Тень одиночества - Светлана Беллас

– На Париж?! Так на Париж! Он за углом!

Они явно привлекли к себе внимание со стороны, парочка девуль, так раскрыла рты, что Генрих, глядя на них, произнес:

– Тогда, уж в карету, прошу!

Люська соизмерила взглядом ротозеек, те стояли, как вкопанные, не сводя с нее и Генриха глаз. Она быстро и непринужденно села в машину, с силой захлопнув за собой дверку. Машина отъехала, сорвавшись с места, обдав девушек клубами пыли. Люська сидела в машине, прикрывая колени влажным сарафаном. Он кивком головы показал на окно, сказав:

– Приоткрой! Жарко.

Она послушно опустила стекло, ветер обдувал ее тело сначала пышущим жаром, потом прохладой, что приводило в себя. Порыв свежего ветра тут же высушил сарафан, он приподнялся, открыв взгляду Генриха ее красивые ноги. Она лишь успела ойкнуть. Генрих мило, открыто по-дружески улыбнулся, пошутил:

– Кажется, я не еду в Париж, я здесь свою топ-модель нашел.

Улыбнувшись, бегло посмотрел на нее, она тоже улыбнулась, произнесла:

– Ага! Чем мы хуже?!

Он на нее внимательно посмотрел, откровенно, признавая ее ценности, сказал:

– По мне?! Так, в общем, ничего!.. Он вглядывался оценивающе, вслух произнес: – Скажем, девчонка, очень даже! Тип-топ!

Ей стало неудобно под его пронизывающим насквозь взглядом. Тот невольно вздохнул, всматриваясь вперед на дорогу, она с неким подобострастием, разгладила на своих коленях подол сарафана. Он, глядя на дорогу, спросил, как звать прелестное дитя? На что, теряясь в который раз, молила:

– Перестань, хватит дурачится! Сто раз тебе что, ли говорить?! Люся! На что, он закатывал глаза, в очередной раз, твердил:

– Люблю тебя, Люсёк! Каждый раз по-новому влюбляюсь, как мальчишка! И не глядя на дорогу, лез к ней целоваться. Хоть, она и млела, но всегда визжала:

– А-А-А!!! Дурак! Смотри на дорогу, в дерево врежемся. И хватаясь за руль, выравнивая его, громко кричала: – Я жить ещё хочу с тобой, счастливой! А-А-А!!!

…Ирина по– прежнему сидит в зале ресторана, погружаясь, все глубже в свое прошлое, еще недавнее вчера. Кажется, что в последний приезд в родной город, она тоже также сидела в одиночестве и размышляла над ошибками в своей жизни. А их было, куда, как много…

… Да помнится, была осень… Она сидела, уже несколько часов в том старом, с детства знакомом парке. На той самой лавочке, там сохранены были и надписи, сделанные ею и ее подругой Викой, до сих пор, остались, тем напоминанием о первой, наивной чистой дружбе. Она, уже состоявшаяся дама, что работает в самой большой библиотеке Москвы, все еще в страхе перед будущим, как и та вчерашняя выпускница, тогда, в те далёкие дни, смотрящая в будущее, сейчас сидит и смотрит вперед, оглядываясь назад… Там в прошлом столько нелепой детской дружбы, отчаяния боли, солидарности, желание все превозмочь, подставить подруге, другу свое плечо. Как, же это было давно! И в тоже время, кажется, что лишь поворотом головы назад, можно тайком взглянуть в то – твое вчера. Вика! Вика! Подруга была в то время самой надежной и верной из подруг, друзей, а их было, как у каждого в детстве много. Их мечта – уехать и состояться в Мегаполисе, витала в тот последний школьный вечер. Да! Это было в прошлом, не далеком, но все, же – прошлом и оно не вернется, если только, вот в таких сентиментальных воспоминаниях.

Она, Ирина, сидела на старой лавочке, ожидая солнечного луча, как и в то тоскливое утро, хотя столько радости в нем было рядом. Мальчишкам и девчонкам её одноклассникам, будущее не казалось унылым и бесперспективным. Наоборот! Все мечтали! О взлете, подъеме в их будущей жизни. Ужасно, но прошлое пролетает стрелой воспоминаний, обжигает детский ум холодом льда, прожитых лет. Предательство, потери, разочарования шли рядом. И как не странно – вера в любовь…

ПРОШЛОЕ…

…Год ушедшего тысячелетия, как ни странно, апокалипсиса и тогда не наблюдали, жизнь шла своим чередом в суете сует. Как всегда есть на генеральной карте любимый район, родного города – не большого и не маленького. Именно в тот день был выпускной вечер, было торжественно, что называется, до слез. В школе горели огни, буквально, во всех окнах. Доносились шум, гам, смех и плачь. За углом школы тайком от любопытных глаз учителей и родителей вовсю целовались молодые влюбленные парочки, расставаясь, как казалось всем им тогда, навсегда со своим детством. Оно вдруг кануло в прошлое. Как сейчас перед глазами всплывает картинка – бегущая группа ребят – одноклассников, в руках которых хлопушки, воздушные шары. Они радовались, смеялись. Часть ребят по-детски наивно отпускали ввысь воздушные шары, как символ детской иллюзии, мечты, в раннее, явно, еще тогда не проснувшееся утреннее небо. Ребята в костюмах, девчонки в шикарных вечерних платьях, немного романтичных, отчего казались «сказочными красавицами», неуклюже в кураже неслись по спящему городу, все наперебой кричали: «Прощай, школа!» Запуская оставшиеся шары в воздух, выстреливая вверх из хлопушек.

…И они, отделившиеся от толпы две девушки – она, Ирина Лебедева и её подруга Вика Климова, бегущие в парк по набережной, чтобы посидеть тет-а-тет, немного помечтать. О своем девичьем. В старом парке, затаившись от посторонних глаз, потаясь мечтали две выпускницы. Они мечтали о своей будущей жизни, как она у них в дальнейшем, обязательно, хорошо сложится. Наверно именно так?! Хотелось верить в лучшее! А рядом пробегала шумная толпа ребят, которые навсегда прощались со своей прошлой школьной жизнью. Им казалось, что впереди, только самое лучшее. В школе напротив горел свет, из окон слышались голоса – песни, чтение стихов. Каждый из тех оптимистов направлял свою мысль в будущее без страха, на то счастливое и светлое в нём, веря, что не будет темных пятен. Но девочкам, затаившимся в старом парке, сидящим на старой лавочке под раскидистой рябиной, она, жизнь, казалась, уже пугающей. Вероятно, их расстроил последний звонок на выпускном вечере, утрата детства, беззаботности. А возможно, они нашли старый парк в утреннем дисбалансе, он до сих пор, еще не проснулся.

…Парк действительно им казался серым, угрюмым. Правда, свою лавочку под рябиной они нашли, как ни странно сухой, дни стояли жаркие, и ничего не препятствовало на неё смело сесть… Ирина, раскрепощено сидевшая и ерзающая в вечернем неловком платье для посиделок на любимой лавочке, посмотрев в небо, немного содрогнулась от нахлынувших мыслей, её переполняла радость, ведь за спиной слышался гомон выпускников, которые бегали по набережной, как чудаки в своих выпускных нарядах, размахивая воздушными шарами, выстреливая в воздух из хлопушек. Было смешно и трогало до глубины души своей наивностью и все-таки детством. Она, всматриваясь то ввысь, то вокруг себя, вслух произнесла: