Охотники - Джеймс Фелан

На пятидесятом этаже мы устроили привал — глотнули воды, немного посидели, отдышались и снова двинулись наверх.

На шестьдесят пятом этаже Мини стала задыхаться, побледнела. Казалось, она вот–вот упадет в обморок. Мы с Анной усадили ее на ступеньки и стали обмахивать, а Дейв открыл дверь на этаж, подпер генератором, и мы втроем втащили через нее Мини.

За дверью оказался большой дорогой ресторан с окнами во всю стену и, как минимум, сотней столиков, расставленных вокруг танцпола.

— Это знаменитая «Комната радуги». Отец как–то водил сюда маму, — сказал Дейв.

В новой обстановке Мини быстро пришла в себя и уже буквально через минуту как ни в чем не бывало ходила по ресторану. Анна тоже повеселела: она переходила от столика к столику и время от времени выкрикивала: «Ау! Есть кто живой?». Дейв ушел на кухню, а Мини раздобыла за барной стойкой бутылку кока–колы.

Я выглянул в окно: мы будто плыли в облаках из разноцветной сладкой ваты. Красиво, но ничего не видно. Конечно, я расстроился: ведь так хотелось доказать другим, что мы не зря забрались на такую верхотуру, так хотелось осмотреть Манхэттен сверху и увидеть, где прячутся другие выжившие. Утешало только, что здесь было тепло и сухо, и что мы успели хоть как–то защититься от уличных неожиданностей до наступления темноты.

Хлопнула дверь, и Дейв выкатил из кухни большую блестящую тележку — на таких официанты обычно развозят блюда. На лице его красовалась довольная улыбка, которую он даже не пытался скрыть.

— Света нет, но холодильники еще не разморозились, — с этими словами он ловко подкатил тележку, уставленную металлическими сияющими ведерками, прямо к столику, за которым устроилась Мини с кока–колой. — Я там нарыл мороженое миллиона сортов. Только шоколадного — полтора десятка видов!

— Супер! — я уселся напротив Мини, которая наконец–то улыбнулась. Мы выстроили ведерки с мороженым в центре стола и принялись орудовать роскошными приборами. Анна принесла миску с фруктовым салатом, но нас это отчего–то так насмешило, что в итоге она обиделась и вообще не стала ничего есть.

— Официант, счет! — выкрикнул я и провел пальцем по запотевшему ведерку, согнав на белоснежную скатерть струйку воды.

— Интересно, а где все? Куда подевались посетители ресторана, я имею в виду? — спросила Анна.

— Вернулись домой.

Я кивнул. Каким интересным тоном Дейв произнес эту фразу: будто другого ответа и быть не могло. Ну, а почему нет, подумал я. Если бы я работал в этом здании и увидел, что творится в городе, — падают бомбы, летят ракеты или что там еще могло быть? — то я бы со всех побежал домой. Я бы понесся по улицам, через мосты и перекрестки, сквозь пыль, пепел, ледяной дождь и снег, чтобы оказаться рядом с близкими, со своей семьей. Так бы поступил и Дейв. Да любой бы так сделал! Любой захотел бы оказаться рядом с родными и близкими. Перед глазами встали кадры новостей, в которых дни или недели спустя будут показывать, как миллионы офисных работников покидают здания на Манхэттене и бегут домой.

В ресторане стало темнеть. Мини залезла к Дейву в рюкзак и достала зажигалку, поставила на стол две свечи. Дейв откинулся на стуле и переставил с соседнего столика еще две. На лицах заиграли оранжевые блики и сразу стало как–то теплее.

— Завтра небо прояснится, и утром, думаю, мы сможем осмотреть город, — сказал я.

Дейв согласно кивнул:

— На смотровой площадке должны быть бинокли и всякая оптика. Разберемся, я думаю. Вид оттуда — закачаешься…

Анна и Мини ничего не сказали. До самой темноты мы молча сидели за столом и ели мороженое. Здесь лучше, чем внизу, повторял я себе, лучше для всех.

5

Наступила непроглядно темная ночь. Мы свернулись в креслах в зоне отдыха. Я смотрел на табличку «Выход» с красной подсветкой — хотелось уснуть, прежде чем она потухнет. В какой–то момент я осознал, что больше всего меня беспокоит, как долго еще протянет аварийное освещение.

— А вдруг и мы станем, как те люди? — спросила Мини.

— Не станем, — быстро отрезал Дейв, будто сам думал именно об этом.

— Откуда ты знаешь? Мы же понятия не имеем, что с ними такое!

Повисла тишина, потом раздался всхлип, будто кто–то хотел заплакать, но сдержался.

— Отложим все до утра, — постарался сказать я как можно спокойнее. — Мы все равно ничего не изменим, пока не выясним, что произошло, пока не увидим, где остальные. А для этого придется подождать рассвета. Утро вечера мудренее.

Глаза сами закрылись, и я провалился в сон — то ли на пару минут, то ли на несколько часов.

— Но я не могу ждать до утра, — прошептала в темноте Мини.

— Спи, Мини. Время быстрее пройдет.

Если бы все было так просто, подумал я. А может, не так все страшно? Может, утром все будет по–другому?

Когда я проснулся, уже рассвело. Анна и Дейв стояли возле окна и смотрели на город — совсем как обычные туристы. Я вспомнил, что Дейв — не турист: он всматривался в очертания города, который знал не хуже, чем я Мельбурн. Мини еще спала на кушетке, придвинутой вплотную к моей. Из–под скатертей, которые она приспособила вместо одеяла, торчала только выкрашенная в красный и черный цвета макушка.

Я вскочил и только потом вспомнил, что перед сном разделся до белья. Одежда всю ночь провисела на спинках стульев, но так и не высохла.

Пришлось надеть холодные сырые джинсы и футболку, куртку я завязал на поясе. Подошел к окну. С востока наползал утренний туман, закрывая город, но и того, что туман не скрывал, было достаточно, чтобы мне стало нехорошо. Вид на город сверху напоминал безумные картины Джексона Поллока — у отца были всюду развешены его репродукции, казавшиеся мне воплощением хаоса. Именно так выглядел теперь Манхэттен — только что цвета были чуть поярче. Я не верил своим глазам.

— Надо подняться на смотровую площадку. Там есть бинокли. Днем будет лучше видно, — сказал Дейв.

Я посмотрел на часы: почти девять. Анна ушла будить Мини, а я встал поближе к Дейву. Он недовольно посмотрел, но злился он не на меня. Было ясно, о чем Дейв думает. Мы стоим у западного окна, а его дом находится в Бруклине, на востоке. Со смотровой площадки будет видна та часть города.

— Пошли, Дейв.

Я пропустил его к выходу на лестницу и пошел следом.

Молча мы поднялись на шестьдесят седьмой этаж. На смотровой, как и в ресторане, никого не было. Мы все одновременно подошли к окну и посмотрели в одну сторону — на восток.

— Все равно на том берегу Ист–Ривер почти ничего не видно, — мне послышалась радость в голосе Дейва: наверное, он надеялся, что рассеявшийся туман принесет хорошие новости.