ХМАРА - Анатолий Гончар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пантелемон недовольно закряхтел, но смолчал. В словах ведьмы было предостаточно веских аргументов, заставивших беднягу призадуматься. А сама Нурингия, взяв со стоявшего в углу стола нож и, небрежно держа его в правой руке, стала деловито пристраивать мою шею над заботливо подставленной плошкой. Я незаметно сжал кулаки и...
...дверь с визгом распахнулась. Мои мучители, мгновенно забыв о моей персоне, прыснули в разные стороны. В дверном проеме показалось осунувшееся, перемазанное слоем копоти и сажи, но такое родное лицо бабки Матрены.
-Опять паскудники за старое принялись! - физия моей доброй феи пылала гневом. Мои мучители, словно застигнутые врасплох крысы, кинулись в разные стороны.
-Стоять! - гаркнула Тихоновна и на её ладошках заплясали язычки пламени. - Всё пожгу! - пригрозила она, входя в помещение и окидывая его изучающим взглядом. - Да-а-а, как была ты неряхой, так и осталась. Жаль, родители твои тебя не видят, вот бы порадовались.
-А ты моих отца и матушку не трогай, - Нурингия как бы случайно сделала шаг вперед.
-Да мне до твоих родаков и дела нет, такие же, как ты сволочи были, как жили по-скотски, так скотами и умерли.
-А чем это мои родители хуже твоих будут? Что тех, что тех Стылые забрали, - гневно бросила ведьма и шагнула еще раз.
-Что верно то верно, те и те от одной нечисти погибли. Только мои в бою праведном, лес и детишек лесных защищая, в то время когда твои в бегстве постыдном укрывались. Только когда все защитники погибли бежать-то некуда стало.
-А коль и так, что с того?! - зло выкрикнула ведьма, одним прыжком преодолевая разделявшее нас расстояние. Холодная сталь, рассекая кожу, уперлась в моё горло. - Всё, добрая моя подруга, руки за голову, к стене и не шевелиться, покуда Пантелемон Савелыч тебя вязать будет.
Моя рука, как бы случайно свалившись, опустилась около ведьминой ноги и медленно поползла , соскальзывая за её пятку.
-А почем я знаю, что ты его после не убьешь? - сквозь мои прикрытые веки было видно, что глаза её озорно заблестели, от пристально взгляда Бабы-Яги маневры мои не укрылись вовсе.
-А тебе и знать нечего. Может, отпущу, а может, и оставлю, в услужении. Давай, давай поторопись, а то кровушку-то пущу, Пантеле... - почва ушла из-под ног старушенции. Дернутая за пятку,она откинулась назад и, роняя нож, с грохотом шлепнулась на спину. Ведьма взревела от досады, но сдаваться не поспешила и в её правой руке вспыхнула молния, которая её же и ударила. Людоедка взвыла еще громче, со стремительностью юного каратиста вскочив на ноги, схватила в руки суковатое полено и бросилась на бабку Матрену. Я попытался ей помешать, но не дотянулся. Подняться на ноги не удалось, тем более и мне ничего иного не осталось, как широко раскрытыми глазами наблюдать за продолжением схватки.
Тем временем ведьма взмахнула своим оружием и... отброшенная небрежным жестом бабки Матрены, отлетела аж к противоположной от входа стенке. И тут я, вдруг вспомнив, что в пылу "битвы", разгоревшейся меж женщинами, совершенно упустил из виду ведьминого сотрапезника, быстро окинул помещение взглядом. Мужичонки нигде не было, но к моему удивлению и ужасу из дальнего полузатененного угла, вытягиваясь и разрастаясь, выползала огромная клыкастая зверина, гибридная помесь кабана и саблезубого тигра. При виде этого чудовища мне стало малость не по себе. Матрена же только хмыкнула и, успокаивающе подмигнув, сделала шаг вперед навстречу доисторической уродине. Та злобно рыкнула и клацнула зубами, но Яга и бровью не повела, а, глядя в глаза противнику, лишь нехорошо усмехнулась.
-Ты меня не стращай, мне твои фокусы еще в детстве надоели. И не скалься, а то клыки поотшибаю. Вот щас огоньком-то тебя промеж шерстки как приглажу, враз присмиреешь.
Зверина заскулила и, затравленно озираясь, попятилась в угол.
-Ты ,Коленька, не лежи, вставай на ноженьки и ступай с богом. Иди на север от солнышка, аккурат к лешему попадешь, тут недалече. Ба-альшой такой дуб увидишь, он подле него и живет. Верст десять будет, да у тебя ножки молодые - мигом добежишь. А мне с этими еще погуторить надобно. Ну что ты лежишь-то, окаянный?
Я виновато развел руками: мол, я бы рад, да...
-Ох, дура я старая, они ж тебя дурман - травой опоили! А я-то все думаю, какой-то ты не такой, не живой что ли. Да стал бы ты тут лежать, если б силах был, - Яга сделала пас рукой, и по всему моему телу заструилось благодатное тепло. Я почувствовал, как всё моё естество наливается благодатной силой. Через минуту я поднялся и, приложив руку к сердцу, склонился в низком поклоне.
-Как же Вы, бабушка, ночью-то справились?
-Потом, потом, - отмахнулась бабка Матрена, выпроваживая меня за дверь. - Ступай, тебе еще до ночи в город попасть надобно, а дорожка неблизкая. Вот через недельку, коль путь будет, заявишься, тогда и поговорим.
Я согласно кивнул, захватил валяющуюся на пороге сумку и, покинув негостеприимный кров, снова пустился в путь. На этот раз я не шлепал ушами, надеясь, что дорога, мол, выведет. (Да и дороги-то, собственно, никакой не было). А строго выдерживал заданный курс, ориентируясь по солнцу. Как и сказала бабушка Матрена, через пару часов хода я оказался на лесной поляне, посреди которой стоял огромный раскидистый дуб, увитый хмелем. Под его корнями прямо из небольшого земляного холмика торчала кривая труба, из которой шел сизый духовитый дым.
-Здравствуй, вой!- из-за дуба показался сухонький старичок, державший в руке суковатую палку.
-Здравствуйте, дедушка! - поздоровался я, с опаской поглядывая на его "тросточку". - Я, извиняюсь, а Вы кто будете?
-Хочешь сказать, не признал?! Да леший я, леший, не веришь? - дед почесал лысину. - Вот ведь какие все не верящие пошли. А ладно, - он махнул рукой, наклонился и, откинув незаметный для глаза люк в своё убежище, юркнул в его утробу. Что-то там загремело, зашуршало и из-под земли высунулась сперва голова, затем руки, а затем и вся фигура дедка с ног до головы разодетого ни дать- ни взять в точную копию нашего армейского маскировочного костюма. Я едва не расхохотался и, спрятав улыбку, отвернулся в сторону, делая вид, что разглядываю окрестности.
Леший, кряхтя, наконец-то выбрался на поверхность.
-Теперь-то веришь?
Я кивнул головой, по-прежнему едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Леший для порядка немного посетовал на сегодняшнюю молодежь, затем, совсем по-нашему протянув руку, представился:
-Степаныч, леший.
-Николай, прапорщик Российской Армии, - в свою очередь отрекомендовался я, пожимая сухонькую, но ещё крепкую ладонь лесного деда.
-Ждал я тебя. Барсик с утра прибежал, про тебя сказывал. Сестрица моя названная просила до города тебя проводить. Провожу, как не проводить. Хорошего человека завсегда уважить можно.
-Так я готов, идемте.
-Ишь ты, расспешился. Сёдни у меня переночуешь, а завтра с утречка в путь и отправимся.
-Так ведь бабушка Матрена сказала: "Поспеши, к вечеру в город попасть надобно."
-А я говорю, не гоношись, парень, утро вечера мудренее, до ночи в город всё одно не поспеть. Отдохнешь, сил наберёшься и по дорожке, по дорожке. За ночь враги твои со следа собьются, да и охранные заклинания в силу войдут, глядишь, и проскочим в спокойствии. Ты вот что мне лучше скажи: как тебя угораздило с дороги-то сбиться?
-Так я шел, шел, а потом дорога кончилась, и только звезда в небе...
-Кончилась, говоришь?! - дедок задумчиво почесал лысину. - Исчезла, стало быть?! Ха, ха. Ничего просто так даже в волшебном мире не исчезает, на всё своя причина должна быть. Бегал я сегодня на большак, твои следы разыскивал, аккурат Барсик появился - я и побёг. На месте твоя дорога, а следы твои на тропку свернули, да только тропка та -одна видимость. Я враз всё смекнул и Матрене, значится, про энто знать дал. А ужо она своё дело знает, - скинув с себя маскировочные одежды, дедок вновь юркнул в укрытое от посторонних глаз подземное жилище.
-А раз дорога никуда не исчезала, так что же это было? - глядя вслед лешему я вздохнул и вдруг ощутив себя в этом мире неопытным солдатом - новобранцем, которому надо всё показать и объяснить, виновато развёл руками. Давно забытое чувство никчемушности оплело меня путами стыда.
-Морок, - пояснил леший, выползая из своего схрона, - так что и звезда твоя путеводная - обман, да и только.
-Так ведь мороки, они ж вроде шутники-обманщики, а этот каннибал какой-то.
-Шутники, говоришь?! Эт как посмотреть. Они и раньше-то любили заплутать путника до смерти. Ну, а этот один рос, одичал, ел что попадя, нехорошие компании водил, вот и вырос в такое чудовище. Потом с Лещеевной связался, теперь на пару работают, - пояснил леший и, плюхнувшись на большой гладкий пенёк, махнул мне рукой, приглашая садиться. Я не заставил себя ждать и, утерев со лба выступивший от быстрой ходьбы пот, уселся рядом.