Алмазная тень - Фред Чаппелл

Если я выкажу недовольство, его уколы станут еще больнее.

- Когда я соберусь стать вором, - ответил я, - прежде всего, постараюсь убедиться, что мои партнеры достойны доверия и не предадут в трудную минуту, по прихоти или капризу.

- Брось, парень. Ты действительно считаешь, что я способен предать по прихоти и капризу?

- Полагаю, что мой позор и безжалостные удары были частью того плана, который вы задумали. И, несомненно, вы назовете их необходимыми деталями.

- Нам следовало быть убедительными в глазах недоверчивых стражников и хитрюги Кробиуса, - коротко ответил Астольфо. - Уверяю тебя, он наблюдал всю сцену из окна, пытаясь обнаружить признаки обмана.

Я осторожно потер ноющие бока.

- Должно быть, ваши побои его убедили, - процедил я. - И мне очень интересно знать, что унес с собой Мютано, в то время как все наслаждались моими страданиями. Когда вы успели напялить на меня идиотский наряд из ленточек? Отправляясь на дело, я считал, что облачен в тень нежных оттенков и цветов, невидимых в рассветных лучах.

- Так оно и было, - пояснил Астольфо. - Это платье из обрывков ленточек и обрезков, которое ни одна моя сестра, будь у меня таковая, не посмела бы надеть, служило подкладкой для тени, которой мы тебя окутали. Но эта тень обладала некоторыми качествами радуги, потому что брала истоки в сырости и влаге. Как я уже сказал, это была тень актера Ортинио, стоявшая в тумане с ярко горящей лампой у нее за спиной. Когда ты отправился в путь, жар твоего тела и утреннее тепло растопили туманную тень и оставили тебя в пестрых лохмотьях.

- Надеюсь, вам понравился спектакль, ибо, по моему мнению, он не мог пройти удачнее.

- Посмотрим, насколько ты прав и стоит ли нам радоваться, ведь мне очень любопытно увидеть главный приз.

Он сделал знак Мютано. Тот кивнул и с угрюмой улыбкой вытащил из-за пояса белый кожаный мешочек, развязал и высыпал на ладонь левой руки четыре маленьких камешка. Я распознал в них черные опалы, зловещие камни с дурной репутацией, приносящие несчастье своим владельцам.

Астольфо назвал форму каждого.

- Это шарик, это овал, это маленький ромб, а этот, чуть побольше - картуш, или завиток. Мютано, а где крохотный стреловидный опал?

Мютано широко улыбнулся и достал из-за желтого кожаного манжета еще один опал, чернее остальных, в виде наконечника стрелы.

Астольфо легонько похлопал в ладоши, после чего стал радостно потирать руки.

- Итак, наше предположение оказалось верным. Для камня была выбрана форма оружия, хотя это всего лишь предрассудок, а не истинная наука.

- Не пони… - начал я.

- Тебе пора избавиться от своего шутовского одеяния, - перебил Астольфо, сорвал с меня цветастое тряпье и, смяв его, отбросил на пол из каменных плит.

- Ты будешь учиться усерднее, если перестанешь постоянно вспоминать о своем позоре. Давай-ка выпьем по кружке пива, чтобы смыть горечь объяснений.

Он легко спрыгнул на пол, поставил на стол три кружки и налил в них пенящегося пива из глиняного кувшина. Мы дружно подняли кружки и попробовали крепкого напитка. Да, такое пиво способно озарить радостью даже самые мрачные мгновения.

- Помнишь, как Кробиус, демонстрируя нам алмаз, рассказывал о графине?

- Да. Он превозносил ее великодушие, но жаловался на слабость разума, особенно ярко проявлявшуюся в последнее время.

- Прекрасно. И ты помнишь, каким термином он обозначил эту слабость разума?

- Он сказал, что в ней отсутствует надлежащий зов воли.

- Вот именно. Зов воли. Скажи, в своих усердных изучениях деяний магов и старинных саг ты никогда не встречал столь странных слов?

Что-то зашевелилось в глубине моего сознания, как мышь в углу ларя с зерном.

- Это то ли школа, то ли кружок философов, сформулировавших некие правила о природе власти. О том, кому позволено править, каким образом должен осуществляться выбор наследника князей, графов и других аристократов, и…

Пыльная, изъеденная червями рукопись внезапно стала рассыпаться в моей памяти.

- Возможно, ты лучше вспомнишь, если я скажу, что недоброжелатели именовали это сборище мыслителей «Членистоголовыми» или «Членовластами».

- «Маскулинисты» [2], - воскликнул я. - Да, они были уверены, что на дощечках судьбы записано звездами право мужчин и только мужчин властвовать над людьми. Они искренне считали, что это единственно правильный порядок вещей. Любая женщина, занимающая трон или первое место в своих владениях, совершает некий древний и незаконный акт узурпации, который и привел этот мир в нынешнее состояние хаоса.

- Теперь ты все понял, - кивнул Астольфо. - Последователи этого учения считают, что женщина недостойна иметь власть над другими людьми, если не считать ее детей, животных и служанок.

- Так, значит, если Кробиус тоже мыслит так…

- Он вполне может желать свергнуть любую имеющую власть даму. Но какой женщине, какому образцу женского разума он не доверяет, боится и, возможно, завидует больше всего?

- Женщине с тремя тенями. Трижды благословенной, втройне могущественной женщине, ребенку, красавице и старухе в одном лице.

Мысль об этом разожгла во мне такой энтузиазм, что я осушил кружку и протянул ее Астольфо.

Но тот не спешил вновь наполнить сосуд.

- Мы еще не дошли до конца головоломки, так что лучше сохранять ясность мысли.

- О, нет, вы должны мне не только вторую, но еще много-много кружек за все издевательства, которым подвергли меня во дворце.

Он ухмыльнулся, и Мютано вновь наполнил мою кружку.

- Но я не могу взять в толк, каким образом Мютано, украв этот маленький стреловидный опал, сможет разрушить замыслы Кроби-уса?

- Он ничего не крал. Он поменял, - пояснил Астольфо. - Ты изучал труды о драгоценных камнях. Читал, как драгоценности, а особенно алмазы, слишком долго находящиеся во владении одного человека, становятся частью души своего хозяина.

- Да. Я напоминал вам легенду об Эрминии, камень которой рассыпался с ее смертью. Но вы от меня отмахнулись.

- История слишком истрепалась от долгого употребления, хотя я не оспариваю ее правдивости. Но ты должен был читать о том, что природу камня можно изменить, если держать рядом с ним другой, и что черный опал, как правило, оказывает на камень разлагающее влияние и ухудшает его качества.

- В «Учении о камнях и душе» Максилиуса существует пространное объяснение…

- Да, а также у Бертралиуса, Ронио, Милитидеса и многих других. Кробиус положил рядом с алмазом графини губительный опал, зная, что она хранит шкатулку у себя в спальне. Понемногу опал, служивший проводником, перетянул одну часть ее тройственного духа в алмаз. Рано или поздно за первой частью последовали бы еще две, и алмаз приобрел бы сначала серый, а потом густо-черный цвет. Сама графиня превратится в куклу, пустую оболочку, без памяти, без искры божьей, без разума, а тело ее будет постепенно таять, как снежный сугроб, исчезающий в первых лучах весеннего солнца.