Падение Рыжего Орка - Дарья Волкова

— Обижаете, Варвара Глебовна, — зеркально вздохнул Тихий. И даже как-то смешно надул губы. — Какой спектакль? Я вас ужином от чистого сердца угостил. И подумал: вдруг, вы, тоже от чистого сердца, захотите пригласить меня на чашку… какао.

— Тихон, я тебе от чистого сердца говорю… — начала Варя запальчиво. А потом выдохнула. — Вот как есть говорю. Как на духу. После такого обалденного ужина я могу думать только об одном.

— И это не я, — проявил чудеса сообразительности Тихий. — И не какао.

— Это подушка. В данный момент я могу думать только о сне.

— Понял. Отстал.

Варя не поверила своим ушам и в такую скорую капитуляцию. И совершенно правильно сделала.

— В щечку хоть поцеловать можно, Варвара Глебовна? На прощание, так сказать?

— Можно, — неужели обойдемся малой кровью? — Только быстро.

— Прямо в первый раз меня просят это сделать быстро, — хмыкнул Тихон. — Обычно просят наоборот.

Варя хотела ответить, но не успела. Потому что ее поцеловали. В губы. Коротким, сухим и теплым поцелуем. Совершенно необоснованно ее взволновавшим.

— Тихий, это не щека!

— Да? Ну так мы Мед. Академий не кончали, анатомию не изучали.

— Тихон!

— Бывай, Варвара Глебовна. Я позвоню.

После чего обхватил ее шею своей здоровенной ладонью, наклонился и еще раз поцеловал — так же коротко и сухо, но уже в щеку. А потом развернулся и пошел. А Варя так и осталась стоять. С раскрытым, между прочим, ртом. И сонное состояние куда-то все развеялось.

У начала лестницы Тихон обернулся. Смерил ее каким-то странным взглядом — совершенно не поддающимся расшифровке.

— Передумала? Будет какао?

— Нет! — рассмеялась Варя, стряхивая оцепенение, и полезла в сумочку за ключами. Так под его взглядом и открыла дверь. И закрыла. Не оборачиваясь. Но знала, что он смотрит.

Уже перед сном Варвара сообразила две вещи.

Первое. Она не дала ему номер своего телефона. Впрочем, вряд ли для Тихона это станет сколь-нибудь существенной проблемой.

И второе. Она много чего ему рассказала. О работе, об отце, о матери, о брате. Кажется, будто говорила за сегодняшним ужином она одна — при том, что подобная болтливость была не очень-то Варе свойственна. А вот поди же ты — рассказывала. Потому что Тихон умел слушать. Смотрел внимательно, задавал по ходу правильные и к месту вопросы. Вот Варя и разговорилась — незаметно для себя. А о своем собеседнике Варя узнала только то, чем енисейский налим лучше всех прочих налимов. Даже название ресторана, принадлежащего Тину, не узнала.

Действие четвертое. На сцену выходят второстепенные персонажи со стороны Героя

Но и без этого Героиня медленно, но верно попадает под обаяния Героя. А кто бы мог подумать?..

Из авторской суфлерской будки, скептически: «А ну-ка, давайте, удивите меня!»

— Тишенька, здравствуй.

— Здравствуй, мама.

В трубке явственно вздохнули. В этом вздохе — и удовлетворение от короткого, но искреннего «мама», и сожаление, что слышится это слово чаще всего только по телефону. Но сегодня — не только по телефону.

— Тиша, мы c Лизой приедем сегодня в Москву — ей надо кое-что купить для школы, а у нас выбор, сам понимаешь, какой. Так, может быть…

— Во сколько приедете? Я встречу.

— Ой, да не надо! Мы дела свои сделаем, а потом бы встретились с тобой где…

— Во сколько. Вы. Приезжаете? — чуть ли не по слогам. — Или мне самому расписание смотреть и гадать, какой вы электричкой приедете?

В трубке еще раз вздохнули.

— Мам, а давай, я за вами сам приеду? Тут езды-то на машине меньше двух часов.

— Не надо, Тишенька, что ты, не надо! Мы сами доберемся!

— Ну да, — желчь все же разлилась. — Там же на трассе в начале города знак висит, поди. Тихону Тихому въезд в Коломну запрещен.

— Ну что ты такое говоришь, Тиша!

— Во сколько вы приезжаете? — насильно давя раздражение. Нарочито спокойно.

— Ну, все купили?

— Все! — радостно кивнула Лиза, прижимая коробку с планшетом к груди. Еще несколько пакетов заброшены в багажник «Эскалады». Шоппинг определенно состоялся.

— Спасибо, сынок, — Серафима Андреевна погладила сына по руке. Она едва достает ему до плеча. — Не стоило столько денег тратить, правда…

Тихон лишь моргнул пару раз — только это выдало раздражение.

— Надеюсь, он не выкинет покупки в этот раз. Все-таки нужные вещи. Для школы.

— Не выкинет, — спокойно и твердо произнесла невысокая пухленькая женщина. — И ты не прав, если так думаешь.

— Я всегда неправ, — скривил губы Тихон. Стоящая рядом пятнадцатилетняя Лиза совсем по-детски засопела. Она любила старшего брата. Но не любила, когда он такой. — Ну что, поехали обедать? Или полдничать уже? Я сейчас позвоню в ресторан…

— Тиша, не надо к тебе! — всполошилась Серафима Андреевна. — Да зачем? У тебя там все солидно, дорого, а тут — мы. И вообще, у нас с Лизой яблочки с собой есть. И морс. И…

— Тишаааа… — Лиза повисла на руке старшего брата, сразу заметив, как он изменился в лице на словах матери. — А своди меня в «Макдоналдс», а? Ну пожалуйстааа…

Он помолчал. Выдохнул. Машинально погладил Лизу по голове.

— Ладно. «Макдоналдс» — так «Макдоналдс», — взял младшую за руку. — Пошли, Лизун. Главное, чтобы меня там никто из знакомых не видел. А то потом смеха не оберешься.

— Как дела у Нины и Антона? — Тихон рассеянно болтает пакетиком чая в чашке — больше чтобы занять руки.

— Хорошо. Работают оба.

— Новостей… нет?

— Нет. Но мы верим и надеемся.

— Мое предложение в силе, — ровно произносит сын.

— Не надо, — твердо отвечает мать. — И потом, это твои деньги. Ты их сам заработал. Трать на себя.

— Угу, — тихо и словно себе. — Мои деньги. Мои грязные деньги.

Только вернувшаяся из туалета Лиза спасает Тихона Тихого от материнской отповеди.

— У Софии как дела? — именно так. Софии. Не Софьи, не Сони — Софии. София Тихая — барышня серьезная и строгая.

— София портрет твой рисует, — отвечает за мать Лиза. — То есть, — спешит исправиться. — Пишет. Пишет твой портрет. По фотографии.

— А… — Тихон не на шутку изумлен. — Это же не ее… То есть… Она же в этом… Так у меня день рождения только через полгода… А фотография откуда? — совсем растеряно.

— А что, ты думаешь, у нас в доме нет твоих фотографий? — голос Серафимы Андреевны сердит. Устала она. Сильно устала от своих упрямых мужчин и их многолетнего раздора. — А ты, Лизавета Аристарховна, взяла — и все выложила! А София сюрприз готовит на день рождения Тише, между прочим!