История, измеренная в пятиклассниках. Не только для двенадцатилетних - Александр Алексеев

Самым сильным греческим полисом были Афины, владевшие большим флотом и возглавлявшие Афинский морской союз. Филипп пообещал Афинам завоевать для них Амфиполь, на который они давно зарились, а афиняне согласились отдать за это Филиппу свою союзницу Пидну. Пидну Филипп занял, Амфиполь тоже захватил, но отдавать его афинянам и не подумал.

В это время члены Дельфийской амфиктионии (религиозного союза) воевали с жителями провинции Фокида, досаждавшими Дельфийскому храму. В Совете амфиктионии главную роль играл могущественный беотийский полис Фивы (Беотия находилась между Афинами и Фокидой). Совет призвал на помощь Филиппа II, а противники Фив – Спарта и Афины – поддержали фокидян. Македоняне оказались сильнее. Несколько лет они разоряли Фокиду. Она запустела, жители разбрелись во все стороны, в разрушенных городах остались только старики да дети. Так македонские войска оказались в центре Греции. За помощь члены амфиктионии даже передали Филиппу два голоса в Совете, отнятые у фокидян.

По соседству с Македонией находился Союз городов полуострова Халкидики, возглавляемый городом Олинфом. Чтобы олинфяне не вступили в союз с Афинами, Филипп II подарил Олинфу соседний город Потидею. Афинский отряд, посланный на помощь Потидее, опоздал и не смог этому помешать. Но когда олинфяне обнаружили, что теперь со всех сторон окружены македонскими владениями, они всё-таки заключили союз с Афинами. Для афинян это означало скорую войну с Филиппом. Больше всех за это агитировал Демосфен.

В Афинах важнейшие решения принимал сам народ на общих собраниях. Многочисленные споры разбирались в судах, где тоже заседали не профессиональные судьи, а несколько сотен простых граждан. Чтобы убедить Народное собрание или суд в своей правоте, надо было уметь говорить ярко и доходчиво; кому это лучше удавалось, тот, можно сказать, и правил Афинами. Вокруг каждого известного оратора группировались десятки, а то и сотни сторонников.

Демосфен с детства мечтал стать оратором, чтобы наслаждаться одобрительными криками толпы и купаться в лучах славы. Он происходил из богатой семьи владельца оружейной мастерской, но рано осиротел. Опекуны о его образовании не заботились, да ещё прикарманили часть отцовского наследства. На оставшиеся деньги Демосфен прилежно изучал классическую литературу и афинские законы. Выучившись, он подал в суд на опекунов и отсудил у них часть наследства. Зарабатывал он неплохо, готовя речи для судебных ораторов. Дважды Демосфен и сам пробовал выступать. Но у него был слабый голос, он картавил, слегка заикался, да ещё имел привычку дёргать плечом. Поэтому шум, смех и шиканье толпы не давали ему закончить речь.

Он совсем было пал духом, но приятель-актёр растолковал ему, что в речи важно не только содержание, но и то, как она произносится. И Демосфен с головой ушёл в занятия риторикой. Чтобы не манила улица, он обрил себе полголовы и сидел дома, по нескольку часов в день упражняясь в составлении и произнесении речей. Когда волосы отрасли, он стал ходить на берег моря и, набрав в рот камешки, громко читал стихи, стараясь перекричать шум ветра и рокот волн.

Демосфен. Римская мраморная копия бронзовой статуи греческого скульптора Полиевкта. Лувр.

Говорят, «терпение и труд всё перетрут». Демосфену терпения хватало. Он стал превосходным оратором. Тем не менее перед выступлениями он всегда заучивал речь наизусть и заранее решал, в каких местах говорить спокойно, где надо чеканить формулировки, а где декламировать горячо и страстно. Противники смеялись над ним, обвиняя в отсутствии подлинного таланта, но это не мешало ему побеждать в словесных поединках.

Прославился Демосфен речами, направленными против Филиппа II. Сам он называл эти речи филиппиками, и это слово сохранилось до сих пор, обозначая гневное публичное осуждение. Яркими красками рисовал Демосфен трагедию разорённой Фокиды. Под влиянием филиппик афиняне четырежды посылали на помощь Олинфу боевые корабли и воинские отряды. Но осенью 348 года до Р. Х. предатели, подкупленные Филиппом, открыли македонянам ворота Олинфа. Город был разграблен и разрушен до основания, его жители проданы в рабство. Разрушению подверглись и остальные города Халкидского союза.

В Афинах тоже были приверженцы Филиппа, причём не только платные агенты, но и вполне бескорыстные сторонники. В Греции множество людей не имело других занятий, кроме войны; неудивительно, что полисы то и дело воевали, разоряя страну. Популярный учитель красноречия Исократ надеялся спасти Грецию, объединив эллинов для совместной войны против персов, – устроить что-то вроде крестового похода за несколько веков до появления христианства. А именно этим, по сути, и занимался македонский царь. Поэтому Исократ восторженно приветствовал Филиппа и убеждал его беречь свою жизнь, столь необходимую для славы Эллады.

Золотой медальон с портретом царя Македонии Филиппа П. Изготовлен, предположительно, в III в. во времена правления римского императора Александра Севера.

Другим сторонником мира с Македонией был Эсхин. Сначала он тоже выступал за войну с Филиппом. Понимая, что в одиночку афиняне не справятся с македонским царём, Эсхин пытался уговорить другие полисы совместно вести переговоры с Филиппом, а при необходимости совместно сражаться. Однако каждый полис предпочитал договариваться с царём самостоятельно, надеясь использовать мощь македонян против своих соседей. Да и сами афиняне не горели желанием раздражать Филиппа, который при желании мог перекрыть им поставки зерна из Причерноморья. Когда Эсхин убедился, что создать общегреческий союз невозможно, он выступил за скорейшее заключение мира с Филиппом и после этого уже не менял свою точку зрения. Дважды ездил он в Пеллу – столицу Македонии вместе с Демосфеном и возглавлявшим посольство Филократом. Демосфен и его друг Тимарх обвинили Эсхина в сговоре с Филиппом, но он избежал суда, доказав, что Тимарх вёл распутную жизнь (люди с запятнанной репутацией не имели права выступать в суде).

В 346 году Афины и Македония заключили договор о мире и союзе. По условиям мира, названного Филократовым, каждая сторона сохранила свои завоевания. На деле это означало, что Афины теряют почти все владения во Фракии и признают захват Филиппом Халкидики.

Эсхин продолжал верить в обещания Филиппа, но хвастаться плодами такого мира не приходилось. Спустя три года Демосфен снова возбудил против Эсхина судебное дело по обвинению в измене. Эсхин процесс выиграл, но в Народном собрании его выступления встречали теперь холоднее.

А Филипп продолжал подчинять соседние народы – фракийцев, иллирийцев, фессалийцев, эпиротов, скифов. В 340–339 годах до Р. Х. он осадил Византий (на месте нынешнего Стамбула) и расположенный неподалёку Перинф, контролирующие проливы между Средиземным и Чёрным морями. Извечные враги – афиняне и персы – выступили на одной стороне, посылая помощь осаждённым. К Византию отправился афинский флот под командованием известного политика и оратора Фокиона.

Фокион в юности дружил с известными философами Платоном и Ксенократом. Человек он был добрый, но вид имел такой угрюмый и неприветливый, что с ним не всегда решались заговорить. Он редко смеялся, никогда не мылся вместе с другими в бане, за городом и на войне ходил разутым, а одевался очень легко: в Афинах шутили, что увидеть Фокиона в плаще – к холодной зиме. Выступал он всегда кратко, но по делу. «Вот нож, направленный в грудь моим речам», – говорил о его выступлениях Демосфен.

Для сбора взносов с участников Афинского морского союза афиняне обычно снаряжали военные экспедиции. Когда же собрать взносы поручили Фокиону, он поехал на одной триере, но заслужил у союзников такое уважение, что в качестве взносов они выделили ему целый флот, с которым он и вернулся в Афины.

Вот и теперь афинского военачальника Хареса жители Византия не впустили, а Фокиона приняли радушно. Афинская помощь прибыла очень своевременно, и Филипп, потерпев поражение, был вынужден отступить. Фокион занял ряд близлежащих городов, захватил несколько македонских кораблей и после ранения в стычке с македонянами отплыл домой.

Эллины чувствовали, что их родная Эллада меняется необратимо.

Они всегда воевали друг с другом, но эти войны, часто жестокие и кровавые, велись по определённому порядку. Изменялись границы владений, степень влияния отдельных полисов, иногда даже государственный строй в них; но эти перемены сами по себе были частью привычного образа жизни. Демосфен сетовал, что прежде лакедемоняне (спартанцы) «в течение четырёх или пяти месяцев, как раз в самую лучшую пору года, вторгнутся, бывало, опустошат страну противников своими гоплитами, то есть гражданским ополчением, и потом уходят обратно домой. Это был до такой степени старинный или, лучше сказать, такой правомерный образ действий, что даже не покупали ни у кого ничего за деньги, но это была какая-то честная и открытая война. Теперь же ничего не решается выступлениями на поле битвы или правильными сражениями». Демосфен возмущался тем, что Филиппу «совершенно безразлично, зима ли стоит в это время или лето, и он не делает изъятия ни для какой поры года и ни в какую пору не приостанавливает своих действий».