Наследие бога войны. Книга 2. Взгляд из прошлого - Николай Чепурин

Покончив с этим, Ваенфыц опустил отрубленную голову на кровать и завернул ее в простыню, словно в мешок.

– Знаешь что, Герш? Раньше я думал, что люблю мучить других, причинять им боль и смотреть, как они страдают, но теперь понимаю, что обожаю убивать.

– А как насчет того, чтобы убивать долго и мучительно, обрекая жертву на часы страданий, полные страха, криков, боли и агонии?

– Мой дорогой друг, ты открываешь во мне новые и новые таланты.

Безумец Ваенфыц коснулся родинки за левым ухом и растворился в воздухе.

На следующее утро служанка по обыкновению принесла в королевские покои корзинку с фруктами и, поставив ее на стол, после почтительного поклона удалилась прочь.

Муфбак поднялся с постели, потянулся, несколько раз зевнул и подошел к столу. Король снял с корзинки плетеную крышку и в ужасе от увиденного попятился назад, запнулся и упал.

Из глубины корзины на него смотрела застывшими от ужаса глазами, голова Ходящего во Тьме, а на лбу была отчетливо выведена кроваво-зеленая надпись: «ТЫ – СЛЕДУЮЩИЙ!»

Внезапно отрубленная голова поднялась в воздух и, застыв напротив сидевшего неподвижно Муфбака, прошипела:

– ТЫ – СЛЕДУЮЩИЙ! СЛЕДУЮЩИЙ! СЛЕДУЮЩИЙ!

Затем заколдованная злым духом часть тела Ходящего во Тьме упала на пол и, вспыхнув ярким, обжигающим пламенем моментально сгорела дотла.

Желаемый эффект был достигнут – король был запуган. Теперь злодеям оставалось решить судьбу Сапирмута.

Ваенфыц сидел в мягком удобном кресле, закинув ногу на ногу. В руках он держал свою излюбленную деревянную палку, ту самую, которой обожал наказывать провинившихся слуг.

Напротив него стояла, дрожа от страха и всхлипывая, молодая служанка, а позади нее двое стражников.

– Вы свободны, – бросил принц страже, – я сам справлюсь.

Охрана удалилась.

– Ты знаешь, почему ты здесь?

Девушка подняла взгляд на трионта и отрицательно покачала головой.

– Тебя обвиняют в воровстве!

– В-в-ваше В-в-высочес-с-ство, я-я-я н-н-ничего не к-к-к-крал-л-ла, – заикаясь, пробормотала служанка заплаканным голосом.

– Молчать! Когда об обвинении говорю я, доказательств не требуется, потому что значит, так оно и есть. А воровство это у нас что? Правильно, это преступление, – Ваенфыц наслаждался звучанием своего голоса и тем, как после каждого произнесенного им слова, девушка пугалась все сильней и сильней. – А за преступление что делают? Правильно, наказывают. Ну что, как тебя будем наказывать?

– Я-я-яя, п-п-пожалллуйста…

– Я же велел тебе ЗАМОЛЧАТЬ! Все равно ничего внятно сказать не можешь, и только сбиваешь и раздражаешь меня.

Ваенфыц поднялся из кресла и, приблизившись к девушке, стал ходить вокруг нее, при этом внимательно ее разглядывая.

– И так, – продолжил свою речь изверг, – я мог бы завладеть тобой силой и принудить тебя к соитию, а уже после сделать тебя своей личной рабыней, ну или игрушкой, если хочешь.

Служанка перестала дрожать и всхлипывать, на какое-то время она затихла, только в застывших глазах читался ужас.

– Но! Я не буду опускаться до подобной низости и мерзости, ибо ты мне не ровня. Но, опять же, возникает это самое «но». Как же тебя, скажи на милость, наказать?

Трионт остановился напротив девушки, взял ее правой рукой за подбородок и приблизился к ее лицу.

– Такое милое личико, а воровка. Скажи мне, – принц отпустил девушку и вновь принялся расхаживать вокруг нее, – знаешь, как наказывают за воровство? Нет? Что ж, я тебя просвещу. За кражу у простого безродного трионта, вроде тебя, вору отрезают один палец. Если же он вновь попадется, то два пальца. И так пока пальцы не закончатся. Если же вор обворовал знатного трионта, ему отрежут руку, ну и так далее. Знаешь, бывали случаи, когда преступникам вообще отрезали все, что только можно отрезать: пальцы на руках и ногах, уши, вырывали зубы, ноздри, выкалывали глаза, отрубали конечности. Все это стародавние дикости. А как поступить сегодня с вором обворовавшего королевскую персону? Закон гласит, что за такую наглость он должен быть подвергнут смерти. Что ж, я не настолько жесток, как ты, возможно, думаешь, я могу быть гораздо хуже. Думаю, на первый раз я тебя прощаю, а потому ты получишь всего лишь триста ударов деревянной палки.

И не произнеся больше не слова, принц обрушил первый удар на спину испуганной и беззащитной девушки. Трионтка этого не ожидала, а потому громко вскрикнула, слезы сильней побежали из глаз, а она сама упала, больно ударившись коленями, на которые опустилась.

Ваенфыц снова ударил ее по спине. На этот раз боль была настолько острой, что бедняжку подкосило, и она целиком рухнула на пол, не в состоянии даже сделать хоть малейший вдох.

Садист-принц начал входить во вкус, довольная улыбка появилась на его лице. Он пнул три раза девушку в живот и выкрикнул:

– Подымайся, дрянь, подымайся! Ты должна стоять, когда я наказываю тебя.

Несчастная пошевелилась и слегка приподнявшись, стала на четвереньки. Перед глазами все мерцало и плыло, а где-то внутри стало зарождаться чувство тошноты. С огромным усилием она все же поднялась во весь рост, но тут же оступилась, и именно это спасло ей жизнь, потому что как раз в тот самый момент негодяй Ваенфыц замахнулся и произвел новый удар, но промахнулся, едва только черканув девушку по руке.

Собрав остаток сил, служанка резко развернулась и побежала по узкому коридору. Принц, быстро осознав свою ошибку, бросился вдогонку.

– Вернись, дрянь! Стой! Я еще не закончил с тобой! Стой на месте, дрянная девчонка, а то хуже будет!

Девушка никак не реагировала и продолжала бежать насколько позволяли силы, которых, как она чувствовала, осталось немного.

Коридор резко заворачивал влево, беглянка повернула, она так спешила, что не заметила вышедшую ей навстречу королеву, а потому налетела на нее.

Минрапу буквально поймала девушку, бедняжка вцепилась в платье королевы и сквозь слезы в голосе, умоляюще произнесла:

– В-в-ваше Величес-с-ство, прошу, защитите, я-я-я-я ни в чем не виновата!

Разъяренный и слегка запыхавшийся Ваенфыц ничуть не смутился присутствием королевы. Злость не сходила с его лица.

– Ступай к себе, дитя, – произнесла королева Минрапу.

Служанка быстро поклонилась и убежала прочь.

– Что здесь происходит, Ваенфыц?! – явно недружелюбным тоном осведомилась Минрапу. – Ты снова занимаешься истязанием наших слуг?

Принц лишь ухмыльнулся:

– Закрой рот, падшая женщина, и не стой у меня на пути. Да, я знаю, кто ты и где твое место. Такая же прислуга, вроде той, что сейчас ты отпустила, только я все равно ее убью, и ни ты, и никто мне в этом не помешает. Думаешь, раз отец тебя обрюхатил, а ты родила ему этого выродка, это делает тебя королевой? И не мечтай! Вот увидишь, как только я стану править, ты вернешься на свое истинное место, туда, где тебе и положено быть, и вот тогда я уж точно позабавлюсь с тобой. Не вздумай сказать отцу об услышанном, а то ведь хуже будет. А пока наслаждайся жизнью, чернь, – Ваенфыц плюнул в сторону женщины и зашагал прочь.

Теперь ему было не важно, скажет Минрапу Муфбаку об услышанном или нет. Короля все равно не было сейчас во дворце, а уже к утру «королева» будет пребывать в молчании до скончания этого огромного вселенского мира. У безумца возник план.

Следующим утром стражники ворвались в спальню Сапирмута. Следом за ними в покои юного принца вошел Муфбак в сопровождении Ваенфыца. Солдаты схватили спящего Сапирмута и бросили на пол.

Молодой трионт тут же вскочил, мотнув спросонья головой, пытаясь понять, что происходит, но чья-то рука с силой вновь опустила его на пол.

Король Муфбак со злобой и отвращением посмотрел на младшего сына.

– Обыскать! – велел он страже.

Двое солдат остались возле сидящего и мало что понимающего принца, а остальные, разбрелись по комнате, переворачивая все вокруг.

– А в чем дело? Отец, что тут происходит? – Сапирмут с явным недоумением смотрел по сторонам, наблюдая, как стражники наводят беспорядок, целенаправленно уничтожая его вещи.

Шум, царившей в помещении суматохи, заглушил его вопрос.

Вот со стены был сброшен портрет королевы Минрапу. Ударившись об пол, рамка картины треснула, стекло выпало и разбилось, а сам рисунок, подхваченный порывом воздуха, подлетел к Сапирмуту и опустился возле него. Он поднял его и внимательно посмотрел.

Минрапу улыбалась и, казалось, ее лицо лучилось от переполнявшего ее счастья. С портрета на сына смотрела живая королева, в действительности же она была мертва.

Сапирмута не покидало нарастающее чувство тревоги, он перевел взгляд на отца, Муфбак с прежним отвращением взглянул на сына и отвернулся.

Наконец стражники добрались до шкафа с одеждой, что стоял у дальнего окна и, открыв его, принялись выбрасывать на пол содержимое.