Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома - Темби Лок

– Sei la Tembi, no? Vieni[17]. Подойди. – Она взяла мое лицо в свои ладони и поцеловала дважды, в обе щеки. По-видимому, я не нуждалась в представлении. Мгновенно она схватила меня за руку и повела в центр зала. Линдси вприпрыжку шла позади меня.

Люсия шла передо мной в джинсах Levi’s 501[18] в обтяжку, загорелая крашеная блондинка с римскими формами, бархатным голосом и заразительным смехом. Владелица и хостес, она была лицом ресторана «Acqua al 2» и управляла его главным помещением, словно оперная певица, командующая главной сценой. Так с ней, крепко сжимающей мою руку, мы прибыли в самое сердце обеденного зала, где она самоуверенно провозгласила:

– E lei! – Это она! – затем, немного повернувшись, снова обхватила мое лицо и сказала: – Саро оставить столик для тебя. Ты понимать мой английский, нет? Я иду взять вино из подвала, la cantina[19]. – Она указала на узкую мощеную лесенку в углу зала и сразу же поцеловала меня еще раз. В мгновение ока она исчезла, оставив меня посреди ресторана. Я будто вернулась на виллу в ту первую ночь во Флоренции. Я была оставлена в самом центре событий без малейшего представления о том, что делать дальше.

Стоя там, в главном зале, я могла понять, почему иностранцы стекались в «Acqua al 2». Его образцовое меню и бесспорно итальянское гостеприимство оказались только началом. Главную зону с отдельными кабинками по ее периметру занимали большие обеденные столы, залитые уютным мерцанием свечей. Это было место, где восходящие итальянские звезды, инди-музыканты, политики левого толка и ветераны театральных подмостков ужинали вперемешку с туристами. Посетители беседовали друг с другом, наслаждаясь едой, а бутылки вина – монтепульчано, кьянти классико, насыщенный тиньянелло, бледноватый газированный мускато – пустели в мгновение ока. Представшая передо мной сцена была одновременно праздничной, пьянящей и словно поставленной в театре. Собственная торговая марка ресторана, изображенная на бумажных салфетках на столах, была разработана известным мультипликатором. На ней официант нес тарелку дымящейся пасты влюбленной парочке, сидящей на авансцене в стиле барокко. Надпись над занавесом гласила: «Любовь, рожденная в театре, длится вечно». 1200 квадратных футов флорентийского очарования, упакованного в расписанные фресками стены, сводчатые потолки и арки пятнадцатого столетия.

Со своего места в центре зала мне было видно Саро, который двигался, словно чародей, за пеленой шипящего пара, управляя крикливым перезвоном кастрюль, задавая ритм и распространяя на тарелки свою магию из узкой, обжигающе горячей кухни. На первый взгляд она выглядела словно пещера Аладдина. Саро был в белой футболке, фартуке до пола, белых башмаках и красной бандане, из магнитофона на заднем плане орал Джеймс Браун – «This is a man’s world»[20]. Саро поймал мой взгляд, улыбнулся и жестами показал, что позже подойдет поздороваться.

– Мне кажется, она с ним спала. – Каролина наконец прибыла, и Линдси вводила ее в курс дела, сразу после того, как мы примостились за нашим угловым столиком на первом этаже возле бара.

– Это не наше дело.

Но я знала, что Каролина считает иначе и все касательно Саро – ее дело. Она была знойной красавицей из Южного методистского университета, ежедневно писавшей письма своему школьному другу и готовой ради этого надеть рубище. Все указывало на то, что она считала меня падкой на мужчин шлюшкой, которая еще не уверовала в Господа. И я была уверена, что она молилась за спасение моей души с того самого момента, как мы попали на Стромболи и Рокко уложил меня на вулканический песок. Но еще я подозревала, что она принадлежала к тому типу девушек, которые могут за километр определить «подходящего» парня. Если учитывать мои амурные похождения во Флоренции, она полагала, что стоило вставлять молитвы Господу нашему и Спасителю даже в наши самые заурядные и повседневные разговоры.

– Да не спала я с ним, – настаивала я. Но они сомневались.

– Нам дадут меню? – спросила Линдси, увидев, как официант принес поднос, полный тарелок, за соседний столик.

Прежде чем я успела ответить, Люсия оказалась возле нашего стола, открывая бутылку белого вина.

– Cominciate col vino bianco[21]. – Она исчезла так же быстро, как и разлила вино по нашим бокалам. А появившись снова, несла единственное блюдо чего-то, выглядевшего как зеленое ризотто. Я ощутила аромат прежде, чем успела толком понять, на что именно я смотрю. Запах был землистым, кремовым, лесным, с оттенком мяты.

– Risotto con sugo verde[22] – первое блюдо. Саро хотеть познакомить вас с блюдами нашего меню. Tutto menu. Всего, полностью. – Мне очень нравилось, как Люсия повторяла слова, заостряя на них внимание. Блюдо коснулось стола, слегка подпрыгнув. – Это первое. Buon appetito[23]. – На этом она снова исчезла среди каменных стен, словно встречающий гостей Мерлин. Заклинание было наложено, хотя я еще даже не попробовала ни кусочка.

Поднеся вилку ко рту, я погрузилась в нечто, что может быть описано только как эпикурейский рай на тарелке. Ничто из моего рисового репертуара не смогло бы подготовить меня к такому. Каждое зернышко было мягким и в то же время твердым в сердцевине, нежно тая во рту, словно текстурный бархат.

– Ладно, это неплохо, – проговорила Линдси с полным ртом. – Еще раз, где ты нашла этого парня?

– Он мой велосипедный вор, помнишь? – Это было прозвище, которое я дала Саро в знак уважения к своему любимому фильму в стиле итальянского неореализма. Также это было отсылкой к флорентийскому черному рынку, торговавшему велосипедами. Я обнаружила, что мой сияющий красный велосипед с корзиной и звонком – подарок, перевернувший страницу моей дружбы с Саро, – вероятнее всего, был украден. Саро купил его по дешевке, как и все во Флоренции, кто покупал велосипед. Он предупредил меня, чтобы я проверяла, повесила ли я на него замок. А еще сказал, что, если его украдут, он обыщет весь город, но найдет его. И снова купит.

– Я думаю, тебе стоит серьезно задуматься над тем, чтобы провести какое-то время с этим мужчиной, хоть он и украл велосипед, – сказала Каролина, уставившись на тарелку, прежде чем соскрести оставшиеся зернышки ризотто.

– Да не воровал он его! Он его купил!

– Откуда ты знаешь? – спросила Линдси, подмигнув. Она была абсолютно уверена, что все итальянцы имели предрасположенность к криминалу и опасностям. Одна только мысль об этом приводила ее в волнение.

– Потому что так он мне сказал. – Мне едва удавалось скрыть раздражение, поскольку в данный момент я сосредоточилась на том, как Каролина доедает последние крохи нежного ризотто. Покончив с ним, она облизала