Клеймо на душе (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

— Ко мне утром отец приходил, — наконец-то начал о том, о чем сразу собирался с ней поговорить.

— Дима? — она удивилась. — Зачем? Снова ругались? — скосила на него встревоженные глаза через зеркало.

И ведь не притворялась, он видел.

— Нет…

Помыл руки в умывальнике, пока Юля воду в душевой кабинке настраивала. Он ее, конечно, со всех сторон… Ну, не подставил, но дискомфорта добавил, понимал. Это ему просто и хорошо, а для нее нюансы после их бурного секса в кабинете имелись. Потому и без претензий, что другим занята.

— Представь себе, просто разговаривали… О его просьбе.

Но при этом в упор через зеркало смотрел на то, как Юлька снимала вещь за вещью, не заморачиваясь и бросая одежду на пол…

— Просьбе? — еще более удивленно, уточнила Юля.

Забавно-горькая ситуация: будто муж и жена, семейная пара, которая знает друг друга до последней «трещинки» и родинки, и нет никаких комплексов, каждый другого принял на подкорке… И одновременно столько тайн и недомолвок, столько упреков, на которые ни он, ни она не готовы отвечать… От того вечно и печет за грудиной обоим.

В этот момент Юля, избавившись от жакета и юбки, сняла очки, отложив на столешницу у раковины, и начала блузу расстегивать. У Дана почему-то во рту пересохло. Забыв про воду, не вытерев руки, обхватил ее со спины, крепко обняв.

— Покажешь свою новую татуировку? — прошептал на ухо хрипло, и ожидая, и немного опасаясь.

Забыл снова про отца.

Оба застыли, словно теснее друг к другу стремясь. И не желая признавать этого.

Вдох-выдох в унисон.

Пальцы Юли на руках Дана, обхватывающих ее тело. Цепляются, переплетаются.

Нуждался в ней невыносимо! И дико злился из-за этого. Только тем и спасался, что и она без него жить не могла, сколько бы раз ни пыталась порвать эту связь.

Прошлый раз… он конкретно разозлился на нее, когда предыдущую тату увидел над левой грудью. И вспылил по ходу так, что реально каким-то припадочным себя ощутил. А потом, назло Юльке, себе новый узор набил, чтоб и думать не смела! Не выйдет ни фига…

На ее груди, над сердцем, словно пытаясь на волю вырваться, тонкая и нежная, очень изящная птичья статья тогда появилась. То ли чайки, то ли ласточки. Мастер молодец — невероятно воздушно и фактурно птиц набил…

Впрочем, мастер у них на двоих один был. Дан когда-то и отвел Юльку к нему. И за первую татуировку заплатил… Подарок на совершеннолетие… Сам не знал, что дернуло согласиться, когда в ответ на его шутливый вопрос, она такое попросила почти с вызовом. То ли ее решительность хотел проверить, то ли отцу насолить…

А потом — как ритуал у них, как общение между слов, да и без звуков по сути, и нерушимые чернильные нити, связывающие их тела… и души.

Это кто-то другой мог ничего «такого» не увидеть в той птичьей стае, что «вспархивала» с ее левой груди. А Дан-то знал, что это ему пощечина. Свобода, к которой рвалось ее сердце. Она ему в очередной раз заявляла, что «уходит», освобождается от него…

Ни х*ра! У него на правой половине груди теперь клетка имелась с открытой дверцей. И, когда он Юльку обнимал, эти птицы как раз туда «залетали». Веталь, их общий мастер тату, долго смеялся, когда понял, что они так допекают друг друга. Но Дан ему ничего объяснять не собирался, как и Юля. Они оба никому ничего не говорили.

— Все равно увидишь, — как-то нервно хмыкнула Юлька, поведя плечом, словно просила ее отпустить.

Но, когда Дан отступил, не блузу первой сняла, чулки. Будто дразнилась, оттягивая момент… Или опасалась его реакции на узор? Так вроде, если он хоть что-то верно понял по фото в Инстаграм, ничего крамольного в этот раз она не набила…

— Так что отец от тебя хотел? — поинтересовалась тем временем Юля, переступив порог душевой кабинки, но не закрывая створку. — Ты ведь из-за этого приехал… изначально? — таки поддела, колючка.

Улыбнулся.

Но тут она начала снимать блузу, видно, специально, чтоб Дан об отце и думать забыл, целиком его вниманием завладела.

— Отец… — Дан даже на треть не был на разговоре сосредоточен, следя, как Юля, точно дразнясь, медленно позволяет ткани упасть с ее плеч и спины…

И сама в него через плечо с каким-то напряжением глазами стреляет. Ждет реакции.

Цветок.

Лотос…

Настолько же изящный, прозрачный и нежный, как и все работы Веталя на ее теле. Такой же утонченный, как сама Юля… Прямо над позвонками распустил свои эфемерные лепестки, чуть выше лопаток. Невыносимо красивый! Точно, как его Юля.

Символ чистоты и совершенства. А еще возрождения…

Дан достаточно долго покрывал себя татуировками, чтобы для многих знать подоплеку и смысл, который вкладывается.

Но что хотела сказать Юля, нанося такой узор на свое тело? Просто так? Или новое послание ему, которое Дан еще просто не понял?

— Красиво… — голос сел и вышло хрипло.

Как-то зачарованно наблюдал, как Юля шагнула под душ, и по ее коже заструились прозрачные потоки воды. По всем тем меткам и рисункам, которых хватало, особенно, если знать, где смотреть…

Черт! Нет сил у него терпеть!

Прям в голову шибануло! Быстро расстегнул сорочку, сбросив вместе с пиджаком на Юлькину одежду. И, наплевав на все, не удержавшись, шагнул к ней, даже не сняв брюки. На фиг! Пусть мокнут!

Обхватил ее бедра так, что руки накрыли тазовые кости. Ладони, аккурат, легли на тату в виде… мужских пальцев, вечно обхватывающих ее бедра — его, Дана отпечатки, чаще всего скрытые под кружевом белья. Веталь их долго срисовывал и на коже Юли обводил когда-то… Навсегда на ее теле, чтоб и вопросов не возникало, кому принадлежит! А Юлька до сих пор возмущается и спорит!

Ему всегда было интересно, как она другим объясняет этот узор? Или, в своей привычке, посылает всех на х*р?

Он сам именно так и делал. Да, она тоже ему свои «отпечатки» поставила.

Но Дан никогда у Юли не спрашивал. Не хотел слышать о других мужчинах… Удавить готов был. И ее, и тех, кого допускала к своему телу назло ему! Но Юльку, ладно, откачал бы потом — самому нужна, чертовка… Хотя, если честно говорить, он ей тоже часто назло по сердцу и душе топтался до кровавых ран, так что…

— О*ренительно красиво, девочка моя, — прошептал на ухо Юльке, обнимая ее. Не обращал внимания на льющиеся на них сверху потоки горячей воды.

Оба уже с ног до головы мокрые.

И грудью ощутил, как у нее дрожь по позвоночнику пошла.

Юля подалась назад, прижавшись к нему сильнее, как-то так выдохнула… почти с испугом. Его руки скользнули по ее телу вверх, обхватив грудь, которая привычно и по-родному, идеально легла в его ладони. Растер этих чертовых птиц, которым и не думал давать свободу…

— Так что твой отец хотел? — кажется, она отчаянно пыталась не поддаться возбуждению, вновь вспыхнувшему между ними, словно лесной пожар. Заговаривала? Ну и ладно, Дану не жалко. Если подумать, он и ночью никуда не торопился.

— Хочет, чтобы я тебе помог компанию на плаву удержать, пока ему плохо, — хмыкнул, прихватив легко губами ей ухо.

— Честно?! — неожиданно для него, вдруг с настоящим восторгом охнула Юля, резко повернувшись к нему лицом. Глаза в глаза.

Она и правда рада?!

Дан растерялся.

— Он тебя в компанию позвал, Дан? Это же нереально круто! — Юля, кажется, забыв о том, что злится на него и «за кого-то там, б*я(!), куда-то собралась», привстала на носочки, с силой обхватив его шею руками. Рассмеялась действительно довольно как-то. — Это здорово! Наконец-то! Ты с самого начала должен был быть в команде, Дан! — прижалась сама к его рту горячими и влажным от воды губами…

А его… порвало просто.

Окей. Слишком много всего. Термоядерный коктейль из эмоций, которые и в уме анализировать не хотел. Потому ли сорвалось с языка то, о чем только что думал, но никогда не говорил?

— А жених что о твоих татуировках думает, а, малая? — чуть отклонился, словно оттолкнул ее губы, прерывая этот нежный поцелуй, который слишком много вытягивал с илистого и мутного дна той помойки, что у него за душу была… — Как ты им всем это объясняешь?