельном устройстве помещичьих крестьян великорусских губерний» помещику предоставлялось право требовать обязательного для крестьян перенесения их усадеб в другое место, если их усадебные строения ранее находились ближе 50 саженей от помещичьих строений.
Вот Осипович и решил воспользоваться случаем для того, чтобы после пожара крестьяне не строились на старых местах. Помещик заявил мировому посреднику Л.Н. Толстому требование о переселении крестьян со старых мест «в проулки деревни», то есть на свободные участки, расположенные между домами в деревне. Такое переселение крестьян очевидно нарушало действовавший строительный устав и создавало опасность в пожарном отношении, только теперь для всей деревни. В таких случаях закон обязывал помещика оказывать переселяемым «вспомоществование», а
