Щупальца веры - Николас Конде

— Папа? — Крис приподнялся, опершись на локоть.

— Да, сынок?

— А если бы Бог не сказал Аврааму не трогать Исаака?

— Но он это сделал, Орешек. И Авраам знал, что он это сделает.

— Но откуда он мог знать? Он просто делал то, что Бог ему велел. Он взял нож и пошел вверх на гору вдвоем с Исааком и…

— Но это было только… что-то вроде испытания. Бог хотел проверить, действительно ли этот человек доверяет ему настолько, что готов сделать все, о чем Он попросит. Поэтому Он приказал Аврааму сделать действительно трудную вещь.

Крис упорствовал.

— Но если бы Бог не притворялся, а в самом деле захотел, чтобы Исаак был принесен в же… жертву?

— Жертву.

— Что бы тогда сделал Авраам? — жалобным голосом спросил Крис.

В темноте Кэл прикрыл глаза, раздосадованный и. в то же время почему-то обрадованный тем, как он попался в паутину неумолимой логики этого ребенка. Если ты там, наверху, дорогая, подскажи, как мне из этого выпутаться.

Кэл оперся на кровать поудобнее и заговорил так уверенно, как только мог.

— Послушай, Орех, он никогда не причинил бы своему сыну никакого вреда, и я уверен, что ему никогда и не пришлось бы этого делать. — Забудь о логике, напомнил себе Кэл, дети своими отчего-да-почему кого угодно заговорят до смерти. — Все в порядке, Орех?

— Мм, — промычал Крис.

— Тогда укройся получше и спи.

Кэл снова поцеловал его, взъерошив его каштановые волосы. На этот раз Крис обхватил отца за шею и крепко обнял.

Кэл был уже у двери, когда Крис снова остановил его, воскликнул сердито:

— Эй! Что ты с ней сделал?

Кэл вздохнул.

— С чем?

— Моя раковина желаний. Она была тут, на этой подушке.

— Я положил ее к твоим наконечникам стрел. Не думаю, что тебе было бы очень удобно на ней лежать.

Объяснения не интересовали Криса. Он подскочил к подоконнику, схватил раковину и снова забрался в постель.

Кэл покачал головой.

— Спокойной ночи, Орех, — сказал он и вышел из комнаты.

Стоя в холле и улыбаясь про себя, он чувствовал странную отцовскую гордость из-за привязанности Криса к своему новому приобретению. Парнишка, размышлял он, уже проявляет страсть к коллекционированию — замашки настоящего этнографа.

Глава 4

В следующий четверг, посадив Криса в автобус, отвозивший детей в дневной лагерь, Кэл вел взятый напрокат фургон в верхнюю часть города по переполненным машинами в этот утренний час улицам, чтобы подобрать по дороге свою невестку, Рэчел Ханауэр. Именно Рики, как она предпочитала себя называть, настояла на том, что уже давно пора забрать принадлежавшую ему и Лори мебель со склада в Бруклине, где она хранилась. «Ты не можешь бесконечно платить восемьдесят долларов в месяц за хранение», — сказала Рики свойственным ей категоричным тоном.

Она поджидала его перед своим многоквартирным домом в Лексингтоне, на 73-й улице. Кэл заметил ее, когда был еще за полквартала до ее дома. У Рики были прямые черные волосы, и ее стройную фигуру выгодно подчеркивал белый пуловер и узкие джинсы. Она была настолько непохожа на Лори, насколько это возможно для родной сестры — нахальная и всезнающая, в ней не было ни капли Лориной стыдливости и деликатности. Ее городская самоуверенность и безапелляционность действительно подавляли ее младшую сестру и побудили Кэла в шутку называть ее Рэчел — Королева Асфальтовых Джунглей. Но Рики была способна смеяться над этим прозвищем, и за это она нравилась Кэлу. Какими бы ни были Рикины недостатки, она была веселой, великодушной и доброжелательной. Благодаря своей работе редактором в журнале «Ныо-Йорк мэгэзин», она имела доступ к невероятному количеству информации обо всем, что было в городе самого лучшего. Она знала лучшего дантиста, лучшую французскую булочную, лучшее место, где можно почистить одеяла, и ей хотелось, чтобы Кэл обязательно воспользовался этой информацией.

— Я надеюсь, ты взял этот фургон не в фирме «Херц», — сказала она, забираясь в кабину. — В том месте, которое я тебе рекомендовала, берут на десять баксов в день меньше, и не надо платить за бензин и пробег.

— Я воспользовался твоим советом, — ответил Кэл благодарно. — Спасибо за рекомендацию.

Кэл остановился на перекрестке, как только сигнал светофора сменился на желтый. Рики тут же со значением сообщила, что ей абсолютно необходимо вернуться в Манхэттен к назначенному на два часа собранию редакции. Затем она стала разговорчивой.

— Ну, так как Крису понравилось в лагере? Я знаю, он один из лучших: дети Дасти Хоффмана посещают его.

— Два дня назад он его ненавидел, — сказал Кэл, поправляя щиток от солнца. — Позавчера ему там понравилось. Бог знает, что он думает сегодня. По правде сказать, я плохо понимаю его теперь. Это и гак было не просто в последнее время, но его настроение, похоже, изменилось к худшему. Только что был веселый, счастливый и разговорчивый — а в следующую минуту слова из него не вытянешь.

Рики закурила сигарету и изобразила на лице материнскую заботу.

— Ты не хуже меня знаешь, что нужно мальчику, — сказала она.

Кэл вздохнул, услышав вступительную фразу хорошо знакомой лекции.

— Право, шесть месяцев — это и в самом деле долгий срок. Кэл, — продолжала она. — Тебе необходимо перестать оплакивать ее. Она была моей сестрой, и я тоже скучаю без нее. Но если думать о Крисе…

— Хорошо, Рики, — сказал он.

Но остановить ее было невозможно.

— Я только что читала книгу Шарлотты Форд об этикете — мы собираемся привести в нашем следующем номере отрывки из ее переработанного издания, — и она считает, что траур благоразумно ограничивать тремя месяцами. — Рики бросила беглый взгляд на Кэла. — Сколько времени прошло с тех пор, как ты последний раз был с женщиной?

О Боже, она может быть надоедливой, подумал Кэл, и ему пришлось резко нажать на тормоз, чтобы не врезаться в багажник идущего впереди такси. Он решил ничего не отвечать на ее вопрос, но Рики продолжала, как если бы он ответил.

— В этом-то и проблема, — заявила она. Затем начала перечислять одну за другой «шикарных» свободных женщин, которых она знала. Какую-то Маффи Данцигер, собирающуюся получить ученую степень по юриспруденции в Нью-Йоркском университете, и старую школьную подругу Салли Как-ее-бишь.

Кэл потерял терпение.

— Еще слишком рано, — прервал он ее. — Мне сейчас не нужна женщина, Рики. Плевать я хотел, что скажет Шарлотта Форд или кто угодно другой. Книги об этикете не имеют никакого отношения к чувствам. — Его голос перешел в крик. Рики отвернулась с обиженном видом.