Твердая рука - Густав Эмар

-- Да говорите же, наконец!

Оба собеседника уселись в кресла, и капитан жестом пригласил Твердую Руку начать разговор, которым дон Маркое интересовался гораздо больше, чем об этом можно было бы судить по его наружному спокойствию.

-- Месяца два назад,-- начал Твердая Рука,-- я приехал в Сан-Эстебан по своим личным делам. Эта крепость, расположенная на расстоянии двухдневного перехода отсюда,-- весьма важный стратегический пункт. Она служит, как вам хорошо известно, связующим звеном всех фортов, разбросанных вдоль индейской границы.

Капитан утвердительно кивнул головой.

-- Я очень близко знаком с комендантом крепости, полковником доном Грегорио Охоа,-- продолжал Твердая Рука.-- В последнее свое пребывание в Сан-Эстебане я часто бывал у него. Но вам ведь знаком мой дикий нрав, известно мое органическое отвращение к городской жизни, и вы, вероятно, уже догадываетесь, что, едва управившись с делами, я стал готовиться к отъезду. По своему обыкновению, я рассчитывал выехать рано поутру. Но мне не хотелось покинуть город, не простясь с комендантом. Я застал его в сильнейшем волнении. Видимо, чем-то встревоженный, а может быть, и взбешенный, дон Грегорио шагал взад и вперед по комнате.

-- Пожаловали наконец. Твердая Рука! -- воскликнул полковник.-- Где вы пропадали? Вот уже два часа, как десять моих солдат разыскивают вас, но ни один не напал еще на ваш след.

-- Удивительно! Ведь я находился почти рядом, и найти меня было совсем просто.

-- Оказывается, нет,-- ответил полковник.-- Не будем, впрочем, спорить об этом. В конце концов, мне не так уж важно знать, где вы были и что делали. Вы явились -- вот что важно...-- Потом, внезапно изменяя тон, он спросил: -- А долго вы еще намерены пробыть в Сан-Эстебане?

-- Нет, полковник, все мои дела закончены, и завтра на рассвете я намерен уехать. Да я, собственно, и пришел проститься с вами.

-- Вот как! -- радостно воскликнул дон Грегорио, но, спохватившись, тут же добавил.-- Только не поймите меня превратно, не подумайте, что я хочу удалить вас отсюда. Все дело в том,-- продолжал он, глядя на меня в упор,--что вот уже несколько дней, как в нашем городе передаются из уст в уста самые тревожные слухи, до источника которых я никак не могу докопаться.

-- И что же это за слухи? -- спросил я.

-- Говорят... но заметьте, что я сказал "говорят", я это подчеркиваю, ибо сам я ничего не утверждаю... итак, говорят, что против нас готовится всеобщее восстание щитоносцев', что из лютой ненависти к нам индейские племена, забыв на время взаимные счеты и раздоры, объединились для захвата ' Щитоносцы -- так испанские завоеватели называли индейцев, разивших копьем и отражавших удары щитом.

всех наших пограничных укреплений. Говорят, что вслед за падением наших крепостей последует вторжение в наши штаты. Говорят, что индейцы полны решимости изгнать нас из Соноры и Синалоа и водвориться там на вечные времена.

-- Слов нет, это тревожные слухи,-- ответил я полковнику.-- Однако до настоящего времени ничто, кажется, не подтвердило вам их достоверность?

-- Верно, но ведь дыма без огня не бывает.

-- О каких же индейских племенах упоминают?

-- О многих. В частности, говорят о папагосах, то есть о великой лиге апачей, акуасов, хиленосов, команчей, опатосов и Бог его знает еще каких! Но особую тревогу внушает союз индейцев,-- заметьте, речь все еще идет о том, что говорят,-- с пограничными метисами и степными пиратами. И те и другие собираются помочь индейцам в их походе против нас.

-- Да, все это весьма тревожно...

Полковник не дал мне договорить.

-- За последнее время,-- прервал он,-- некоторые происшествия придали известную достоверность этим слухам. Несколько путешественников были убиты, и почти у самых ворот крепости бандиты ограбили три больших каравана. Пора положить всему этому конец!

-- На этом и оборвался наш разговор с полковником,-- продолжал Твердая Рука.-- Как я и обещал дону Грегорио, я покинул цитадель назавтра утром. С тех пор прошло два месяца, а я все странствую по прерии. В ваши края я попал совершенно случайно; взбрела вдруг в голову мысль проверить, не обзавелся ли снова гарнизоном давно заброшенный форт Сан-Мигель. Да и вас, дон Маркое, я никак не думал застать тут: ведь я оставил вас в Сан-Эстебане.

-- Верно,-- отвечал капитан.-- Но месяц назад дон Грегорио приказал мне занять с гарнизоном форт Сан-Мигель и укрепиться в нем. Полковник не счел нужным при этом сообщить мне о причинах, побудивших его принять неожиданное решение о приведении форта в боевую готовность.

-- Надеюсь, теперь вам все ясно? -- спросил Твердая Рука.

-- Конечно, и я весьма признателен вам за сообщение.

-- Однако конь мой успел уже отдохнуть,-- сказал Твердая Рука.-- До наступления ночи еще добрых пять-шесть часов, которыми я и хочу воспользоваться для своего дальнейшего путешествия.

-- Как, уже? Покидаете нас? -- удивился капитан.

-- Не теряя ни минуты,-- ответил Твердая Рука, направляясь к выходу.

-- Даже не попрощавшись с доном Руисом и его сестрой?

-- К сожалению, да,-- сказал Твердая Рука после минутного размышления.-- Время не терпит. Извинитесь, пожалуйста, перед ними за меня. Впрочем, мы так мало знакомы, что вряд ли дон Руис и донья Марианна придадут большое значение моему поведению по отношению к ним. Итак, прощайте еще раз!

-- Не смею, конечно, настаивать,-- ответил капитан.-- Делайте как знаете. Но все же, на мой взгляд, вам не мешало бы проститься с ними.

-- Ба! -- произнес Твердая Рука голосом, в котором явственно слышалась ирония.-- Разве я не слыву за дикаря? К чему же мне соблюдать все эти церемонии, принятые только в среде цивилизованных людей?

В ответ капитан пожал плечами, и оба они вышли на крыльцо.

Пять минут спустя Твердая Рука был уже в седле.

-- Прощайте,-- обратился он к дону Маркосу,-- и не забудьте предупредить окрестных земледельцев.

--Карай, не беспокойтесь! Прощайте... Доброго пути! Последнее рукопожатие -- и Твердая Рука карьером умчался в пустыню, а капитан вернулся домой, бормоча себе под нос:

-- Что за странный человек! И кто он? Друг или враг? Брат и сестра были удивлены, когда, сойдя к ужину, они не застали за столом Твердую Руку. Известие о его отъезде огорчило, а в глубине души даже обидело молодых людей. Особенно живо переживала обиду донья Марианна, напрасно искавшая в своем сердце оправдание поступку, столь недостойному истинного кабальеро. Молодые люди ничем не выдали, однако, своих чувств, и вечер прошел непринужденно и весело. Перед отходом ко сну дон Руис напомнил капитану его обещание дать им конвой для дальнейшего путешествия, в которое брат и сестра, горя желанием скорей вернуться к отцу, намеревались пуститься завтра же. Дон Маркое не только отказал молодым людям в конвое, но заявил, что вынужден задержать их на некоторое время в крепости. Понятно, что дон Руис потребовал объяснений, и капитан вынужден был передать ему свой разговор с Твердой Рукой. Дон Руис и донья Марианна слишком близко видели смерть, чтобы рискнуть вторично предпринять одним такое далекое, чреватое опасностями путешествие. Раздосадованный этой новой задержкой, дон Руис спросил капитана, когда полагает он вернуть им свободу.

-- О, не беспокойтесь, ваше пленение на затянется,-- успокоил его капитан.-- Я жду подкрепления из крепости СанЭстебан. Как только оно подоспеет,-- а это будет через семьвосемь дней,-- я снаряжу вас в путь с надежным конвоем. Волей-неволей брату и сестре пришлось покориться. Теперь им оставалось только позаботиться о том, чтобы не очень скучать в эти дни вынужденного ожидания. Задача не из легких, ибо жизнь в пограничном форте, и сама по себе довольно тоскливая, становится невыносимо однообразной, прямо-таки угрюмой, при угрозе внезапного нападения индейцев, когда ворота всегда на запоре, когда ты повсюду натыкаешься на часовых и тебе, в виде единственного развлечения, предоставляется возможность обозревать через бойницы пустынную равнину.

Между тем капитан, не без основания встревоженный сообщением Твердой Руки, принял в пределах своих ограниченных средств все меры для отражения возможного нападения индейцев. По его распоряжению всем пеонам и мелким землевладельцам', хозяйства которых были расположены на расстоянии пятнадцати миль в окружности, было предложено переселиться в крепость. Большинство пограничных жителей

поняли всю серьезность этого предупреждения. Они быстро собрали свои пожитки, прихватили с собой наиболее ценные вещи и, гоня впереди себя скот, со всех сторон стекались к форту. Поспешность, с которой они откликнулись на предложение капитана, выдавала их смертельный страх перед индейцами.

' Крупные помещики содержали на свои средства собственные сильно вооруженные отряды, да и самые асиенды представляли собой небольшие крепости. Немудрено, что двор форта Сан-Мигель оказался вскоре запруженным стариками, молодыми людьми, женщинами, детьми и животными. Жилищ на всех не хватало, множеству людей пришлось ютиться на крепостном дворе, что, впрочем, не представляло слишком больших неудобств в стране, где почти не бывает дождей, где теплые ночи позволяют, не страдая от холода, ночевать под открытым небом.