Нравоучительные сочинения - Максим Грек

Вот ты уже и получила вполне, душа, то, чего желала, как мне думается, хотя и кратко все это тебе изложено. Теперь же услышь и о том, каким образом можно приобрести кротость, так как ты впереди просила меня об этом.

«Начало премудрости—страх Господень» (Пс. 110, 10), как воспел богомудрый песнопевец, сын Иессеев. Истинным же страхом почитай, душа, прилежное исполнение божественных заповедей, а тот страх, который выражается в одних пустых словах, почитай не страхом, душа, и не благоговением, а прелестью души, поруганной бесплотными врагами, по причине крайнего ее безумия. «Всяк убо, — сказал Господь, — иже слышит словеса Моя и не творить я», то есть не исполняет их преподобно самым делом, «уподобится мужу уродиву, иже созда храмину свою на песце» (Мф.7,26). Как человек, получивший от своего господина начальство над городом и принявший от него прекрасный правила по которым он должен бы и сам хорошо и честно жить, и положение тамошних жителей устраивать правильно; он же, прибыв в город и насытившись всем, что есть в нем хорошего, сильно вознесется гордостью и не заботится более о соблюдении данных ему правил и даже не хочет пребывать в тех границах власти, какие ему определены, но становится для всех тяжелым, величавым и свирепым, выражая это криком, диким взглядом и мучительством, —не только лишается самого начальства, но и подвергается достойным своего безумия казням: так и тот, кто, забыв божественные законоположения, то есть щедроты, милость, священную любовь, законность, правду, тихость, кротость, похвальное целомудрие и преподобное смиренномудрие, а лишь в одном неядении некоторых брашен и в слышании только божественного Писания заключает свое благоверие, —ослеп душевными очами и отпадает от священного собрания святых. Ибо «не слышателем закона», говорит святой Божий проповедник (Иак. 1,22), угодны Богу, но те, которые прилежно всегда его исполняют.

Поэтому, главным основанием приобрети сей чистейший страх Божий; ибо без него все остальное бесполезно, —и воздержание от брашен, и долгое пребывание в молитве. Весьма строго укоряет нас Господь, говоря: «что же мя зовете: Господи, Господи», а что Я вам повелеваю, того не хотите исполнять (Лук. 6, 46). На этом то твердом и непоколебимом основании (на страхе Божием) старайся устраивать крепкую узду (разумей пост и воздержание) плоти или чреву, которое восстает на нас неудержимыми стремлениями и беснуется своими пожеланиями. Ибо если оно расширяется, то мы погибаем, как и наоборот, когда оно ссыхается, мы живем постоянно праведною жизнью. Как огонь, если попадает в небольшое количество плохих дров, то действует в них тихо, без шума и умеренно; если же прибавлено будет много толстых дров, то немедленно возносится в высоту и производит страшный некоторый шум: так и мы с тобой, если чрево наше от невоздержания толстеет, делаемся весьма свирепыми и дикими, и, как зверь, чуждый кротости, гневаемся на всякого и весьма неприлично увлекаемся криком и яростно. Когда же плоть наша иссушается воздержанием, то все у нас пребывает в великой кротости и всякой тишине. Этому не мало содействует и то, чтобы жить вдвоем или втроем, с единонравными. Сожительство со многими часто подает повод к увлечению гневом и против своего желания, когда придется или услышать что‑нибудь неприличное, или увидеть бесчинные поступки, противные отеческим преданиям. Ко всему этому, приобретение кротости зависит много и от того, чтобы проводить жизнь нелюбостяжательную, часто упражняться в чтении житий святых в безмолвии и приучать себя к памяти смерти. Ибо ничто так не делает нас зверскими, как владение, по примеру господ, имениями. Как поверхность моря в тихую погоду имеет прекрасный вид и весело на него смотреть; когда же подымется сильный ветер, то оно страшно возмущается, воздвигает волны, как горы, и сильно шумит: так и душа, надмеваясь владением имений, распаляется яростно, высокомудрствует о себе, омрачается умом, теряет умиление и ожесточается сердцем, которое делается жестоким, как камень. Ибо где желание приобретать имения, там всячески и непомерное любление золота, и сладострастие, и попечения, и ссоры, а всем этим подавляется, как тернием, всеваемое в сердца наши с неба спасительное слово касательно исполнения делом заповедей Спасителя, памяти вечных благ, будущего страшного суда и горьких мучений, где изобилуют помянутые страсти, там и лихоимство, и то, чтобы делать все ради человекоугодия, а этим производится бесчеловечие, и такие люди делаются свирепее зверей. Из этого явствует, что сильно прельщаются те, которые постоянно заботятся об умножении богатства и стяжаний.

Услышь же, душа, краткое содержание всего сказанного, и постарайся безленостно исполнить сие делом. Как выше мною сказано, что от забвения и незнания превосходнейшего истинного блага произошли в нас все страсти, и возникло для нас бесчисленное множество зол, так что мы снизошли до подобия скотов, так и частое воспоминание вышесказанного, и труд к уразумению сего, и непрестанное сердечное желание той божественной славы, которая превыше всякого слова, —достаточны для того, чтобы не только приобрести совершенную и ненарушимую кротость нрава, но и в состоянии поставить нас пред Самим Царствующим в вышних и соделать наследниками земли спасаемых, на которой твердо стоят ноги кротких, веселящихся божественным светом.

<i>Душа.</i>Прошу тебя, возлюбленный, потрудись еще немного и разъясни мне то, о чем спрошу тебя. Если Господь мертвит и живит, убожит и богатит, смиряет и высит, низводит в ад и возводит, как выше сказано тобою, и как в другом месте Он говорит, «что и зло Он сам устрояет» (Второз. 32, 39): то каким образом сатана признается виновником всякого зла?

<i>Ум.</i>Не обманывайся, душа, одинаковыми наименованиями зол и не думай, что одно и то же зло — разврат и нищета. Одно, то есть разврат, составляет преступление заповеди Божией, богомерзко и отвратительно, убивает душу, низводить ее во ад и предает бесконечным мучениям. Нищета же есть отъятие средств, питающих блудную страсть, и происходить она для некоторых по судьбам Божиим. Ибо Господь, как премудрый и душеспасительный врач, желая сделать кратковременный человеческий род причастным Своей божественной славы, не ко всем применяет одинаковый способ лечения, но, соответственно болезни каждого, премудро изобретает и могущее уврачевать его средство. Поэтому, если кому богатство служит причиною величания и гордости; или сила — причиною дерзости; или красота — разврата: то этого лишает красоты, посылая на него недуг, искажающий его внешний вид, или желтуху, дерзость же несносного силача укрощает расслаблением телесных членов или долговременными болезнями; гордость же, происходящую от богатства, низлагает крайнею нищетою. Также и на города и целые народы, прогневляющие Его своими беззаконными делами, посылает неурожаи, губительный болезни, внезапные нашествия дальних народов, или страшные землетрясения, дабы этим исторгнуть с корнем душепагубную их злобу. И короче сказать, все душепагубные страсти, которые, обыкновенно, низводят души во ад, Он, как благий и премудрый врач, очень искусно исцеляет различными способами. Итак, пусть никто Всеблагого не признает, без ума, виновником душевредных зол, так как и врач, обыкновенно, не называется злым потому, что он раскаленным железом и бритвою лечит антонов огонь и другие заразительный язвы, посыпая их по необходимости сильно действующими порошками. А тех зол, которые, действительно, таковы и низводят во ад, предавая страшным мучениям, главным виновником есть сатана, а также и мы сами, когда без ума повинуемся ему. Сильно желая нашей погибели, он, всескверный, не перестает придумывать ее для нас, и какие знает повеления Божии, направляющая нас беспреткновенно к небесному званию, —убеждает нас поступать против них, всяким способом прельщая наши мысли. И одних всегда разжигает беззаконными плотскими похотями; других отовсюду опутывает узами сребролюбия; иного горестно губит пьянством и объедением, а другого научает радоваться всякому человекоубийству. И одним из них указывает на неисчерпаемую и неисследованную пучину божественных щедрот; других увещевает не ждать суда в будущем и не думать, что Бог промышляет о нашей жизни, но что движением звезд и кругом счастья совершаются так или иначе все человеческая обстоятельства. Короче сказать: многочисленные козни устрояет он, скверный, для прельщены нашей мысли. Как опытный ловец не одну и ту же приманку ставит всем высокопарным птицам, но, зная, какая из них к чему более склонна, то ей и предлагаете: так и всепагубный этот бес, узнав, чему мы более радуемся — или по естественной наклонности, или по навыку, этим и устраивает нам очень хитро сеть и ею запинает нас. Таким то образом, душа, виновником всякого пагубного зла, вместе с нами, есть сатана.

Итак, не станем обвинять звезды или планеты, что будто они влекут нас к совершению беззаконных поступков, и не будем бояться круга счастья, как будто он возводит и низводит неравномерно наши обстоятельства: это все выдумки безбожных Халдеев и Аравитян, а не учение благочестивых христиан. Те постоянно прислушивались только к бесам и идолам и потому не могли научиться от них никакой истине; да и чему доброму может кто‑либо научиться от самой лжи? У нас же един Бог, Который весьма премудро и преподобно устраивает все касающееся нас к большей нашей пользе, —и не кругом счастья, не движением звезд, но тайными Своими судьбами, как Сам один знает. Тайну этих судеб и их непостижимое разнообразие не познали злочестивые потомки Ассириян, которые кругу счастья и движениям звезд приписали все нестроения этой жизни. Как неискусный какой‑нибудь врач, желая исцелить страждущего водянкой, или болью желудка, вместо того, чтобы видеть причину болезни в злокачественности естества больного или в безмерном объедении, приписывает по неопытности причину болезни вредному влиянию воздуха и пищи, тогда как умеренное пользование тем и другим полезно: так и те, оставив без упрека самовластное и произвольное избрание дел злых или добрых, по причине чего Бог или гневается на нас, если живем беззаконно, или призирает на нас милостиво, если хорошо и благочестно проводим жизнь, приписали все дела влиянию звезд и круга счастья.