Пожизненно. Цитадель в огне - Юрий Валин

— Да хоть все выпивай. Там еще три кувшина стоят, на любой вкус. И пойдем, умоешься. Когда еще в такой ванной побывать удастся…

Трепетал огонек свечи. Костяк фыркал, умываясь над ванной.

— Даша, а куда вода течет? Неужто как в банях? Здесь же высоко.

— Ну да, по трубе и течет. Лезь в ванну, я тебя окачу, как следует.

Спина лохматого чуть заметно вздрогнула:

— Так ведь…

— Ничего, раздевайся. Вымоешься хоть раз в жизни как нормальный человек. Давай-давай, ванна для этого и предназначена.

Костяк неуверенно развязал штаны, разулся, стараясь не поворачиваться к подружке, ступил в просторную мраморную емкость.

Даша смотрела на его худощавые беззащитные ягодицы. Уличный мальчик. Глупый. Надежный. Свой.

Лохматый вздрагивал, когда на его плечи лились медленные струи воды. Вода была чуть-чуть прохладной, но вздрагивал парень не от холода. Даша взяла кусок душистого абрикосового мыла, и молодого вора начало трясти сильнее. Лишь раз Костяк попытался выговорить что-то насчет промокшего платья подруги.

— Мне перестать, да? — прошептала Даша.

Лохматый совсем не хотел, чтобы она перестала. Да девушка и не подумала останавливаться. Скользкие ладошки скользили по горячему трясущемуся телу. Даша точно знала, что ей хочется сделать, и ей очень нравилось блаженное бессилие парня. Вот каким покорным он бывает. Намыленные ладони ласкали впалый живот. Даша уже стояла в ванне, прижимаясь к спине парня. Лизнула позвонки, выпирающие из худой шеи. Кощей молоденький. Ладонь скользнула ниже. Лохматый издал ни на что не похожий звук. Щенок-переросток.

Даше нравилось. Мужское возбуждение, доступное и очевидное, ласкало ладони. С ним можно было делать что угодно. Например, поглаживать еще и еще. Увлекательное занятие…

От струй воды, полившихся на плечи, лохматый задышал чаще, кажется, даже с облегчением. Ничего сказать он так и не смог. Даша поливала парня из кувшина, неторопливо, почти с тем же чудным, незнакомым удовольствием, которое доставили скользкие ласки. Спешить некуда, воды хватает. Девушка опорожнила второй кувшин, поставила на полку. Запустила пальцы в волосы парня, заставила повернуться к себе. Откуда-то возникла уверенность, что сейчас черноглазый поганец ни в чем не станет возражать. Даша поцеловала его в губы. По-настоящему. Глаза у лохматого были пьяные. Обнять подругу мокрыми руками он так и не решился. Даша смотрела ему в глаза, видела в них свое отражение. Бесстыдная юная вакханка. Распутная, чужая, красивая. Отблеск свечи прыгал-играл на блестящей от воды коже, и Даша поняла, что лохматый тоже красив. Да ладно, пусть и не очень красив, но он свой. Совсем свой.

Она опустилась на колени. Лохматый издал только протяжный бесконечный вздох. Даша знала, что ничего не умеет, но в конце концов теоретические знания из досмертной жизни тоже могли пригодиться. То, что разглядывала с брезгливым интересом на нехороших сайтах в Сети, сейчас очень даже помнилось. Даша с совершенно ошеломившей ее саму страстью перешла к практике.

Пахло чистой водой, чуть мылом, под всем этим прятался родной запах сыромятной кожи и уличной каннутской пыли. И возбуждение парня оказалось крайне заразным. Даша задыхалась, чувствовала себя кем-то другим, но ни за что в жизни не хотела останавливаться.

Она без тени сомнений довела удовольствие до конца.

Лохматый хрипло и громко дышал на всю ванную комнату. Даша вышла из мраморной чаши, выжала намокший подол. Лицо у Костяка было блаженное и отсутствующее. Ну, просто клинический идиот. Даша сдержала истерический смешок — и сама-то чувствовала себя не совсем здоровой. Возбуждение жаркими толчками билось в висках. Ты сошла с ума — ля-ля-ля, какая прелесть, — цитата из мультфильма, совершенно не имеющего отношения к произошедшему безобразию. О, боги…

Лохматый, надо отдать ему должное, выбрался из ванны самостоятельно. Ухватился за штаны. Парня ощутимо качнуло.

— Да подожди ты, — подавляя смех, приказала Даша. Подхватив полотенце, принялась вытирать жертву сексуального эксперимента. Костяк вдруг обнял-облапил за плечи с такой силой, что девушка охнула.

— Дашечка, что с тобою здесь сделали?

В голосе парня промелькнула такая паника, что Даша не выдержала и хихикнула:

— О, и что со мной здесь только не делали! Клали спать на мягкую постель, пытали бездельем и утонченной пищей. Сулили блестящую карьеру. Совращали разнузданными намеками. А я все тебя, дурака, почему-то ждала. Когда ты в окно корябаться начал, я по-настоящему поняла, как соскучилась.

— Ты раньше по мне совсем не скучала, — прошептал парень. Его дыхание обжигало шею Даши, и от этого почему-то еще сильнее застучало в висках.

— Костя, я вообще-то девка вздорная, — пробормотала Даша. — И тогда, на Навьих камнях, не нужно было из-за меня рисковать. Прости меня, пожалуйста.

Даша ошеломленно осеклась. При чем здесь Навьи камни? От возбуждения мысли совсем запутались.

Лохматый молчал, только целовал в шею. Чувствуя, как безвольно запрокидывается ее голова, Даша пролепетала:

— Ты бы штаны надел. Мы же все-таки не в «Треснувшей ложке»…

Перед воротами наступило затишье. Стояла невысокая баррикада из двух рядов рогаток, сбитых из заостренных кольев. Горели два ярких костра у стены. Тихо переговаривалась группа копейщиков. Хромого лорда Элкмара видно не было.

— Даже хуже стало, — прошептал Костяк. — Пока костры не прогорят, высовываться нет смысла. Как на ярмарочной сцене на стене куклами повиснем.

— Костя, а зачем эти загородки? Ведь стены вон какие высокие, и ворота крепкие, — спросила Даша. — Неужели, если за ворота пираты прорвутся, их рогатки остановят?

— Пиратам ворота штурмовать долго придется. Рогатки не для них предназначены. Это от тех, кто под благовидным предлогом в ворота проскочить попытается. Свяжут коротким боем стражу, тогда и пиратам ворваться удастся. Хотя вряд ли. Стража бодрствует.

— Понятно, значит, диверсантов опасаются, — прошептала Даша.

— Наверное, — неуверенно сказал лохматый. — А кто это?

Объяснять Даше не хотелось. Рубашку парень не надел, и теперь его плечо просто огнем жгло плечо Даши. И смотреть не нужно, глаза у воришки темные, хочет продолжения. Не выплеснулось до дна желание. Даше и самой было трудно дышать — подоконник давил на грудь, как перевернувшаяся могильная плита. Все вверх тормашками. Ой, с ума сойти.

— Костя, а мне на войну наплевать, — безрассудно выговорила Даша. — Пойдем на кровать, а? Я хоть раз на нормальной постели хочу попробовать.

Руки лохматого мгновенно оказались на девичьей талии. Поцелуи жгли шею подруги и коротко подстриженный затылок. Даша опьяненно смотрела в темноту. Над зубцами замковой стены проносились быстрые силуэты ночных сычиков и мелких крыланов. Кто из них кого жрет, Даша так до сих пор и не знала.

— Аша, — жарко прошептал Костяк, — тебя здесь точно околдовали. Только я удержаться не могу.

— По… пользуйся, — пролепетала Даша. — Зря ты штаны натянул…

Она взлетела в воздух. Худые, но крепкие руки вора донесли девушку до темного простора постели. Даша отвечала на поцелуи, почти кусала рот парня, ловила язык.

— Подожди, я из этого проклятого платья выпутаюсь…

Даша, извиваясь, выползла из платья. Костяк развязал брюки, швырнул ремень с ножом и дагой на подушки в изголовье. Даша чуть не зашипела от нетерпения — какое еще оружие, когда дышать невозможно? Но лохматый уже был рядом, уже целовал, и сразу стало легче. Оказалось, что быть голой рядом с голым мужчиной — самая важная вещь на свете. Жестковатые от мозолей ладони парня скользили по бедрам, и Даше хотелось, чтобы он был еще решительнее. Какие еще «прелюдии»? Она готова, уже сто лет как готова.

Потом Даша почему-то оказалась сверху. Лохматый дрожал, что-то бормоча, целовал небольшие упругие груди подруги. Даша занималась куда более забавными вещами — от ее ласк возлюбленный чуть не взрывался. Девушку опять охватило потрясающее ощущение всесильности. Ну, разве может быть больший кайф?!

Даша раскинулась на подушках. Лохматый, обнимая, осторожно и страстно оказался сверху. Миг, когда его слишком вкрадчивые движения чуть не взбесили Дашу, тут же забылся. От блаженной тяжести Даша завопила в колеблющийся полог. Нет, не завопила — поцелуй так вовремя закрыл рот. Даша вцепилась в горячие плечи парня. Кажется, ногтями. Но сейчас это было не важно. Глаза закатились, вихрь звездной тьмы заполнил мир. Даше показалось, что она лопнула расплавленным, ослепительно приятным золотом.

Нет, то была не Даша. Нормальная девушка вернулась в темную спальню чуть позже. Осознала, что это именно она выгибается, опираясь локтями и пятками, навстречу мужской тяжести. Костлявое чудище, невоспитанное и любимое, делало просто невыносимые вещи. Наплевать, где он такому научился. Даше хотелось завизжать во весь голос, поблагодарить и сучку Ресничку, и, должно быть, целую сотню иных баб, которых перетрахал, набираясь опыта, лохматый. Только все, фигушки, теперь он только Дашин.