Оболтус для бизнес-леди - Юлия Климова

– Все меняется… – философски протянул он и еще раз улыбнулся.

Вот эти улыбочки Льва Аркадьевича особенно раздражали. Речь идет о важнейших вещах, а его сын… как ребенок! Не о лондонском ресторане сейчас болит душа – на Шона действительно можно положиться. Но нельзя допустить, чтобы в семью Замятиных вошла некая особа женского пола. Никиту она не любит (без сомнения!), и к тому же ее нельзя назвать достойным человеком. Гадко крутить шуры-муры с одним, выходить замуж за другого и чувствовать себя при этом спокойно! Гадко! Такой невестки у него, Льва Аркадьевича Замятина, никогда не будет! Свое согласие на брак он никогда не даст! И Машу Сереброву никогда не примет! Но как открыть глаза Никите, как отправить его в Лондон – подальше от цепких ручек этой… стервы? Лев Аркадьевич поджал губы – он редко употреблял столь резкие слова даже мысленно. Хотя кое-что он уже придумал. Возможно, его сын и сам скоро заторопится обратно. Или нет… кто ж его знает! В любом случае радушного приема ему ждать не стоит! Мать бы пожалел, негодник! Но с другой стороны, она скучает и устала летать в Лондон. Раньше вот Никиту в Москву не затащишь (как отрезало!), а теперь нарисовался…

– Ла-а-адно… – протяжно начал Лев Аркадьевич и плюхнулся на маленький кожаный диванчик, занимающий угол около двери. – Сбросим маски.

Никита склонил голову набок, небрежным движением убрал упавшую на глаза челку (надо постричься, надо) и с интересом посмотрел на отца. Сбросим маски? Ну, если в ход пошли такие фразы, тем лучше.

– О чем ты?

– Я знаю причину, по которой ты решил резко изменить налаженную жизнь. Мария Сереброва развелась с мужем. – Лев Аркадьевич сверлил сына взглядом, рассчитывая увидеть соответствующую реакцию на свои слова. Но Никита оставался невозмутим. – И надо полагать, ты желаешь возобновить с ней отношения.

– Да.

– Что?

– Да.

– Что?!

– Да, – в третий раз ровно ответил Никита.

– Ты испортишь себе жизнь! – подскочил Лев Аркадьевич. Спокойно сидеть он уже не мог: худшие опасения оправдались.

– Это моя жизнь.

– То же самое ты говорил тогда… когда я вытаскивал тебя из отделения милиции!

– Вот видишь, все осталось по-прежнему…

– Никита, одумайся. Это не любовь – это болезнь. Ты ей не нужен.

– Я приехал, чтобы узнать это. Последние полгода мы общались… переписывались. – Он замолчал, считая, что и так сказал много. Отношения с Машей никого не должны касаться.

– Она выбрала не тебя.

– Ошиблась, – Никита вновь улыбнулся. – Давай сменим тему. Я вернулся и пора поговорить о том, чем я буду теперь заниматься. Ты…

– Хорошо, – вдруг успокоившись, перебил Лев Аркадьевич. Подхватив с края стола папку с документами, он протянул ее Никите и добавил: – Можешь возглавить один из ресторанов. Надеюсь, твои амурные дела, – он выделил последние слова, – не помешают работе. Я очень занят и, боюсь, уделять тебе слишком много времени не смогу. Поезжай на Нагатинскую прямо сейчас. Осмотрись, познакомься с людьми.

– На Нагатинскую?

– Да.

Никита удивленно приподнял брови, но тут же изобразил на лице спокойствие. Похоже, отец затеял какую-то игру. В Москве всего три ресторана «Пино Гроз» – один главный и два поменьше, но ни один из них не находится на Нагатинской. Уж это он точно знает.

– Да, ты прав, лучше мне поехать туда прямо сейчас, – Никита встал, решительно подошел к двери, обернулся и спросил: – А кто меня встречал в Домодедове? Я имею в виду, кто та…

– Что? – Лев Аркадьевич оторвался от бумаг, в которые погрузился («Разговор закончен, мой дорогой сын»), и дернул носом. – А… – махнул он рукой. – Тебя встречал частный детектив.

Замятин-старший вновь переключился на бумаги, а Никита, сунув папку под мышку, вышел за дверь.

«Частный детектив? Она? Ё-моё!»

Глава 4

Маша с тоской следила за суетливыми движениями бывшего мужа. Когда же он уберется из ее квартиры? Когда?

– Розовый галстук… Ты не видела мой розовый галстук? – спросил Матвей, выпрямляясь и поворачиваясь в ее сторону.

– Нет.

– Странно… – протянул он, будто раньше самым любимым занятием Маши было следить за его галстуками. Особенно розовыми. – Может, он в гостиной?

– Ага, висит на люстре, – хмыкнула Маша и, отлипнув от дверного косяка, возле которого стояла, скрестив руки на груди, направилась в кухню. Достал, вот честное слово достал! И куда она смотрела, когда выходила замуж? Чем думала?

А вообще, ей простительно – всего-то девятнадцать лет. «Немножко не того выбрала… угу».

Маша высыпала в чашку ложку растворимого кофе, залила кипятком и полезла в холодильник за сливками.

– Розовый галстук ему подавай, – буркнула она, присаживаясь на трехногий табурет, купленный по случаю на мебельной выставке. – Еще бы бирюзовые трусы в белый горошек вспомнил! Придурок…

Бывший муж сейчас не только навевал вселенскую тоску, но еще и бесконечно раздражал. Он был ее неудачей и своим присутствием болезненно напоминал об этом. А когда-то, когда-то…

Наверное, разница в возрасте сыграла свою роль. Матвей Хорин в свои двадцать семь лет выглядел взрослым, умным, уверенным в себе. К тому же он был устремлен к заоблачным вершинам счастья и достатка – четко знал, чего хочет, и рассказывал об этом эмоционально и с удовольствием. Он казался особенным во всем. Одежда – в идеальном порядке, цвета не серо-черно-синие, а сочные, заметные. Всегда побрит, коротко стриженные волосы разделены светлой полоской пробора, и даже маникюр имеется.

Его отутюженная яркая внешность казалась Маше знаком таланта. Он – творческая личность, ага. Это уж потом именно за манеру одеваться она прозвала его менеджером среднего звена.

А Матвей к «среднему звену» никакого отношения не имел. Он был владельцем небольшого спортивного магазинчика, открытого на волне везения и энтузиазма. К сорока годам он планировал расширить бизнес по максимуму («Покупать одежду, спортинвентарь, да и все остальное, будут только в моих магазинах», «Товары от Хорина – это престижно!»), но годы шли, а бизнес почему-то не расширялся.

Доход жалкая торговая точка (а как еще назвать обшарпанную стекляшку с китайским товаром?) приносила небольшой, брать кредиты Матвей боялся, обеспеченные родители Маши зятя не жаловали и осыпать его деньгами не собирались. Впереди уже не маячили золотые горы.

Маша же поднималась по служебной лестнице легко и непринужденно: где играл роль блат, где везение, а где и амурные связи – но комплексовать по поводу занимаемой должности ей уж точно не приходилось. Отдел кредитования крупного банка полностью Маше подчинялся, зарплата и положение вызывали зависть у особо вредных подруг. Как она умудрилась прожить столько лет с Мотей, Маша решительно не понимала. Последние пять лет – это же сплошная пародия на семью… Что продлило брак – привычка или ее любовные похождения? Ну да, она не святая. И что? А кто нынче святой?