Дальше некуда! - Фредерик Дар

– Погоди! – останавливаю я ее. – Я не собираюсь жениться.

Я незаметно бросаю взгляд на часы. Уже десять. Думаю, пора подумать о серьезных вещах.

Достаю из кармана две маленькие таблетки и кладу их, одну на пустую тарелку малышки, другую перед собой.

– ЧЕ это такое? – интересуется исследовательница трусов.

– Отличная штука, чтобы протрезветь. Я наливаю нам по новой и с ловкостью иллюзиониста делаю вид, что глотаю мою таблетку.

– Всякий раз, когда переберу, выпиваю одну. Это мне посоветовал мой аптекарь. Благодаря этому я могу сожрать два кило сапожных гвоздей, а по виду никто не заметит...

Она смеется и проглатывает таблетку. Просто невероятно, как люди в наше время любят глотать лекарства сами и угощать ими других.

– Еще таблеточку поливитаминов, моя дорогая? По пробуйте «Саногил». Подождите, я вам запишу.

Скоро вместо того, чтобы посылать своим девушкам перевязанные лентами коробки конфет, кавалеры станут дарить им тюбики снотворного или флаконы сульфамидов, прикладывая к ним записки: «Для Вашей больной печени». Или: «Принимайте это слабительное каждое утро и вспоминайте обо мне». Или вот еще (на день рождения): «В этом тюбике глистогонного столько же таблеток, сколько Вам лет».

Поверьте, братцы, будущее не за кондитерами и не за цветочниками, а за фармацевтами. Белые таблетки будут продавать для помолвок и свадеб, голубые и розовые для девушек и черные для людей в трауре...

– О чем ты думаешь, котик? – спрашивает М-Т заплетающимся языком.

– Просто думаю, – мрачно отвечаю я. – Я у нас в полиции не только Казанова, но и Паскаль.

После этого я громким голосом требую счет. Поскольку я пользуюсь тут авторитетом, мне его дают, а поскольку я честен, то оплачиваю его.

– Ты идешь, нежная моя?

– Куда? – сюсюкает патентованная шлюшка.

Что она себе воображает? Что я буду играть ей на лютне?

– Немного прокатимся, чтобы проветрить легкие.

– Как хочешь, – отвечает томная красавица.

Я трогаюсь на небольшой скорости. Через пятьсот метров мадемуазель «Ты идешь, дорогуша?» начинает клевать носом.

Через километр она уже спит как убитая. Это не серийная продукция, а доброкачественная ручная, в одном экземпляре. Можете стрелять у нее над ухом, она не пошевелится. Моя таблетка высшего качества, и любезная особа отключилась на несколько часов.

Теперь я на полной скорости гоню в сторону Булонского леса.

Аллея пустынна. В темноте светится только маленький красный огонек подфарника «203-й». Я останавливаю мою машину за тачкой Альфредо и открываю дверцу «203-й» со стороны пассажира.

Тут же как из-под земли выскакивает тень, от которой несет камфарным спиртом. Тень болящего Пакретта.

– Руки вверх! – требует он.

Зная его ловкость в обращении с пушкой, я спешу рявкнуть:

– Без шуток, Пакретт!

– О! Комиссар... В этой темноте...

– Послушайте, старина, оставьте вы свою привычку палить в первого встречного, у которого просрочено удостоверение личности.

Он насупливается.

– Помогите мне, – приказываю я.

– Что нужно сделать?

– Перенести эту спящую красавицу из моей машины в эту.

Он не задает больше вопросов, но издает восклицание, узнав блондинку-проститутку с улицы Годо-де-Моруа.

– Но...

– Да?

– Что это значит? Она потеряла сознание?

– Просто спит

Мы перетаскиваем М-Т в тачку ее сутенера.

Я укладываю ее на сиденье в такой позе, чтобы казалось, будто мочалка мертва.

– Продолжайте дежурство, – говорю. – Я заеду позже.

– Могу я себе позволить спросить, что...

– Мы проводим один эксперимент, мой дорогой. Я вам расскажу на свежую голову.

Теперь я беру курс на контору. Я чувствую легкую тревогу. Мне кажется, что причиной раны в моей душе является обнаружение мною трупа малышки Даниэль.

А кроме того, мне на желудок давит съеденный ужин. Как видите, поэзия еще не умерла.

Одиннадцать часов без нескольких минут. Контора безмолвна, как замороженная рыба. Свет в коридорах кажется немного зловещим. В этом административном здании мне все кажется зловещим. Здесь пахнет Берюрье и не очень жарко.

Я спрашиваю дежурного на коммутаторе, есть ли для меня что новое. Он отвечает, что в последний свой звонок Берю сообщил, что отправляется на Лионский вокзал.

– Больше он ничего не успел добавить, – уверяет дежурный. – Кажетс, он за кем-то следил и боялся упустить.

– Это все?

– Да.

– Матиа вернулся?

– Да, с клиентом. Маленький брюнет с неприятной внешностью.

Я поднимаюсь к себе в кабинет. Мой инспектор и Альфредо действительно там. Они молча курят, сидя по разные стороны моего стола.

При моем появлении поднимается один Матиа. Он указывает мне на своего визави легким кивком. И все. Мой рыжий помощник не любит трепотни. Он действует, и его поступки говорят за него.

Я кивком здороваюсь с Альфредо и сажусь напротив него, а Матиа взглядом спрашивает меня, уйти ему или остаться.

Я делаю ему знак остаться, тогда он берет стул и садится на него верхом. Короткая пауза, чтобы дать капитанам обеих команд собраться.

Альфредо идет в атаку первым (это добрый знак):

– Ну и?

Видели бы вы, прекрасные дамы, вашего Сан-Антонио в этот момент, от пяток до умного лба. На его лице беспощадное выражение в стиле «Моя месть будет ужасна».

Я втыкаю суровый взгляд в его зенки, чтобы узнать, кто первым сломается. Не могу сказать, сколько времени длится поединок, но – наконец – победа! Крутой парень отводит моргалы и ворчит:

– Ну ладно, объясните!

– Хочешь, чтобы я тебе все разрисовал в деталях? Альфредо не какой-нибудь фраер, и в жилах у него течет не томатный сок.

– Послушайте, господин комиссар, я ни хрена не понимаю в ваших шутках. Если у вас на меня что-то есть, так сразу и скажите.

– Не строй из себя невинного младенца, Альфредо. Это не облегчит твое дело. Он бледнеет и кричит:

– Какое еще дело?

– Ты влип в такое дерьмо, дружок, что тебе не только не отмыться, но ты можешь в нем и утонуть.

Он в ярости вскакивает. Я слегка киваю Матиа, и мой рыжий отвешивает ему такой удар в морду, который привел бы в восторг всех болельщиков бокса.

– Спокойнее, господа, – по-отечески отчитываю я их. Альфредо массирует челюсть, выпучив побелевшие глаза.

– Я протестую! – с трудом выговаривает он.

– Ну что ж, мы постараемся найти точки соприкосновения.

Я щелкаю пальцами.

– Для начала маленькая поучительная прогулка. Надень на него браслеты, Матиа.

– Не имеете права! – мрачно уверяет Альфред о.

– Преимущество сильных людей в том, что они могут присваивать себе те права, которых не имеют, – философствую я, – а когда они их присвоили, эти права уже ихние, сечешь?

Обескураженный, он смотрит на меня недоверчивым взглядом и бормочет:

– Не знаю, что на вас нашло, комиссар, но знаю, что вы идете неверным путем!

– Мы пройдем по этому пути вместе, так что беда уменьшится вдвое. Ну-ка, быстро, поехали.

– Какую машину возьмем? – осведомляется Матиа.

– "Прерию", – решаю я. – Она лучше всего подходит для перевозки скотины, верно, Фредо? Он не отвечает.

Глава 7

Между заставами Мадрид и Майо разъезжают несколько машин. Месье и дамы в них перемигиваются фарами. Иногда тачки останавливаются, месье выходит из своей, подходит к другой и начинает переговоры. Они что-то не двигаются. Наверное, из-за материальных вопросов. У ведущего переговоры такой деловой вид, что он, должно быть, печатает на визитках номер своего банковского счета.

Машину ведет Матиа. Я ему говорю, куда ехать, а сутенер М-Т тем временем молча посасывает свой потухший бычок с видом человека, нуждающегося в поддержке.

Вот наконец и его «203-я». Я не свожу с него глаз. Узнав свою тачку, он сильно дергается.

– Ты уже видел эту лайбу, Альфредо? – спрашиваю я медово-сладким голосом.

– Естественно. Она моя.

– А чего она тут стоит?

– У меня ее угнали сегодня вечером. Может, пацаны захотели покататься. А потом бросили ее тут.

– Пацаны, о которых ты говоришь, преимущественно угоняют спортивные машины, а не такую рухлядь, как твоя.

– А сегодня они угнали мою!

Мы остановились в нескольких метрах от машины. Матиа, знакомый с моими необычными методами, спрашивает себя, к чему я веду. Он нервно барабанит пальцами по рулю и насвистывает мелодию одной английской песенки. Альфредо тоже смущен. Он догадывается, что влип в неприятную историю. Как загнанный зверь, он ждет, настороженно всматриваясь и вслушиваясь.

– Выходи! – приказываю я. – Хочу тебе кое-что показать...

Он без слов вылезает из зеленой «прерии». Месье

Пакретт, бывший сотрудник бригады нравов, очевидно, узнал машину конторы, потому что не высовывает носа.

Ночь ледяная. У меня вдруг мелькает мысль, что малышка М-Т должна получить сильный насморк в этой неотапливаемой машине. Надо будет попросить для нее у Пакретта хорошее лекарство от простуды.