Суета сует. Пятьсот лет английского афоризма - Фрэнсис Бэкон

Радушный сельский сквайр за полчаса отвесит вам вдвое больше поклонов, чем придворный за неделю. Точно так же супруги провинциальных судей придают не в пример большее значение светским условностям, чем целая армия герцогинь.

Наши достославные клубы зиждятся на еде и питье, то есть, на том, что объединяет большинство людей.

Самые неисправимые пороки — это те, которыми упиваются.

Тот, кто издевается над пьяным, ущемляет отсутствующего.

Имей мертвецы возможность прочесть хвалебные надписи на своих надгробиях, они бы умерли вторично — от стыда.

Хотя я всегда серьезен, что такое меланхолия, мне неведомо…

Когда смотришь на усыпанное звездами небо… философия взывает к религии, а религия добавляет прелести философии.

Я не считаю, что человек теряет время, не занимаясь государственными делами. Напротив, я придерживаюсь мнения, что мы с большей пользой потратим время, если займемся тем, что не вызовет шума, не привлечет внимания.

Стоит человеку умереть, как его немедленно забывают. Мертвецы не оставляют после себя никаких следов и забываются, как будто их никогда не было. Их не вспоминают бедные, о них не жалеют богатые, их не славят образованные. Ни государству, ни друзьям, ни родственникам они не нужны. Выясняется, что человечество могло обойтись даже без самых знаменитых покойников и что люди куда менее достойные могли совершить ничуть не меньше, чем они.

По кладбищам, могильным плитам и эпитафиям можно судить о нации, ее невежестве или благородстве.

Нет в природе явления более разнообразного и многоликого, чем женский головной убор.

Когда на трон садится добрый монарх, самое время издавать законы против беззакония власти.

Так я живу в этом мире — скорее зрителем, чем участником человеческого спектакля[2].

ФИЛИП ДОРМЕР СТЭНХОУП, лорд ЧЕСТЕРФИЛД

1694–1773

Афористический дар лорда Честерфилда, писателя, государственного деятеля, дипломата, в полной мере раскрылся в его «Письмах к сыну», писавшихся практически ежедневно с 1737 года на протяжении более 30 лет и опубликованных в 1774 году. Адресованные сыну писателя, Филипу Стэнхоупу, «Письма» представляют собой обширный свод просветительских наставлений и рекомендаций и отличаются проницательностью наблюдений, тонкой иронией и меткостью афористически выверенных характеристик. Помимо «Писем к сыну», афоризмы лорда Честерфилда взяты из некоторых эссе писателя, публиковавшихся в журналах «Здравый смысл» и «Мир» в 50-60-е годы, а также из «Максим» (1777) и «Характеров» (1777).

Министры — как солнце. Чем они ярче, тем сильнее обжигают.

Политики не питают ни любви, ни ненависти. Они руководствуются не чувствами, а интересом.

Чтобы управлять человечеством, нельзя его переоценивать — так оратор, если он хочет полюбиться публике, должен презирать ее.

Всякое собрание людей есть толпа, независимо от того, из кого она состоит… Разума у толпы нет, зато есть уши, которым следует льстить, и глаза, которым надлежит нравиться.

От перевода страдают все, кроме епископа.

Те, кто громче всего требуют свободы, хуже всего ее переносят.

Стиль — одежда мысли.

Кажущееся незнание часто является самой необходимой частью мирового знания.

Праздность — один из способов самоубийства.

Рана заживает быстрей, чем оскорбление.

Позаботься о пенсе, а уж фунт позаботится о себе сам.

Если можешь, будь умней других — только никому не говори об этом.

Советы редко принимаются с благодарностью; те, кто больше всего в них нуждается, реже всего ими пользуется.

Женщины гораздо больше похожи друг на друга, чем мужчины; все они, в сущности, тщеславны и похотливы.

В злословии, как и в краже, виноватым считается потерпевший.

Храни свои знания, подобно часам, во внутреннем кармане; не демонстрируй их, как демонстрируют часы, без всякого повода, с тем лишь, чтобы показать, что они у тебя есть.

Праздность — удел слабых умов.

Знания придают вес, способности — блеск, люди же, в большинстве своем, лучше видят, чем соизмеряют.

Чтобы завоевать расположение женщины, требуется одна и та же лесть; чтобы понравиться мужчине — всякий раз разная.

Насмешка — лучшее испытание для истины.

В вопросах брака и религии я не советчик — не хочу, чтобы из-за меня люди мучились и на земле, и на небе.

Лучшая защита от дурных манер — хорошее воспитание.

Хитрость — тайное прибежище бездарности.

Каждый человек ищет истину, но только одному Богу известно, кто ее нашел.

Даже не зная до конца самого себя, я знаю, как мало я знаю это хорошее и одновременно плохое, знающее и одновременно невежественное, разумное и одновременно безрассудное существо — Человека.

Предрассудки — наша любовница; разум же, в лучшем случае, — жена: мы часто слышим его голос, но редко к нему прислушиваемся.

Пусть мудрецы говорят все что угодно, но от одной крайности можно избавиться лишь впав в другую.

Неполноценность наших друзей доставляет нам немалое удовольствие.

Веди спокойную жизнь — и ты умрешь со спокойной совестью.

Молодые люди столь же склонны считать себя мудрыми, сколь пьяные — трезвыми.

Физические недуги — это тот налог, который берет с нас наша окаянная жизнь; одни облагаются более высоким налогом, другие — более низким, но платят все.

Радуйся жизни, наслаждайся каждой минутой ее — ведь удовольствия кончаются раньше, чем жизнь.

Куда бы мы ни шли, репутация наша — неважно, хорошая ли, дурная — нас обязательно опередит.

У человечества (как считал Плиний) только одна альтернатива: либо делать то, что заслуживает описания, либо написать то, что заслуживает прочтения.

Благодарность — это тяжкое бремя, лежащее на нашей несовершенной природе.

Немногие молодые люди познали науку любви и ненависти; любовь их — беспредельная слабость, роковая для предмета любви; ненависть — страстное, опрометчивое и бессмысленное насилие, роковое для самих себя.

Брак бывает лишь двух видов — по любви и по расчету. Если вы женитесь по любви, у вас определенно будет немало очень счастливых дней и, скорее всего, не меньше дней нелегких; если же — по расчету, счастливых дней у вас не будет вовсе. И нелегких, вероятнее всего, тоже.

Сами женщины не созданы для забот; их предназначение в том, чтобы брать на себя наши заботы.

Коль скоро отцы нередко уходят из семьи, безотцовщину едва ли можно считать несчастьем; учитывая же характер и поведение большинства детей, и бездетность — не самое тяжкое испытание в жизни.

Дети и придворные ошибаются много реже, чем родители и монархи.

Женская красота и мужской ум большей частью пагубны для их обладателей…

К дуракам и шутам я отношусь с огромным почтением: даже превосходное воспитание им не помеха.

Самый глупый человек на свете испытывает те же чувства, что и самый умный.

Не доверяй тем, кто полюбил тебя от всего сердца после первого же знакомства и без всякой видимой причины. Остерегайся также всех тех, кто стыдится высших добродетелей, выдавая их за свои слабости.

Немногие отцы по-настоящему пекутся о своих сыновьях — большинство предпочитает заботиться о сбережениях. Из тех же, кто действительно любит своих детей, мало кто знает, как это делается.

Если ты нащупал в человеке какую-то характерную черту, ни в коем случае не доверяй ему в том, что этой черты касается.

Разумный человек должен относиться к женщине, как к беззаботному, смышленому ребенку: с ней можно играть, веселиться, шутить, ей можно делать комплименты — но ни советоваться, ни говорить с ней на серьезные темы, ни доверять ей нельзя.

С подозрением относись к тем, кто во всеуслышание превозносит какую-то добродетель… А впрочем, такие люди далеко не всегда, заслуживают упрека в лицемерии. Мне не раз приходилось встречать праведников, которые действительно верили в Бога; задир, которые действительно отличались завидной храбростью; реформаторов, которые подкупали своей честностью; ханжей, которые вели исключительно добродетельный образ жизни.

То, что нравится тебе в других, понравится и другим в тебе.

На свете нет ничего более безрассудного, чем полугнев и полудоверие.