Монохром - Ирина Дерновая

Лина переминалась на бордюре, не решаясь шагнуть вперёд, обойти уже капот машины и юркнуть в открытую, подпёртую булыжником дверь подъезда. Водитель «киа» всё не унимался. Видимо, самому перепало от кого-то, вот и «отводил выхлоп», как сказала бы Лейка.

Лина вдруг ощутила внутри что-то странное, тянущее внутренности. Почудилось, что на периферии зрения стали выцветать краски, а в ушах зашелестело: «Щё-оолкни гада…». Она, не замечая, что не моргает, смотрела на уже в голос матерящегося мужчину. Ей стало казаться, что он замедляется: едва открывается и закрывается перекошенный рот, повисают в воздухе брызги слюны. И в глубине салона за его спиной — всё гуще и плотнее становится тень, а цвет машины, едва видный под слоем грязи, становится совсем безликим — серым.

«Щё-оолкни-ии гада-аа…»

Откуда в руке взялся телефон, Лина не поняла. Но вот уже парой быстрых жестов по дисплею включает камеру.

— Чё задумала, мразь?! — окончательно взорвался мужик, рванул, отстёгивая, ремень безопасности, чуть не пинком распахнул дверцу. — Я тя, лярва бледная, сейчас!..

«Стой!!!» — хотела крикнуть девушка, даже не особо давая отчёт кому: распалённому водиле или себе?!

На дисплее чёрно-белый двойник злого на весь свет — и на неё в особенности — соседа вывалился из салона, зацепился ногой за бортик, что и притормозило его рывок в сторону Лины.

«Я же не выставляла монохром!» — всё так же про себя закричала девушка, сама отскочив назад, чтобы поймать в кадр мужчину целиком.

— С-сучка!!! — побагровев лицом и выхватив что-то из-под сиденья, заорал тот и шагнул к ней.

Вспышка!

На какое-то мгновение в глазах у Лины побелело, как если бы она глянула прямо на солнце или на самую настоящую фотовспышку.

«Только не опять!» — мысленно запаниковала девушка, моментально вспомнив, где совсем недавно испытала такое же световое ослепление. Дёрнулась всем телом, ткнулась пяткой во что-то твёрдое, чуть не потеряв равновесие. И — всё проявилось перед глазами: обшарпанная стена общежития, изрисованная пёстрым граффити в несколько слоёв; приоткрытая дверь подъезда, в которой кто-то замаячил; помятая синяя урна у ступеней; грязная, невнятного цвета машина, перегородившая узкую улочку. Передняя дверь нараспашку, открывая такой же неопрятный салон, замурзанную до дыр накидку на сиденье — когда-то жёлтую. И ни следа дооравшегося до пунцового лица мужика. Ни на земле возле «киа», ни за машиной — нигде.

Лина завертела головой. Может, он сбоку где-то подкрадывается или вообще у неё за спиной?! За спиной оказался щит с объявлениями. Это в его основание пяткой и воткнулась девушка. Она торопливо отшагнула, на ходу немного наклонившись, заглядывая под нижний край фанерного прямоугольника. Ничьи ноги там не топтались, карауля временно ослепшую девушку.

Из подъезда, покряхтывая, волоча за собой видавшую виды сумку на колёсиках, выбралась толстая женщина. Эту Лина точно помнила — соседка из квартиры напротив. Тучная, в каких-то по-цыгански блестящих кофтах и юбках, она лишь раз уделила Лине внимание, когда та только въезжала в прабабкину комнату. Высунулась тогда в коридор, почти разом перегородив его от стены до стены, молча глядела, как Линин отец заносит сумки через порог. Цыкнула зубом и скрылась за своей дверью. Когда она ходила у себя по квартире, её переваливающуюся тяжёлую поступь Лина ощущала через половицы и всегда невольно сжималась в комок. Ей всё казалось, что это монументальная женщина однажды вкатится к ней, снеся входную дверь, и будет потом стоять посреди крохотной комнаты. Заполнять собой и цыкать зубом.

Сейчас соседка была всецело поглощена своей сумкой, двигаясь боком и не особо глядя вперёд. Поэтому встретив на своём пути препятствие — капот бесхозной «киа», — очень удивилась. Развернулась всем телом, изучила то, что стало причиной остановки. Лина спряталась за тот самый щит, выглядывая из-за края, уже сама не понимая, от кого скрывается.

А женщина вдруг хлопнула пухлой ладонью по капоту да как заорала высоким голосом:

— Дышло, едрить тебя в кадрить, сукин ты хрен! Опять свою развалюху под окнами поставил?! А ну, убрал быстро, а то я тебе щас все стёкла повыбиваю! Дышло, ты меня слышишь, хренов ты сучий хвост?!

Лицо у женщины в этот момент было почти одухотворённым: она явно наслаждалась, почти экстатировала от возможности поскандалить. Поэтому она даже не заметила метнувшуюся за её спиной, пригибающуюся чуть не к самому асфальту Лину, спешившую нырнуть в подъезд. Чуть не бегом пересекая длинный сумрачный коридор, девушка с обмирающим сердцем слушала, как за некоторыми дверями завозились, а кто-то уже и отпирал входные замки. Обитателям общаги явно было интересно посмотреть на бесплатное шоу прямо перед подъездом.

Лина трясущейся левой рукой нашла ключи, с третьей попытки попала в скважину, открыла замок и юркнула в свою комнату. Успела до того, как в коридор, переговариваясь, вышли соседи. Она прижалась спиной к двери, обитой красным дерматином, чувствовала лопатками все впадины на нём и выдранный лоскут поролона. Слушала приглушённые створом голоса, смех и отдалённо — визгливый голос толстой соседки. Все эти звуки отдавались прямо в тело, словно минуя уши, падали куда-то внутрь — заглушая тот шелестящий голос, что заставил её…

Лина вздрогнула, только сейчас осознав, что до боли стискивает пальцы правой руки на чём-то твёрдом.

— Нет-нет-нет-нет… — на одном дыхании прошептала она, опуская взгляд на руку — и почти сразу отведя от черно-белого изображения на экране телефона.

Болезненное мучительное любопытство тянуло её посмотреть на снимок. Тот, на котором на неё мчался разозлённый сосед-водитель, замахиваясь каким-то предметом. Последний снимок в череде сегодняшних.

Предметом оказался не лом и не бита — пустая пластиковая бутылка из-под минералки. Лина поняла, что уже рассматривает чёрно-белое изображение, хотя и держит руку максимально вытянутой. Фотография выглядела не грозной и не страшной, даже не смотря на перекошенное лицо мужчины. Лина бы могла и посмеяться, настолько дурацким вышло изображение. Если бы не видела уголок салона за спиной водителя. Тьма, благодаря монохрому, там была совершенно бездонная — и смотрящая.

И ещё — хотя это было невозможно, ведь это фото, а не видео! — но Лина видела, что выражение лица водителя медленно меняется. Как при проявке на фотобумаге, проступает новое выражение: недоумения и растерянности. И глаза — выкаченные, как белые шарики для пинг-понга с черными кружками зрачков — начинают так же медленно смещаться. Словно пытаясь что-то рассмотреть в стороне.

— Не может быть… нет… — Лина осела прямо на пол, на старенький коврик для ног, но сейчас её это совсем не волновало.

Вцепившись в телефон двумя руками — те дрожали — она открыла фотогалерею.