Человек с вантузом - Ольга Чигиринская

— Ярослав нарушает её — Ольга возвращается под мою власть.

— Что вы сочтете нарушением? — спросила Инга.

— Вот-вот, умник какой нашелся! Ярик клятву даст, ты на него напустишь своих быков, он, защищаясь, кого-то шлепнет, и готово дело, я опять у тебя на поводке? Выкуси.

— Что ты, — миролюбиво сказал Сиднев. — Конечно, случаи самообороны мы оговорим особо. И случаи обороны ближнего своего и дальнего — тоже.

— Не понимаю, — снова вставила Инга. — А если Ярослав, допустим чисто гипотетически, убьет вашего миньона без причины и солжет, что спасал себя?..

Ольга хмыкнула, охотник на вампиров покачал головой, Сиднев улыбнулся.

— Сверхъестественные контракты имеют несколько иную природу, нежели юридические, — пояснил он. — Ярослав не сможет солгать, точней, в этом не будет никакой пользы, потому что власть над Ольгой перейдет ко мне по факту нарушения договора в тот же миг, как мой миньон отдаст дьяволу душу. Как говорится, Бог не фраер.

— А вы уверены, что за этими… контрактами наблюдает лично Всевышний? — Инга приподняла бровь.

— Кто-то достаточно могущественный, чтобы обеспечить их неукоснительное исполнение, несомненно, — кивнул Сильвестр. — Одним словом, я предлагаю вариант, который мог бы устроить всех: Ярослав получает шанс на нормальную жизнь, Ольга — на нормальное, хм, посмертие, а я избавляюсь от дамоклова меча над головой и получаю дополнительного контролера над своими миньонами, лишнюю гарантию того, что они будут вести себя прилично.

— Это если я соглашусь, — Ярослав мрачно сверкнул своим… наверное, все-таки серебряным зубом. — А я соглашаться никакого смысла не вижу. Инга Александровна, что вы сделаете, если я не соглашусь? Так и оставите тут нас загорать с ним, или будете молотить моим же ключом, пока я клятву не дам?

— А почему вы не хотите соглашаться? — Инга склонила голову набок. — Насколько я понимаю, этот договор поможет сохранить и увеличить безопасность в городе?

Ярослав закрыл глаза.

— Инга Александровна, — медленно проговорил он. — Я понимаю, что кажусь вам сейчас полным уродом и отморозком, да что там кажусь — я такой и есть. Но поймите же вы наконец: не все по психологии разрулить можно. Это звучит смешно, это по-идиотски звучит, но у меня нет других слов: он зло. Вот именно так, как у Толкиена: зло, черное, вонючее и… злое, в общем. Я их повидал в разных видах. Я двадцать лет ими занимаюсь. Он может что угодно обещать, но целится он в вашу глотку и в конце концов до нее доберется.

— Я бы поаплодировал пафосной речи, да рука прикована, — осклабился Сильвестр. — А и правда, Инга, что вы сделаете с нашим упорным бойцом? Не станете же в самом деле бить его ключом по голове?

Инга отметила, что лицо его почти зажило, лишь красные пятна выдавали место ожога.

— Я буду делать то, что у меня получается лучше всего, — сказала она. — Убеждать.

И она села на пол напротив Ярослава, глядя ему в глаза.

Это были очень усталые глаза.

Инга взяла Ярослава за руку.

— Знаете, я ненавидела своего отца, — сказала она. — Долгое время. Он был чем-то похож на господина Сиднева: очень приятная наружность, которую показывают миру — и весьма неприглядная изнанка домашнего тирана. Но отец не всегда был таким. Сейчас, когда я вспоминаю… с ним это случилось в какой-то момент. Он был хирургом, спасал людей. Потом был… несчастный случай на работе, после которого отец переменился. Внезапно решил, что ему все можно, потому что он — спаситель, почти демиург, у него власть над жизнью и смертью. Он стал очень плохим человеком, потому что был очень хорошим. Сейчас я понимаю, что он просто выгорел на работе. Но тогда… тогда я была просто ребенком. Все, что я могла — зависеть от него, терпеть и ненавидеть.

— А еще дышать, смотреть… — у Ярослава дернулся угол губ.

— Вы сегодня ворвались в мой кабинет и очень живо мне его напомнили. Вы меня сковали и подвесили к батарее, как… как он сделал однажды в наказание. Я чувствовала себя не просто униженной — убитой. По правде говоря, вся моя смелость происходила из того, что мне какое-то время опять не хотелось жить, как тогда, в детстве. Как далеко вы готовы зайти в своей борьбе со злом? Если в следующий раз, чтобы добраться до Сильвестра или ее другого какого зла, придется уже не связать случайного человека, а убить? Переступить через труп?

— Я уже переступил, — Ярослав покачал головой.

— Но вам не хотелось меня убивать. Вам стыдно было причинять мне боль. Ярослав, вы выгораете. Как мой отец. Вы еще не мерзавец, но станете им, если будете вот таким образом защищаться от неприятной реальности. Мир не черно-белый.

— Да, в нем много оттенков серого, — Ярослав усмехнулся. — Между прочим, вы довольно крепко отоварили меня по хребту и тоже приковали к батарее. Так что мы квиты.

— Вам не идет роль циника. Вы же рыцарь, Ярослав. Причем не картонный рыцарь. Вы действуете в соответствии с кодексом чести. Именно он велит вам защищать людей от вампиров, разве нет? Ведь в любой момент вы могли бы это дело бросить и остаться простым водопроводчиком. Но вы снова и снова рискуете жизнью ради людей.

— Я не ведусь на этот пафос, Инга. Я уже давно делаю это для себя и только для себя. Потому что не могу иначе.

— А вы пробовали иначе?

— Соглашайся, — севшим голосом сказала Ольга.

— Что? — Ярослав не поверил своим ушам.

— Соглашайся, говорю. Она права. Тебе жить надо.

— Я сам решаю, что мне надо и как мне жить.

— Да это жизнь, что ли?! Ни дома, ни друзей, ни семьи!

— Ну семья-то есть.

— Да какая из меня семья, мне уже по факту капец! А я, может, внуков увидеть хочу и упокоиться! — Ольга закатила глаза, словно сосредоточившись на чем-то, потом сказала уверенным голосом: — Да. Точно. Чутье подсказало только что: детей твоих увижу — и упокоюсь.

И она посмотрела на сына так, словно ожидала, что он немедленно займется производством детей. По всей видимости, с Ингой, потому что других фертильных особ подходящего пола в пределах видимости не имелось.

Ингу внутренне передернуло.

— Ну да, — мрачно сказал Ярослав. — В самом деле, чем я рискую, кроме вечного рабства матери…

— Да перестань, — Сиднев слегка наморщил высокий гладкий лоб. — Это же логически невозможно — случайно совершить умышленное убийство. А совершить его умышленно… ты ведь воздержишься, не так ли?

— Лишь бы твои уроды воздержались, — Ярослав изо всех сил изображал безразличие, но Инга видела, как ему тяжело. — А кстати, что ты предложишь Инге Александровне как хранителю договора? Учти, я возьму твою шкуру и не меньше.

— Что? — Инга удивленно отпрянула.

— Такого рода контракты заключаются при свидетеле, — нехотя пояснил Сиднев. — Свидетель становится Хранителем договора. Без него вся эта система, если хотите, магия, не сработает. Договор действителен, пока свидетель жив.

— Та-ак… — Инга облизнула губы. — Час от часу не легче. Значит, если я умру, у вас тут же будут развязаны руки?

— Да, — еще неохотней признал Сильвестр. — Нота бене, я как существо сверхъестественное так же не способен причинить прямой или косвенный вред Хранителю договора, как не способен нарушить и сам договор. Если вам и будет угрожать опасность — то лишь со стороны этого… неуравновешенного борца с нечистью.

— А если я умру… что будет с Ольгой?

— Ничего не будет, в этом случае наши обязательства просто разрываются, и все. Как видите, этот сценарий невыгоден мне, зато выгоден им.

— Да пусть я навеки останусь прикована к этому месту, если Ярик хоть пальцем ее тронет! — подбоченилась Ольга.

— Неплохое ограничивающее условие, — согласился Сильвестр. Ольга прикусила призрачный язык, но слово — не воробей.

— А почему никто не спрашивает, хочу ли я в этом участвовать?! — возмутилась Инга.

— Потому что вы сами не дали нам решить этот вопрос между собой! — впервые повысил голос Сильвестр. Слегка, не до крика, но у Инги почему-то похолодало в животе. — Впрочем, будь по-вашему: если вы не согласны, мы с господином охотником соединенными усилиями выворотим эту батарею, и пусть победит сильнейший.

— Стоп! — Инга вытянула руки вперед. — Хорошо, я согласна! И будьте вы трижды неладны!

Инга думала, что ей придется как-то участвовать в ритуале, но оказалось, что и в самом деле требуется только свидетель. Сиднев взял чистую хрустальную пепельницу, которую Инга держала для курящих клиентов, Ярослав насыпал туда прах из большой советской кефирной бутылки, оба капнули крови, размешали Ингиной кистью для нанесения косметики, маленькими мазками пометили углы кабинета, дверные косяки и оконную раму. Потом Ярослав зачитал по бумажке (в стадии обсуждения выработалось много крючкотворских формулировок), а Сильвестр произнес по памяти довольно сложную клятву, суть которой сводилась к тому, что Сильвестр сам не убьет и миньонам не позволит убить ни одного человека в городе и области, а Ярослав не убьет ни одного вампира иначе как спасая жизнь себе или другому человеку. Помимо этого все трое поклялись защищать и охранять как лично Ингу, так и ее дом и кабинет. Инга выслушала это равнодушно, по правде говоря, ей хотелось только одного: выгнать всех троих веником.