Предатель. Осколки счастья (СИ) - Мартин Елена

— О какой Марине ты грезишь по ночам? — продолжаю уже более громко.

— Я тебе ещё раз говорю: если тебе что-то чудиться, то я тут ни при чем.

— Что происходит, Андрей? Тайные подарки из бриллиантовых подвесок неведомо для кого. Твои ночные бредни о неких сладких Маринах?

На какой-то миг мне показалось, что на лице Андрея пробежалось удивление, но эта реакция тут же испарилась и заменена маской пренебрежения.

Андрей сгребает одеяло и злой миной на лице проплывает мимо меня. Так, будто чужие имена с красочной приставкой сладкая во сне называю я. Закипаю ещё больше. И наступаю на край одеяла, который волочится по полу, как мантия короля. Одеяло выпадает из рук, и Андрей поворачивается, метая глазами молнии.

— Ты что-то не поняла, — Андрей вплотную подходит ко мне.

— Да. Не поняла. Кто такая Марина?

В какое-то мгновение отлетаю на пол и ударяюсь об край кровати.

— Сволочь ты, Андрей! — громко кричу ему в след, лежа на полу, но получаю в ответ лишь громкий хлопок двери.

Я ревела пол ночи от обиды. И не знаю, что сильнее зацепило — сладкая Марина или то, что меня отфутболили как мяч. Но ледяная корка на сердце стала ещё больше.

Я провела в состоянии прострации весь день. Я никогда не думала, что моя семейная жизнь может так вдруг кардинально поменять полюса. Даже разговор между нами в последнее время не складывается. На все свои вопросы о происходящих одна за другой ситуаций я получаю вместо внятного ответа очередной скандал.

Получается, что моему мужу так удобно. Жить по тем правилам, которые удобны ему.

А я?

Я — очередное удобство в его жизни.

Быт, ребёнок и общая внешняя картинка счастливой семьи…

Хотелось позвонить и пожаловаться маме, только есть целый ряд но… у Надежды Александровны больное сердце и свою боль разделить с родителями опасно для их здоровья. Я не самый любимый ребенок в семье и мои проблемы не берутся близко к сердцу. И помочь мне в принципе не чем.

Я набрала номер неизменного верного друга.

— Привет, дорогая. Как самочувствие? Как дела? — Лана, как всегда, на позитиве.

— Хуже не придумаешь, — еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться в трубку.

— Что случилось опять?

— У меня сразу две плохие новости.

— О Боже! Олеся. Ты меня пугаешь!

— Лана, мне самой страшно. Он вчера во сне о какой-то Марине бормотал.

— Ииии? Мало ли что приснилось человеку?

— Лана, он меня ударил!

— Вот это другой разговор. И не извинился?

— Не в его манере извиняться. Ты же это прекрасно знаешь. Выплыл утром из квартиры с таким же величественным выражением лица. Естественно, мы опять не разговариваем, а у меня на руке и спине огромный синяк.

— Да уж. Сноб ещё тот. Это очень плохо. Такое поведение в семье не допустимо. И об этом нужно спокойно и серьёзно поговорить. Попробуй. Без упреков и повышенных тонов. И начни разговор с давлением на его совесть. Ударить женщину — это унизительно для мужчины.

— Мне кажется, что я ровным счетом ничего не значу для него. И так, наверное, было с самого начала. Я просто этого не замечала своими влюбленными глазами, в которых только розовый туман.

Я вытираю глаза, полные слез.

— Я не знаю, что делать, и я в полной растерянности, Лан.

— Ничего, переживем. Самое главное — не раскисай. Это моя тебе установка.

Я усмехнулась. Я, сколько ни старалась, не могла собрать себя в кучу. Тут просто установками не обойтись.

— Лана, ты настоящий друг.

— Угу. Пока, подружка.

Я долго слушала короткие гудки, смотря в окно невидящим взглядом. И даже слегка позавидовала лёгкой жизни своей подруги без особых проблем. Руки ледяные и всё тело слегка морозило. Открыв холодильник, я достала любимую бутылку своего мужа. Янтарный тягучий напиток в стакане, и я сделала большой глоток. Так стало чуть лучше. И я тут же допила лекарство для больной души.

Я слышу до боли знакомый хлопок входной двери, но мне абсолютно всё равно на его присутствие в доме. Удивляюсь, когда-то всё было абсолютно по-другому. Приготовив на столе всё для ужина, удаляюсь с Машей в детскую. Пересекаться со своим мужем нет никакого желания. Мы присели с Маней за стол, и мой маленький художник рисует, а я стараюсь ей помочь и старательно не думаю о нём и его поведении в последнее время.

***

Дошкольное учреждение самое заурядное, но от моей работы будет буквально в двух шагах, и я приложила максимум усилия, чтобы попасть в него. Ездить в детский сад придется на общественном транспорте, потому как автомобиль в нашей семье — личная прерогатива Андрея. Хорошо хоть остановка общественного транспорта рядом с нашей квартирой, и добираться мы с Машей будем одним маршрутом. Идея с детским садом страшно не нравится моему мужу, и он вряд ли облегчит мне жизнь. Группа Машкиных сверстников уже набрана, а нам остались последние штрихи, чтобы попасть туда. Медицинская комиссия и мой котеночек в саду со смешным названием «Грибочек». Я сидела перед заведующим детским садом, внимательно слушала о всех правилах и распорядке заведения и параллельно заполняла документы.

— Что ж, Олеся Петровна, проходите медицинскую комиссию и начинаете приучать ребенка к детскому саду. Сначала это будет несколько часов. Когда ребенок привыкнет, будет оставлять с дневным сном.

Усилено машу головой и оглядываюсь в поисках Манечки, которая весело играется со своим плюшевым медвежонком.

— Не бойтесь, — замечает мой встревоженный взгляд возрастная дама, — у нас замечательный коллектив, и, думаю, вашему ребенку здесь очень понравится.

Я улыбнулась в ответ.

— Спасибо, Зинаида Станиславовна, — благодарю женщину и, подхватив Машу на руки, выхожу из кабинета.

Через длинный коридор вместе с нами шагают малыши, мило держась за ручки.

— Тебе здесь понравилось? — спрашиваю дочку.

— Да, — Маша утвердительно машет головой и вертит ею, разглядывая многочисленную «публику» заведения.

— Ты скоро будешь ходить в детский сад, как другие детки, а твоя мама — работать. Главное, чтобы всё получилось, — шепотом говорю уже сама себе.

— Мама, к тете Лане? — лепечет Маша.

— Нет. Машуль, тетя Лана работает.

— А тетя Оля?

— Путешественница моя тетя Оля тоже работает, — улыбаясь, отвечаю Маше и закутываюсь посильнее в свой тёплый шарф. На улице всё холоднее с каждым днём.

***

— Мы через неделю идём на юбилей, — Андрей за ужином демонстративно бросил ложку на стол, — ты сделала то, что я тебе говорил? — добавил всё тем же командно-вызывающим тоном.

Я стараюсь унять нервную дрожь в руках и молча завариваю чай в стеклянном чайнике, спиной чувствуя надвигающуюся бурю.

— Я с тобой разговариваю, — ещё громче продолжает Андрей.

— Я с тобой на юбилей не пойду, — отвечаю, чеканя каждое слово, так и не поворачиваясь к нему лицом.

— Почему? — тон Андрея стал мягче.

— Не хочу разыгрывать комедию: а-ля, счастливая семейная жизнь. Ты знаешь, актриса из меня плохая. Сорвусь ещё, выкину номер. Будет шоком для твоей семьи и презентабельного шоу под названием юбилей любимой мамочки, — я резко развернулась лицом к Андрею.

Удивление на лице супруга. Значит, я внесла клин в стойкий нордический настрой Андрея. Пусть в одиночку кланяется своей мамаше и её поданным. Такая перспектива не очень по нраву Андрею.

— В противном случае я выволоку тебя на этот праздник, — глаза мужа метают молнии.

— Я буду кричать и сопротивляться. Посмотрим, как будет смотреться на людях наше эффектное появление, — я знаю, чем уколоть, и лицо Андрея краснеет от злости.

В тот миг, когда стол отлетел вместе с посудой и едой, я сразу не поняла, что случилось. Но по дорогим бежевым кухонным обоям стекает только что заваренный мною чай, и я понимаю, что Андрей запустил стол об стену. Громко хлопнув дверью, Андрей вышел из кухни. На глаза навернулись слезы, и обида колючим комом растеклась по телу, громко пульсируя в голове. На языке вертелось бросить вслед то, что на праздник Андрей вполне может взять с собой новую избранницу — сладкую Марину, но, окинув взглядом поломанный стол и разбитую посуду, решаю промолчать.