Пять поцелуев (СИ) - Трифоненко Елена

В груди затрепетало. Ох, неужели уже завтра я поеду домой? Так обидно. Я столько сделала для того, чтобы понравиться Артему, его семье, и вот из-за какой-то наглой свиноты все пойдет прахом.

Чтобы немного отвлечься от тяжелых мыслей, я сварила себе кофе и уселась с ним на балконе. Красиво стрекотали цикады. Пахло платановой листвой, кипарисами и морем. Я невольно представила себя персонажем какой-нибудь романтической мелодрамы. Поправила волосы, приняла красивую позу. Жаль, что меня никто не видел в этот момент: я была так хороша! Взгляд затянула поволока, по щеке заструилась слезинка. А потом я сделала глоток кофе с соевым молоком и невольно выплюнула его в ту же секунду. Господи, гадость-то какая! Никогда не привыкну.

Пришлось оставить свое дурацкое позирование и вернуться в кухню за бумажными полотенцами. Впрочем, через минуту я уже стерла лужу на балконе и сменила футболку. Потом вместо кофе сделала себе чаю и снова засела на воздухе, прихватив с собой смартфон. Сонька была онлайн, потому я воспользовалась моментом: стала расспрашивать сестру о том, что она и родители хотят получить в качестве гостинца.

— Мне вези миллионера с сочинской пропиской, — пошутила сестра. — А мама хотела бы внучку, но это не точно.

— А папа?

— Папа согласен на чурчхелу.

Телефон плямкнул, и я увидела, что мне пришло еще одно сообщение. От некоего Богдана Ветрова. Сердце пропустило удар, а ладони мгновенно вспотели. Тем не менее я сразу закрыла переписку с Сонькой и бросилась читать новое послание.

— Привет, травоядная! — писал мужчина. — Как самочувствие? Отпустила мигрень?

Значит, это тот самый Богдан! Под ложечкой возникло странное ощущение — будто желудок превратился в холодную медузу и дергает щупальцами.

— Чего тебе надо? — написала я, присовокупив к сообщению гневный смайлик.

— Просто волнуюсь за тебя. В друзья добавишь?

— Зачем? — автоматически накатала я, но запрос приняла. Своих врагов надо держать ближе к себе, дабы быть в курсе их гнусных планов.

Богдан пару минут молчал, а потом снова вернулся к диалогу:

— Я уже по тебе соскучился. Может, как-нибудь пересечемся?

— Сомневаюсь. Если только на нашей с Артемом свадьбе.

— Блин, я не могу ждать так долго, — мой собеседник снабдил сообщение целой ротой хохочущих смайлов.

На что он намекает? Интересно, он уже заложил меня или еще нет?

— Я бы с тобой вообще больше не встречалась, — написала я, кипя от злости. — Ты мерзкий, подлый человечишка!

— Слушай, а что на тебе сейчас надето? — спросил он, как ни в чем не бывало.

Мне захотелось вернуться в бар и нахлобучить ему на голову какой-нибудь горшок с бархатцами. Но вместо этого я просто набрала:

— Не твое дело!

— Я тут полазил по твоим фоткам, и, представляешь, там нет ни одной без одежды. Это неправильно, Лиза. Ты злая девочка. В твои годы надо радовать мужчин и постить снимки топлесс.

— Ты пьян? — наконец догадалась я.

— Нет.

— Какого черта тогда меня достаешь?

— Пришли мне фотку без маечки, и я отстану.

— Не дождешься.

— Тогда я прямо сейчас расскажу всю о правду о тебе Артему.

У меня перехватило дыхание. Я залпом выпила остатки чая, а потом напечатала:

— Валяй! А я тогда потом покажу ему эту переписку.

— Не думаю, что он расстроится, — парировал Богдан. — К тому же он будет благодарен мне за то, что я спас его от неудачного брака. Так мне рассказать ему, Лиза? Или ты все же переступишь через свою гордость и пришлешь мне пару горячих снимков?

— Никаких фото от меня ты не получишь.

Смартфон молчал почти целую минуту. Вся жизнь промчалась у меня перед глазами.

— Обидно! — наконец написал Богдан, а потом прислал мне гифку с рыдающим клоуном.

Я вспомнила, что забыла позвонить Артему, рассказать, как добралась до дома. Но звонить теперь было страшно. Внутри все сжалось. Прямо как в детстве перед прививкой. Может, уже стоит собирать вещи, паковать чемоданы? Мой шантажист явственно дал понять, что сдаст меня в ближайшие пять минут.

Несмотря на жару, у меня начался озноб. Я сходила в комнату за пледом и плотно замоталась в него.

— Мама хочет можжевеловую подставку под горячее, — уже серьезно написала Соня. — А я — какие-нибудь бусы из ракушек. И футболку.

— Хорошо, привезу, — написала я дрожащими руками.

Мне резко захотелось домой, к семье, захотелось, чтобы меня кто-то обнял и сказал: «Не грусти. Все будет хорошо».

Телефон снова плямкнул. Это было очередное сообщение от Ветрова:

— Надеюсь, ты пользуешься моментом?

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

— Признайся: прямо сейчас ты предаешься чревоугодию. Лопаешь очередной шашлык, налегаешь на сосиски, а может, и стейком из лосося не брезгуешь.

— Ничего такого я не делаю. Я же говорила тебе: это был единичный срыв. Мне по-настоящему хочется отказаться от мяса.

— Ну, мне-то ты можешь не заливать.

— Да иди ты к черту! Надоел! — припечатала я и, попрощавшись с Соней, вышла из «Контакта».

Всю меня сковал липкий страх. Богдан точно меня сдаст. Он подлец, и мне с самого начала не стоило с ним связываться.

Я выпила еще чая и, чтобы успокоиться, взялась рисовать. Рисовала все, что приходило в голову. Котов, балерин, маленькие домики… Рука чуть дрожала, но я все равно набрасывала одну крохотную фигурку за другой. Помогло. Пусть медленно и неохотно, но противная нервозность отползла, и мною завладела какая-то отрешенность. Будь что будет. В конце концов, на Артеме свет клином не сошелся. Мне всего двадцать три. Еще успею подыскать себе другого достойного кандидата в мужья.

Около десяти я отложила блокнот, приняла душ и легла в постель. И почти мгновенно уснула.

***

Проснулась я от яркого солнечного света, заливающего комнату. С улыбкой на губах. Впрочем, улыбка эта моментально растаяла. Почти сразу на меня нахлынули воспоминания о вечере, и в душе закопошилась тревога. Я перевернулась на другой бок и оглядела постель. Она оказалась пуста и даже не смята, и моя тревога превратилась в маленькую паническую атаку. Сердце запнулось, а потом загрохотало в ушах. Я соскочила с кровати и, едва натянув халатик, пошла по квартире в поисках Артема.

Мой мужчина нашелся в кухне-гостиной, он что-то жарил на сковороде, насвистывая веселенькую мелодию. Выглядел он довольно расслабленным, а может, мне так показалось. Я застыла в дверях и несмело произнесла:

— Доброе утро!

Мой взгляд прилип к Артему, как жвачка к кроссовкам. Я изо всех сил пыталась угадать, рассказал ли ему Богдан мой секрет.

Артем медленно обернулся, и на лице его почти сразу появилась виноватая улыбка.

— Доброе утро, солнышко. А я оладьи жарю: решил порадовать тебя завтраком в постель, но вижу, что немного опоздал.

Я выдохнула и, заметно расслабившись, присела за стол.

— Ты поздно вчера вернулся?

— Около двенадцати. — Артем покраснел.

— А где спал?

— В гостиной. Не хотел тебя тревожить.

— В следующий раз обязательно приходи ко мне. Мне без тебя грустно.

— Хорошо, — кивнул он, снял оладьи на тарелку и налил нам обоим чая.

Я изнывала от любопытства. Неужели Богдан ничего не рассказал обо мне? Но ведь он был полон решимости. Я постаралась изобразить праздный интерес:

— Как посидели?

— Нормально. — Артем заботливо придвинул мне тарелку с оладьями и вазочку с джемом. — Сегодня делал тесто на рисовом молоке. Попробуй. По-моему, классно. Хотя некоторые говорят, что оладьи надо делать исключительно на минералке.

Мне было совершенно наплевать на рецептуру его кулинарного шедевра. Я сидела на стуле как на иголках. И наконец не вытерпела, спросила:

— О чем болтали?

Он фыркнул.

— Думаешь, я помню? О всякой фигне. Как сыграли наши, кто чем занимается, перемыли косточки другим корешам. В общем, ты не много потеряла из-за того, что ушла.

Я понимающе кивнула. Артем посмотрел на часы.