Все дьяволы здесь - Пенни Луиза

Но Даниелю этого никогда не хватало. Что-то порвалось. Внутри его открылась какая-то дыра, и заполнить ее было невозможно.

И все-таки Арман продолжал любить сына. Рейн-Мари не думала, что есть другие отцы, которые так любили бы своих детей.

Потом мальчик стал подростком, и начались настоящие проблемы. С наркотиками. С арестами.

Даниель уехал от родителей, как только появилась возможность. И между ними разлилось глубокое синее море.

И тут появился Жан Ги. Агент Бовуар. Был обнаружен в подвальном помещении Квебекской полиции, где выполнял почти рабскую работу. Злой, высокомерный. Одно оскорбление отделяло его от увольнения из полиции пинком под зад.

Старший инспектор Гамаш разглядел что-то в этом молодом мужчине и, ко всеобщему удивлению, в том числе и самого агента Бовуара, пригласил его в отдел по расследованию убийств. Самое престижное подразделение Квебекской полиции.

Арман стал наставником Жана Ги. И даже больше.

Жан Ги пошел вверх по карьерной лестнице и стал заместителем Армана. И даже больше.

И Даниель так и не простил ни того, ни другого.

Рейн-Мари и Арман разговаривали об этом. Обсуждали, не стоит ли ему несколько отдалиться от Жана Ги. Ради Даниеля.

Но Арман не пошел на это. К тому же это никак не помогло бы.

«Ты не спрашивал у Даниеля, в чем дело?»

То был единственный раз, когда она почувствовала, что Арман рассердился на нее.

«Думаешь, я не пытался? Я спрашивал. Умолял Даниеля сказать мне, что такого я натворил. А он только смотрел на меня, будто я должен знать. Я не могу танцевать вокруг него в надежде, что наконец чем-то завоюю его любовь. Бовуар выдающийся следователь и хороший человек. Его нельзя наказывать из-за моих отношений с сыном».

«Я знаю».

А еще она знала, что Жан Ги Бовуар не заменяет им сына. Отношения Бовуара с Арманом были совсем иными. Более взрослыми. Можно сказать, старинными, словно эти двое знали друг друга целую жизнь.

Они вместе составляли одно целое.

«Даниель любит тебя, Арман. – Она сжала его руку. – Я знаю, что любит. Дай ему время».

Арман уронил голову, потом поднял:

«Извини, я был резок с тобой. Я просто…»

«Oui».

Шли годы, появлялись внуки, и Арман вновь сблизился с Даниелем. Он подумал, что собственное отцовство смягчило отношение Даниеля к своему отцу. Заставило его забыть о тех неладах, что существовали между ними.

И все же некоторое расстояние оставалось, и Гамаш чувствовал его. Словно между ними натянули тонкую нить колючей проволоки, так что, подойдя к сыну слишком близко, он рисковал уколоться.

Однако Арман не оставлял попыток, и это расстояние уменьшалось. Пока не стало практически неощутимым. Не больше трещины в фарфоровой чашке.

Рейн-Мари наблюдала за ними в бистро. Они сидели, наклонившись друг к другу. И она осмеливалась надеяться.

Чуть дальше за столом Жан Ги и Анни продолжали разговор со Стивеном.

– Что вы знаете о Люксембурге, месье?

– О Люксембурге? – переспросил Стивен, наклоняясь вперед и проверяя свой телефон, лежащий на столе.

– Вы ждете звонка? – спросила Анни.

– Нет.

В это время принесли еду.

Мерлу бретон[20] для Стивена. Нежная белая рыба была обложена маленькими картофелинами, дольками свеклы и полита изысканным соусом.

– Ваша порция слишком мала, – заметила Анни, получив свой собственный огромный стейк с картошкой фри под беарнским соусом.

– Оставляю место для рисового пудинга, – объяснил Стивен.

– У нас есть люксембургский проект, – сказал Жан Ги, когда ему тоже принесли стейк с картошкой фри. – Фуникулер. Но я никак не могу разобраться с техническими отчетами.

Стивен кивнул:

– Это и мое слабое место. Я больше даже не пытаюсь. Когда я инвестирую в инженерные компании или проекты, я просто читаю переписку между менеджерами проекта и головным отделением. Эти письма гораздо более информативны.

Он положил нож с вилкой и взглянул на молодого человека:

– Что-то в этом люксембургском проекте вызвало у вас интерес?

Жан Ги нахмурился, обдумывая вопрос:

– Non.

– Вы уверены?

– Да.

Стальные голубые глаза пристально глядели на Жана Ги, и в голове у него образовалась пустота. Словно он смотрел в дульное отверстие пистолета.

– Тогда почему мы говорим об этом? – спросил Стивен. – Должно быть, вы переняли у своего прежнего босса темное искусство банальных истин.

Анни рассмеялась, и даже Жан Ги усмехнулся, когда все трое посмотрел туда, где сидел Гамаш.

Арман разговаривал с Даниелем и явно ничего не слышал.

Но Даниель услышал. Не слова, а смех. Он стрельнул в их сторону взглядом. И понял так, что они смотрят на него и смеются над ним.

– Итак, – сказал Даниель, оборвав свой разговор с отцом и обращаясь к Стивену, сидящему на другом конце стола – Мы знаем, что мама и папа приехали повидаться с Анни и Жаном Ги. А что привело в Париж вас?

Арман почувствовал косвенный удар. Поверхностная рана, но все равно рана.

– У меня в Париже несколько встреч, – ответил Стивен. – Я прилетел вчера. Надеюсь, вовремя, чтобы быть здесь, когда появится малыш. – Он положил руку на плечо Анни, затем бросил на Даниеля проницательный взгляд. – Твои родители и я прилетели также, чтобы повидать тебя с Розлин и девочками.

И Даниель покраснел. Но не извинился.

– А теперь, – сказал Стивен, оглядывая всех за столом, – я когда-нибудь рассказывал тебе, как твой отец…

– Собирался сделать предложение маме? – подхватила Анни. – Никогда. А что там случилось?

Арман просто покачал головой и поморщился.

– Тост, – сказал Стивен, поднимая бокал. – За «Врата ада».

Они чокнулись, и Стивен встретился глазами со своим крестником. Арман был рад увидеть в них веселье и искреннее счастье. Но еще и предупреждение.

Прежняя натянутая проволока, колючая проволока, по-прежнему оставалась на месте.

– На самом деле, – сказала Рейн-Мари, как только смех утих, – интереснее спросить, куда твой отец возил меня на медовый месяц.

– Я думала, в Париж, – сказала Анни.

– По-моему, нам пора заказать десерт, – вмешался Арман и попытался привлечь внимание Марго.

– Non, не в Париж, – сказала Рейн-Мари.

– В «Мануар-Бельшас»? – предположил Даниель.

– Кому рисовый пудинг? – спросил Арман, надевая очки для чтения и погружаясь в меню.

– Non. Мне рассказать или сам расскажешь? – спросила Рейн-Мари у мужа.

Анни посмотрела на брата:

– Почему никому из нас не приходило в голову спросить?

– Спрашивали, но они только смеялись, – ответил он. – Отвлекали внимание. Теперь вам придется рассказать.

Но и на этот раз их внимание было отвлечено. Десертом.

Даниель и Розлин разделили пополам громадную порцию рисового пудинга, сбрызнутого соленой карамелью.

Анни заказала себе отдельный пудинг и принялась с яростью защищать его от Жана Ги, которому пришлось поделить пудинг со Стивеном.

Рейн-Мари и Арман еще не перестроились на парижское время, а потому больше ничего не ели, только смотрели.

Когда принесли счет, Арман потянулся было к нему, но Стивен оказался быстрее.

Это был редкий случай, когда Стивен брал счет на себя, и Арман вопросительно посмотрел на него. Но старик только улыбнулся и оставил – Арман видел своими глазами – огромные чаевые.

Вечерний ветер освежил их после тепла и духоты в бистро, и Арман с Рейн-Мари немного ожили. Хотя оба мечтали поскорее лечь спать.

По привычке и молчаливому согласию семья направилась на юг, пересекла знакомые улицы, прошла мимо знакомых магазинов по пути к Пале-Роялю.

Они всегда проделывали этот путь после застолья в «Жювениль». Так у них создавалось впечатление, что они лучше переваривают съеденное за столом. Хотя рисовый пудинг они не переварили бы, даже дойдя до Версаля.

Впереди шли Анни и Жан Ги, Даниель и Розлин, время от времени останавливаясь у витрин магазинов.