Звери = боги = люди - Владиимир Арсеньев

Таким образом, вслед за реконструкцией Дж. Фрэзера к уже сложившемуся ранее портрету Артемиды (со всеми возможными по такому случаю оговорками) надо добавить, что, несмотря на ее девственность и ненависть к мужчинам, древние предполагали наличие у нее супруга, пусть даже ритуального или формального, каковым выступал триединый Ипполит — Вирбий — Янус. С этим супругом Артемиду — Диану связывала близость к лесу и охота. Следствием же этого союза была плодовитость — звериная и человеческая. Судьба образа Артемиды в Риме будто бы вносила больший порядок и согласованность в исходную противоречивость портрета «лесной богини». Впрочем, речь по-прежнему идет о цепи гипотез, о более или менее интуитивно нащупанном или ощущаемом архаическом, собственно охотничьем пласте в представлениях об Артемиде — «великой охотнице».

И хотя к ней и к Янусу (или тому, кто сокрыт под этим именем) еще придется вернуться, теперь пора переходить к основному сюжету повествования и перемещаться на 3–4 тысячи километров к юго-западу от греко-римского мира и на 4–2 тысячелетия позже эпохи сложения и фиксации их образов в памятниках античной мифологии, то есть в наши дни.

При всей гипотетичности предшествовавших разговоров по поводу Артемиды бесспорен вывод о земледельческом происхождении этого образа, претерпевшего (под влиянием длительного воздействия «земледельческой идеологии» и всей сопровождавшей развитие земледелия цивилизационной волны) многочисленные наслоения и деформации. Именно архаическое, охотничье (в стадиальном отношении) и представляет для настоящей работы наибольший интерес. И, хотя работа строится преимущественно на африканских, прежде всего бамбарских, материалах, экскурс в античную культуру был нужен не только для культурной привязки к основным эталонным образам нашего мировидения, но и потому, что после знакомства со взглядами на природу, да и на мир в целом далеких, казалось бы, от нас народов вдруг с немалой неожиданностью обнаруживается, что мы не их плохо знаем и понимаем, а в самих себе забыли нечто такое, что делает нас в более или менее отдаленном прошлом чужими и неузнаваемыми.

Вот почему, перед тем как окунуться в мир культуры охотников бамбара, мне показалось целесообразным взглянуть на привычную для многих из нас греческую богиню охоты Артемиду. Кто из нас, бывавших в Летнем саду в Ленинграде, не помнит ее прекрасное скульптурное изображение на главной аллее — изображение, в паре со скульптурой ее божественного брата Аполлона, служащее своеобразными вратами из «лесной» в «заселенную» скульптурой часть сада! А ведь и в этом есть свой особый смысл, ведомый или нет устроителям самого сада. Здесь же и бюст, изображающий Януса, предполагаемого супруга Артемиды, но в Летнем саду они топографически никак не связаны…

…Итак, позади зеленые холмы Апеннин, Аттики и Пелопоннеса, позади Средиземное море — колыбель Старого Света, позади нагромождения Атласских гор, стеной вырастающих за голубой волнующейся поверхностью преодоленной водной преграды… Совсем как в русской сказке с преследованием героя: бросается зеркало — и разливается бушующее море без края и берегов, швыряется гребень — и гигантские горы до небес, до самой их верхней тверди вырастают на пути погони. Где-то здесь, на этом берегу моря, титан Атлант неустанно держит над землей небесную сферу со всеми звездами и планетами, включая Солнце и Луну — небесные воплощения Аполлона и Артемиды.

А после горной гряды впереди новое море, более обширное, более губительное и коварное, чем Средиземное: величайшая из великих пустынь — Сахара. Бурые и желтые пески, скалистые массивы и плато, пылевые и песчаные смерчи, палящий, нестерпимый дневной зной и пронизывающий ночной холод, почти безлюдные тропы к затерявшимся в песках и каменистых плато колодцам и оазисам. Истинный край ойкумены — обитаемого пространства древних. Впрочем, это — картина наших дней. Пару тысячелетий назад жизнь в Сахаре была более интенсивной, а ранее — и еще более того. Но разговор не о тех временах, мы — в дне нынешнем.

Край земли — только видимость, и после изнуряющих, враждебных всему живому пространств пустыни вдруг за волнами песков возникает берег, берег одной из величайших рек Африки — Нигера. Его излучина резко уходит на север, уступом врезаясь в пески Сахары. Здесь начинается новый мир, новая ойкумена земледельческих народов саванны и далее к югу — тропического леса. Это области, заселенные исключительно народами негроидной расы. Многие из них не порвали с древнейшими видами хозяйственной деятельности: охотой, рыболовством и собирательством. Среди них и бамбара, вместе с родственными им малинке, васулунке, хасонке и другими народами манде.

В сложных мировоззренческих представлениях этих ныне преимущественно земледельческих народов особый круг взглядов, обычаев, форм общественной жизни связан с лесом и его обитателями, а также с отношениями людей с миром леса, миром дикой неочеловеченной природы. В центре этого особого, противостоящего людям мира находятся Санин и Контрон — необыкновенные существа, сведения о которых, да и сами их имена не произносятся всуе.

Вот изложение рассказа о них, записанного малийским исследователем охотничьего фольклора бамбара Досе Жозефом Ку-либали в 1978 году со слов охотника Амари Джара.

Которо и Сане[*]

«Как мы считаем, Которо у нас здесь, в Африке, является для всех молочным братом. Для всех охотников он — молочный брат. Но корень его — в термитнике, в одном-единственном термите, которого называют „горбатый термит“.

Это — человек. Но по уродству нет существ ему подобных. С тех пор как Аллах[*] создал людей, он не породил ни одного равно уродливого существа».

Так начинается рассказ Амари Джара. Далее он подробно, в деталях, отступлениях и обычных для фольклора повторах повествует о перипетиях, выпавших на долю главного героя рассказа — Которо (Контрона) в бытность его человеком.

Которо рос, и, когда пришло время женить его, возникли большие трудности. Никто не хотел идти за него замуж. Отец же знал, что, пока не женят Которо, нельзя будет женить его младших братьев. Наконец в одной из деревень удалось сосватать самую красивую девушку по имени Сане. Сане переехала в дом мужа и стала вести супружескую жизнь.

Никто в семье не видел ее мужа при свете дня. От домочадцев она слышала об уродстве мужа. Говорили, что оно столь велико, что любой, увидев Которо, смеялся бы целый день до полного бессилия. В доме же, где он бывает по ночам, его не разглядеть. Поутру же он уходит в лес и возвращается только к ночи.

Так никогда и не увидев мужа своими глазами, Сане четырежды родила от него. Первым ребенком был лев, вторым — леопард, третьим — гиена, четвертым — кошка. Это очень удивило женщину: ее дети не походили на детей других людей. Ведь она так и не видела своего мужа. Сане терялась в догадках, кто мог бы им быть: леший — «вофло», дух — «джине» или покойник — «су»? Женщина даже похудела. Ее стали спрашивать, не больна ли она.

Наконец одна старая женщина посоветовала Сане пойти на хитрость: перекормить его кашей «деге» так, чтобы он, переев, проспал утром время ухода в лес. «И ты увидишь его!» — сказала она.

Сане так и поступила: достала молока, растолкла зерно. Муж, поев, заснул. Пропел первый петух — муж спал, пропел второй петух-муж спал. Вышло солнце. Сане подошла к спящему мужу и, взглянув на него, безудержно рассмеялась из-за его уродства. А муж и не знал, что рассвело. Глаз у него не было. Просто ка-кие-то катыши. У каждого свое жилище, у Которо домом был лес.

Жена стала его будить: муж, вставай! Пришло время идти в лес. Которо встал и вышел на двор. Все покатились со смеху, теряя силы. Сане тоже смеялась до устали.

Которо направился к лесу. Жена поняла, что если он сейчас уйдет, то никогда не вернется. Она окликнула его. Которо отозвался. Сане сказала, что он дан ей Аллахом и что если он уйдет и оставит ее с детьми, то как же им жить в этом мире, ведь они не похожи на детей других людей. Которо ответил, что это верно. Он позвал детей и каждому поочередно предложил следовать за ним в лес. И каждому он предлагал поступать так же, как и он. Которо выслеживал дичь, нападал на нее и убивал. Лев и леопард делали то же, каждый в свой черед, и получили напутствие отца поступать таким образом и впредь. Но Которо запретил им нападать на людей. У гиены ничего не получалось, и Которо обрек ее на питание падалью. Кошка же осталась среди людей, охотясь на мышей. Которо оставил детей и направился в лес. Сане пошла следом.

Которо добрался до поляны в лесу и здесь под невысоким, похожим на кустарник деревом кинкелиба остановился. Тут он и преобразился, выйдя из человеческого обличия и став горбатым термитом. Жена подошла к нему и тоже превратилась из человека в губастую лягушку, которая так и осталась стоять рядом. Такая судьба им была. Это — тайна. Можно спросить любого охотника, он подтвердит. Если услышишь от них, что они оставляют что-то Которо и Сане, то это значит: добром не кончится.