Проект АЦ - Валерий Алексеев

Действительно, как?

- Дело вот в чем, Андрей. У каждого человека есть свое... назовем его так: "запретительное слово". С помощью этого слова, мысленно его произнося, человек гонит от себя ненужные мысли. У тебя тоже есть такое слово. Я его знаю, но необходимо, чтобы ты осознал его сам. Вот ты уже десять раз мысленно произнес одну неприятную для тебя фразу и всякий раз выключал ее одним и тем же словом.

"Какую еще фразу? - подумал я. - Что он мелет? Господи, какой же я тупица! Ай, ладно..."

Воробьев быстро поднял указательный палец.

- Вот, вот.

Я понял.

- Ну-ка, проверь себя, всегда ли ты пользуешься этим словом. Подумай о чем-нибудь неприятном.

"Не так он со мной занимается, - подумал я. - Как с дурачком, по облегченной программе. Ай, ладно..."

- Теперь так, - продолжал Воробьев. - Этим ключом ты можешь пользоваться для самоконтроля. Допустим, тебе надо ответить на вопрос...

Довольно быстро я понял, как надо обращаться с "ключом", как прерывать себя в уме, как возвращаться к тому, что подумал раньше. Мы поиграли в забавную игру "А собственно с чего это пришло мне в голову?". Все это было легко, я бы сказал - слишком легко для начала.

- Именно для начала, - успокоил меня Виктор Васильевич. - Потом я научу тебя, как избавиться от этого слова. А не то в голове будут сплошные ладушки: "ладно" да "ладно". Ну, утомился? А теперь повтори: "Удивительное дело, я совершенно не устал".

"Удивительное дело... ай, ладно!.. я совершенно не устал!" - подумал я.

Это было несложно, но до полетов под куполом еще ой как далеко!

11

В столовой после уроков я наконец увидел всех ребят вместе. Славка и Лена сидели за одним столом с круглой толстенькой девчонкой, которую я раньше не видел. Как я понял, это и была та самая невидимая Рита Нечаева. Ее внешность меня разочаровала: было бы намного лучше, если бы она была похожа на Соню или хотя бы на Лену. Я сразу прозвал про себя Риту "Черепашкой". А она, увидев меня, порозовела и низко наклонилась над тарелкой. Славка с Леной переглянулись и стали смеяться. Бедная Черепашка, она не умела блокироваться! Ей не помогло бы, даже если бы в эту минуту она стала невидимой.

Соня Москвина сидела с двумя переростками, которых я тоже видел впервые. Один из них, широкоплечий, со светлыми глазами и наголо остриженной головой, усердно кушал. Другой, кудрявый, с русыми волосами до плеч ("сердцеед", сказала бы моя мама), разглядывал меня с любопытством.

Я подошел к столу, назвался:

- Андрей Гольцов, - и протянул руку сперва стриженому (он мне показался заводилой), потом кудрявому.

- Олег Рыжов, - сказал стриженый.

А кудрявый манерно привстал и произнес:

- Боря.

- Ну что, Софья, попало? - спросил я.

Соня пожала плечами.

Мой вопрос ей, как видно, не понравился. Но не обязан же я подлаживаться под любое настроение.

Сесть рядом с ними мне никто не предложил, поэтому я устроился за отдельным столиком. Это было, разумеется, неприятно, но я не люблю напрашиваться.

В столовой было тихо, все ели молча, время от времени вопросительно поглядывая друг на друга. Потом вдруг Славка сказал что-то вслух Черепашке. Лена фыркнула, а Черепашка расстроилась.

- Вредина ты! - сказала она Славке, взяла свою тарелку и встала.

Я решил вмешаться, и у меня были на то причины.

Я поднялся, подошел к Черепашке и сказал:

- Садись ко мне.

Она колебалась.

- Садись, чего там, - повторил я и помог ей перенести вилки-ложки и стакан с компотом на свой стол.

- Меня зовут Андрей, - сказал я, когда мы сели. - А тебя?

Она недоверчиво посмотрела на меня, но, в конце концов, я не так уж и фальшивил: я же не видел ее в лицо, всё были только догадки.

- Рита, - ответила она. - Рита Нечаева.

- Давно ты здесь?

- С мая.

- Нравится?

- Ничего.

- Что-то у вас здесь ребята недружные, - заметил я.

- Почему? - тихо отозвалась Рита. - Мы дружим.

- На каникулы домой ездила?

- А у меня нет никого.

Мы помолчали. Рита, потупясь, ковыряла вилкой в тарелке. Я испугался, как бы она не заплакала.

- Послушай, а что они все как в рот воды набрали?

- Это они так разговаривают.

- А ты?

- Я не умею, - призналась Рита.

- Ну и что? Зато ты другое умеешь, - утешил я ее.

И дернуло же меня за язык! Я ей напомнил, сам того не желая, как в нее кидали численником.

- В смысле - у каждого свои способности, - поторопился я объяснить. - Я тоже не умею... пока. Вот мы и будем с тобой как люди. А они пускай хоть на пальцах разговаривают. Ты в какой комнате?

- В пятой.

- А я в седьмой. Заходи ко мне после обеда, поговорим. Кстати, здесь это можно?

- Что "можно"?

- Ну, вместе собираться.

- Конечно, можно.

- Тогда приходи. А то скучно.

- Лучше ты ко мне, - сказала Рита.

- Ладно.

В это время Соня встала и быстро пошла к выходу. Борис и Олег переглянулись и продолжали есть.

Славка и Лена тоже поднялись.

- Совет да любовь, - сказал нам Славка.

- Послушай, ты, мотылек... - Я приподнялся.

- Андрей, не надо. - Рита положила руку мне на локоть. - Не обращай внимания. - И тоже встала.

- А ты куда?

- Домой.

- Так я приду.

- Приходи.

12

После обеда, повалявшись немного в постели, я сбегал в бассейн, искупался и пошел в пятую комнату к Рите. Она, наверно, меня ждала: сидела в кресле и читала книжку. Комната у нее была такая же, как и у меня, только девчачья. На стенах развешаны были цветные открытки, в книжном шкафу, за стеклом, лежали вышитые салфеточки.

- Ну и скукота здесь, однако! - сказал я, садясь рядом с ней. - Все по комнатам попрятались и сидят, как тараканы, поодиночке. Хоть бы стенгазету какую выпускали!

- Почему поодиночке? - Рита захлопнула книгу и потянулась. У себя в комнате она держалась свободнее. - Все сейчас у Сони, там у них дискуссионный клуб.

- Ну, и что они обсуждают?

- Не знаю. Соберутся все и молчат. Я сначала ходила, а потом перестала. Они от меня скрывают.

- Что скрывают?

- Откуда я знаю? Соня говорит, что со мной опасно разговаривать. А я не болтливая. Я просто мыслей прятать не умею. Воробьев со мной бился-бился и перестал.

- Зато ты исчезать умеешь.

Рита промолчала.

- Послушай, - спросил я, - а это трудно - исчезать?

- Легче легкого.

- Исчезни, пожалуйста, - попросил я.

Она взглянула на меня - и исчезла. То есть совершенно пропала, ни облачка. Потом появилась снова.

- Здорово! - сказал я. - А как ты это делаешь?

- Очень просто. От меня свет перестает отражаться.

Проходит насквозь.

Я подумал.

- Ну ладно, это свет. А ты? Ты-то что чувствуешь?

Она засмеялась:

- Это не объяснишь. Сначала по мне мурашки бегут, потом в голове светло становится, и все перед глазами бледнеет. Смотрю на свои руки - а их нет.