Сцены - Николай Лейкин

— Соло не чеснок-с. Вот ежели чесноку забыть в огурцы положить, то можно весь бочонок испортить. А ежели черносмородинный лист да укроп, то и еще хуже.

Девица вспыхнула.

— Неужели вы думаете, что так приятно для образованной барышни про огурцы с капустой слушать! Вот уж не девичий-то разговор! — огрызнулась она.

— В таком разе мы сейчас девичий заведем, и это уж будет по вашей части, — нашелся кавалер. — Ягодное варенье изволили летом варить?

— Варили. Ну, и что ж из этого?

— Нет. Я к тому, что малина нынче из-за дождливого лета не удалась.

— А у нас удалась. Только послушайте, ежели вы не можете образованный разговор про театр вести, то хоть бы критику в кого-нибудь из гостей пущали. Все-таки было бы интересно. Смотрите, сколько серого народа на свадьбе и даже ни одного офицера. Вон какая тумба в ковровом платке стоит. Она давеча три груши со стола из вазы взяла и в карман запихала.

— Которая-с? — спросил кавалер,

— Да вот эта в длинных бриллиантовых серьгах и в лиловом платье.

— Это наша маменька-с. Только оне не для чего-либо прочего груши взяли, а чтобы внукам домой гостинца снести.

Девица сконфузилась.

— Я не про эту, я совсем про другую… — заминала она.

— А хоть бы и про эту-с. Не извольте беспокоиться, мы их сами за тумбу считаем.

— Нет, нет, я вон про ту, что в синем платье.

— А в синем платье невестка наша. Вдова-с. Два кабака у ней, и сама кабаками заправляет. Только, разумеется, молодцы на отчете стоят. Это бой-баба-с, а уж вовсе не тумба. Она пятерым мужикам глотку переест.

— Господи! Да что вы все то о мелочных лавочках, то о кабаках. Неужели не можете о театре разговор начать?

— Извольте. Жирофлю[20] недавно в Буффе смотрели.

— Ну и что же? Интересная игра?

— Игра-то интересная, госпожа актриса на совесть свою роль доложила публике, но у меня с новым сюртуком вышло недоразумение. Весь в краске перепачкался. Стулья были выкрашены масляной краской и не высушены. Очень многие из публики за это ругались… Нам начинать фигуру. Пожалуйте галопом… Вот уж теперь совсем будем капусту рубить.

— Пожалуйста, без капусты…

— Да что ж делать, коли похоже.

И кавалер, обхватив девицу, понесся галопом. [21]

ТОРПЕДА

Часу в восьмом утра младший дворник одного из больших домов с множеством мелких квартир, проходя по двору за вязанкой дров, заметил на стене флигеля нечто такое, что сразу обратило его внимание. Из форточки четвертого этажа была проведена в форточку третьего этажа тоненькая бечевка, и по этой бечевке передвигался вниз сам собой какой-то бумажный сверток. Сверток дошел до окна форточки третьего этажа и стал ударять по стеклу, то поднимаясь на некоторое расстояние, то опускаясь. Ни в окне четвертого этажа, ни в окне третьего никого не было видно.

— Что за оказия? — подумал дворник и передвинул, шапку со лба на затылок. — Сама движется, сама и по стеклу бьет… Нет тут дело неладно, тут что-то подозрительное… — продолжал он.

А бумажный сверток, вздетый на веревку, между тем все барабанил да барабанил по стеклу форточки.

— Надо старшему дворнику сказать, такую вещу оставлять нельзя… — решил дворник и побежал под ворота. — Силантий Герасимыч, а Силантий Герасимыч! Выдь-ка сюда, — сказал он старшему дворнику, приотворив дверь дворницкой.

— Что там такое стряслось? — откликнулся старший дворник, расчесывавший себе после бани перед осколком зеркала волосы гребнем, предварительно смазав их деревянным маслом.

— Подь, говорю, сюда. И впрямь что-то стряслось.

— Из трубы выкинуло, что ли?

— Хуже… Да брось ты чесаться-то!

— Неужто опять чердак обокрали?! — вопросительно воскликнул старший дворник, бросив чесалку, и без шапки выскочил на двор бормоча: — Так и знал, что уж сегодня беспременно должна какая-нибудь пакость случиться. Сон такой видел…

— Чердаки целы, — успокоил его младший дворник. — А вот посмотри, что здесь-то у нас за причина… Видишь?

Младший дворник указал на стену флигеля.

— Ничего не вижу. Вот те крест, ничего не вижу, — отвечал старший дворник.

— А веревку не видишь разве из форточки четвертого этажа в форточку третьего этажа?.. Зачем эта веревка? В каких таких смыслах? Где ж сверток-то? — рассматривал младший дворник. — Давеча тут сверток трубочкой такой по веревке спускался и вон в эту форточку барабанил. Видимости никакой, никто, кажись, его руками не трогает, а сверток сам по стеклу барабанит.

— Что ты брешешь? Какой такой сверток! Вишь, спозаранка-то глаза налил!

— Ей-ей, Силантий Герасимыч, сверток давеча был. Вот уж теперь нет свертка. Стой! — крикнул младший дворник. — Свертка нет, так вон письмо кверху на веревке поднимается. Видишь?

— Письмо и есть, — в раздумье проговорил старший дворник. — Кто ж бы это его поднимал? Личностев никаких подозрительных не видел.

— Давеча сверток вниз спускался, а теперь письмо наверх поднимается, — пояснял младший дворник. — Вон уж поднялось к форточке… Барабанит… Видишь, барабанит по стеклу… А кто барабанит — силы невидимые.

— Тут машина… иначе и быть не может… — решил старший дворник. — Дело, брат, совсем не ладно. Хорошо, что ты заметил. Надо караулить.

— А вдруг, пока мы будем караулить, тут что-нибудь стрясется?

— Что стрясется-то?

— Да вдруг разорвет всю эту машину? Кто ее знает, какая она такая… Может быть, это… Как оно?.. Вот это самое… Ну, вот что в газетах-то писали. Вот что еще разрывается-то…

— Динамит?

— Ну, вот, вот… — подхватил младший дворник. — Динамит и есть.

— Фу, руки, ноги задрожали… — пробормотал старший дворник и даже присел, опустив коленки. — Беги, Василий, скорей к управляющему, — засуетился он, — Или нет, стой, я сам… Управляющего-то теперь дома нет… Давеча чем свет уехал. Беги скорее за городовым… Или лучше стой тут на карауле, а я сам побегу.

— Боюсь, Силантий Герасимыч, как бы не разорвало… Лучше уж я вон на ту сторону, в тот флигель, в подвал пойду, да из подвала… Стучится ведь письмо-то в форточку…

— Стучится и есть. Ах ты, господи! Вот не было-то печали! Залезай в подвал, а я за городовым на угол побегу.

Старший дворник бросился за ворота и минуты через две вернулся с городовым.

— Видишь веревку?.. А письма-то уж нет… — указывал он городовому на флигель.

— Взяли письмо, взяли… — шепотом рассказывал младший дворник, выскакивая из подвала. — Отворилась эта форточка, а я гляжу… Потом вижу, высовывается рука, черная-пречерная такая и вся в шерсти. А я смотрю. Вдруг рука берет письмо, и форточка захлопнулась. А по двору треск… Словно вот из ружья.

— Выстрел? — спросил городовой.

— Не то чтобы выстрел, а вот как будто бы стон или на манер шипения.

— Что тут делать? — сказал старший дворник городовому.

— Надо скорей караул к дверям квартиры поставить… И чтоб ни единого человека не выпускать. А я побегу за околоточным… Сзывай скорее дворников.

— Василий! Беги на задний двор. Да Павел ушел в трактир чай пить, так пошли кухаркина сына из 12-го номера за ним в трактир.

— Тише вы! Не разглашайте… Надо действовать секретно. Погоди до околоточного. Стой оба тут, смотри на веревку и ни с места.

— Не торпеда ли это, Семен Ларивоныч? — спрашивал старший дворник у городового.

— Черт ее знает! Все может случиться. Может быть, и торпеда.

— Мы давеча думали, не динамит ли…

— Чьи квартиры?

— Вверху мещанка Карапузова, а внизу полковница Стреухова. Обе жильцам комнаты сдают. Все разные праздношатающие… Учительша музыки есть… актер…

— Ну, значит дело совсем не ладно! — махнул рукой городовой.

— С нами крестная сила! Вот не было печали-то! И говорил я управляющему, что надо этих квартирных хозяек с квартир согнать. Только хлопоты.

— Что здесь смотрите, Силантьюшка? — спрашивала дворника проходившая по двору кухарка с корзинкой в руках, из которой выглядывали сухари и булки, и остановилась.

— Ничего, ничего… Проходи, матушка… Нечего тебе тут останавливаться! — строго сказал городовой.

— На своем-то дворе, да уж и останавливаться не велишь! — возразила кухарка.

— Поговори еще!

В это время в окне четвертого этажа отворилась форточка, показались руки и косматая голова. Руки держали бумажный сверток и хотели привязать его к протянутой веревке, но вдруг остановились. Голова, увидя, что прямо на нее смотрят два дворника и городовой, быстро захлопнула форточку.

— Видал… Дело открыто… Нас заметили и сбегут… Пусть подручный бежит за околоточным, а мы с тобой пойдем к дверям квартиры.

— Беги, Василий!

Младший дворник бросился за ворота. Старший дворник и городовой направились по лестнице к дверям квартиры.