Займись счастьем. роман - Дарья Панкратова

Устрицы с шампанским сменились виртуозными закусками – холодными и горячими. Красное вино, разливаемое услужливыми официантами, крошечные десертные пирожные, какие-то горячие рулетики…

Справа и слева от меня было по свободному месту.

Разумеется, это получилось случайно. Но почему-то мне становилось всё тоскливее.

Ведущий тем временем зажигал: нельзя было позволять гостям просто проводить время за едой и питьём, нельзя было давать им скучать. Он делился историями из жизни ресторана, приглашал шеф-повара, чтобы его представить, организовывал мастер-класс по приготовлению стейков мужской и женской командами. Я даже хотела принять участие в этом забавном маленьком шоу, но вспомнила о том, что нужно делать фотографии.

Зато по итогам несложной викторины мне, как и многим другим гостям, был вручен сертификат на поход в спа-салон такого уровня, который в моей повседневной жизни я никогда не смогу себе позволить. Судя по ценам, думала я, глядя на чёрный глянец сертификата, лаки у них там используются с добавлением платины, клиентам вместо чая-кофе предлагают коллекционное шампанское, а пятки полируются дроблёным жемчугом.

Вино, которое обычно придаёт раскованности, улучшает настроение и веселит, теперь, словно лакмусовая бумажка, проявило во мне незваную неприкаянность.

Сейчас все эти люди выйдут отсюда, сядут в свои намытые автомобили, поедут домой – продолжать праздник жизни. Сейчас я дойду до метро, через час войду в свой подъезд, окажусь в пустой квартире, куда никто не придёт.

Мелькнула мысль вместо Планерной ехать на вокзал – взять билет, вернуться в Питер, и чёрт с ней, с новой работой…

Но Виталий с Марианной так на меня рассчитывают.

Неужели сейчас мне хуже, чем тогда, когда я возвращалась в квартиру с опостылевшей старой работы и раз за разом обнаруживала Егора за компьютером, с мутным взглядом, открывала пустой холодильник, день за днём погружалась в безысходность?

– Алё, мать, ты чего?.. – Олеся ткнула меня локтём под ребро: хотя она и не старалась, вышло ощутимо. Я вздрогнула, и шампанское чуть не расплескалось из стакана. – Ты чего? Заснула или умерла?

– Впала в анабиоз, – механически отшутилась я. Глубоко вздохнула. – Ладно, твоя взяла. Давай выпьем за… Да просто выпьем, и всё. Хорошо, что ты приехала. Правда.

Через несколько дней я поняла, что во мне нарастает беспокойство. Я и сама не могла определить, чем вызвано это чувство. По утрам, когда я собиралась в офис, Олеся ещё дрыхла. Ближе к вечеру мы созванивались, она встречала меня возле метро, мы покупали на рынке какую-нибудь мелочь – бананы, кинзу, йогурты или чудесный рахат-лукум (его продавал человек типично восточной наружности) и шли домой через сквер. Но чаще сестра уже ждала меня дома с ужином – картофельно-грибная запеканка, острые баклажаны под сыром, курица с лимоном… Кажется, для этих благородных целей маленькая лентяйка даже отмыла духовку. Потом мы смотрели пару серий «Друзей» на английском с английскими же субтитрами (Олеся ныла, что хочет просто посмотреть фильм в своё удовольствие, но я была непреклонна) и разбредались по постелям. А я никак не могла понять, что за неприятное ощущение поселилось где-то под ложечкой?

Ведь всё вроде было хорошо.

И чувство одиночества не подкрадывалось ко мне потихоньку, стоило закрыть за собой офисную дверь.

Поздняя весна набирала силу, удивляя неожиданными пыльными бурями, оглушительными короткими ливнями и сияющей зеленью повсюду, куда ни падал глаз. Я возвращалась со съёмки небольшого, почти домашнего кафе от модных московских рестораторов, шла по извилистому переулку, каких в центре Москвы миллион. От духоты мне стало плохо, и я вспомнила, что с самого завтрака почти ничего не ела. Почти сразу же мне на глаза попалась вывеска какого-то ресторанчика, я толкнула дверь за бронзовую ручку и вошла в заведение, где было полно льняных занавесок, мебели из состаренного дерева, выкрашенных в белый цвет птичьих клеток и… блюд с внушительным ценником. Я поняла, что в ближайшие полчаса мне не стоит двигаться с места, внимательно проштудировала меню и остановила свой выбор на облепиховом морсе и невесомом овощном салате (хоть что-то здесь оказалось для меня доступным).

Салат исчезает с тарелки почти мгновенно. От густой взвеси оранжевого морса начинает першить в горле. Я с грустью думаю о том, что неплохо было бы сейчас попросить официанта принести холодной минеральной воды. Но у меня уже нет и лишних ста рублей – на днях я перечислила квартирному хозяину арендную плату. В «резервном» отделении кошелька отложены деньги на проезд. Зарплата в «Плейсгид» ожидается через четыре дня. По-хорошему, и морс-то не следовало бы заказывать…

И тут я внезапно понимаю, что меня злит.

– Что смотрим сегодня, – весело спросила сестра, – опять «Друзей» или какой-нибудь нормальный фильм? Я сырников нажарила, жаль, варенья нет… Сейчас бы клубничного…

– А прогуляться до рынка не судьба? У тебя же есть ключи.

Я сбросила балетки и прошагала в ванную: всё, что угодно, только бы умыться…

– Наличка закончилась, – с той же весёлостью сообщила Олеся. – Просто…

– Согласна, с выбором фильма всё как раз довольно просто. Видела «Дьявол носит Prada»?

– Спрашиваешь. Сколько раз…

– Значит, снова посмотрим. Тебе лишним не будет.

Она насторожилась:

– Ты о чём?

– Помнишь, когда героиня искала работу, она согласилась на то, что предлагали? «Либо у вас, либо в „Мире авто“».

– Кажется, ты на что-то намекаешь?

– Не намекаю. Я говорю прямо. Ежемесячно я плачу за эту квартиру двадцать две тысячи…

– Фига себе! – Олеся присвистнула.

– Да, именно. Крупно повезло.

– Я не это…

– А я именно это имела в виду. Не хочу, чтобы повторились прежние проблемы. Готова платить половину? Ежемесячно выкладывать на бочку одиннадцать штук?

– Десять, – быстро сказала Олеся.

– Это почему? – изумилась я.

– Я же младше!

– Вот это аргумент… Слушай, а ты и есть будешь меньше? А воды в ванной тратить? Между прочим, здесь стоят счётчики.

Олеся скривилась:

– Я думала, хоть здесь отдохну. Устроим казацкую вольницу, не то что с родителями… А попала в какую-то колонию строгого режима!

– Ты всегда можешь вернуться обратно в Питер, – мило улыбнувшись, предложила я. – А с меня хватит: тут один уже пытался саморазложиться на моих глазах…

– Ладно, ладно. Убедила. Ну и где же мне брать такую сумму?

– Найти работу – не вариант? Чем ты вообще собиралась заниматься в Москве? Ходить по клубам, клеить крутых парней? На клубы тоже сперва нужно заработать.

– Поняла, – пробормотала Олеся, – буду думать…

– Только думай быстрее, хорошо? Я не заставляю тебя соглашаться на первую попавшуюся дурацкую работу, но, согласись, твоя помощь не помешает… И где там твои сырники? Есть хочу – ужас.

Девушки моих бывших парней меня недолюбливают.

Я не впервые это замечаю.

Кто-то едва здоровается со мной в присутствии своей второй половины, тем самым заставляя меня недоумевать, потому что в её отсутствие мы мило болтаем.

Кто-то выслушивает претензии всего лишь за то, что поддерживает общение со мной. При этом я – в прошлом, а девушка находится в вполне официальном статусе пассии. Я будто самим фактом своего существования действую на нервы некоторым особам.

В чём причина, я не представляю. Мужчины, в свою очередь, не могут мне ничего толком объяснить.

Я не строю бывшим возлюбленным глазки – ни при девушке, ни за её спиной. Не говорю гадостей, не предаюсь воспоминаниям о том периоде, когда мы были неразлучны. Я не гламурная блондинка с глянцевыми волосами и такими же представлениями о мире, не роковая брюнетка с харизмой Моники Белуччи – словом, на мой взгляд, нет объективных причин для подобного ко мне отношения.

Может быть, я чего-то не вижу со стороны?

В случае с Артёмом всё совсем запущенно.

Его жену я никогда не видела в реальной жизни.

Только на свадебных фотографиях.

Артём заехал ко мне спустя какое-то время после своего медового месяца, проведённого на тропических островах. Привез сувенир и флешку с уймой фотографий. Свадьба, эффектный танец молодожёнов, райская зелень и бирюзовая вода, обрамляющие бунгало, невеста, позирующая рядом со связкой свешивающихся с пальмы бананов…

Именно тогда я и услышала, что на свадьбу меня не позвали потому, что против этого была Лиля.