Эдемский Маг 2 (СИ) - Игорь Швейц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вальтер и Адонис, став сильными, могучими и вольными, начали осуществлять оппозиционную по отношению к Авиаду деятельность. Слухи, огромные многотомные расследования и отделения от остальных архимагов — вот что предпочли эти двое, вынашивая план по спасению Церкви.
Спустя два года они смогли собрать достаточное количество последователей, направить против Авиада весь народ и наконец захватить Орден, в битве одолев старого Верховного архимага и посадив его в тюрьму на основании многочисленных преступлений и создания тайных подпольных обществ.
Именно таким образом Вальтер, скрывающей половину лица своей белоснежной маской, стал Верховным архимагом, а вторым по значимости лидером стал Адонис. Дамир и Либерт сохранили звания архимагов, хоть и получили ноты неодобрения от Вальтера, ведь те побоялись встать рядом с ним во время мятежа и продолжили работу подле Авиада, настоящего преступника и оккультиста. А пятым архимагом сделали Дона — водяного мага, что был убит Саркисом при битве в башне Флотлера.
В настоящее время Авиад, освобождённый не без помощи Саркиса, готов стать пятым архимагом и даже пытается сделать вид, что помогает всему Ордену избавляться от «настоящих» преступников, в частности от Саркиса и от бывшего партнёра по осуществлению Плана — Эрика Мартена, уже бесполезного и ненужного. Пытаясь заслужить доверие, Авиад планирует внедрится обратно в магический Орден и продолжить осуществления Плана, ведь этот старик никогда не отступается от намеченного раз и навсегда пути!
Глава 3
Тучи над этим тёмным, мрачным, сказочным лесом давно развеялись, будто призраки, истаявшие под натиском пылающего жаром солнца. Привычная лесная духота не давала сделать и глотка воздуха, а пот, сменяя накапавший на Саркиса дождь, обильно тёк с чёрных обвисших жирных волос.
Тяжёлое дыхание мешало ногам шаг за шагом продолжать нелёгкий путь вперёд. Руки расслабленным лишним грузом бились о ноги, сейчас бесполезные и ненужные. Ходьба эдемского мага напоминала путь в никуда — бесцельный маршрут, концом которого стала бы идеально белая пустота.
Деревья шумели, листья тихонечко шептали, даря миллионы благодарностей Саркису за освобождение от Церкви Сатаны. Жаль эдемский маг не понимал этот таинственный, но такой искренний язык. Призраки давно испарились, умерев вместе с их повелительницей, Кассандрой Мартен. Лес был свободен и наконец мог дышать полной грудью, независимый, чистый и такой спокойный. Спиралеобразные деревья радостно разговаривали друг с другом, ранее улетевшие птицы возвращались в свои дома, продолжая свой птичий неоконченный диалог, а кусты танцевали, подхваченные вольным гарцующим ветром. Всё вернулось на круги своя — природа оживила это гиблое место, навсегда сметая остатки того ужаса, что поселился и жил здесь последние три года, навсегда смела тут всё богомерзкое, страшное и противоестественное, такое чуждое всему природному и живому.
Эдемский маг чувствовал, насколько ему стало легче пробираться сквозь дремучий плотный лес, всё ещё кажущийся диким, нелюдимым и непроходимым из-за тут и там стелющихся да переплетающихся корней. Саркис всё брёл и брёл, и его руки всё чаще и чаще сжимались, будто бы вспоминая своё предназначение и свою миссию.
«Я не имею права не идти дальше. Я прибыл сюда с определённой целью — найти Демиурга, поговорить с Ним, остановить Его. Я не должен отступать на полпути. Многое уже сделано и узнано, многое осталось позади, а я обязан идти дальше. Один или с кем-то, через жертвы или без оных, за руку со страданиями или оставив их кому-то другому — мой брат меня ждёт несмотря ни на что… Мы обязаны встретиться! И чем раньше, тем лучше. Невзирая на мою накатившую слабость и уныние, не думая о моей неожиданной страшной хандре и множествах жертв, забывая Чёрный город и всё с ним связанное — я ещё докажу миру, кто кого первее поставит на колени! Если эта чёртова земля решит меня покорить, то она будет покорена мною! Это закон, она никогда больше не поставит меня на колени и не увидит моей низко склонённой головы!» — кулаки сильно сжались, а костяшки побелели, напоминая стволы толстых берёз. Маг долгое время не мог прийти в себя, и вот наконец настал тот момент — момент, когда Саркис вновь позволил себе свою привычную спесь, безразличие, сильное желание драться; момент, когда он вновь стал тем самым богатырём из Эдема.
Сейчас он уже никак не мог напоминать того слабого человечка, калачиком лежащего под ливнем и причитающего о «бедном несчастном себе». Саркис вновь стал Саркисом — стальным, дерзким, решительным. Эмоции, жёстким тайфуном накрывшие его, жалобно отступили, понимая, что взять верх над ним не смогут никогда. Он ведь не был простым хрупким добрым человеком, богатырь был не таким как остальные.
Трава и кусты расступались у его обутых в чёрные ботинки мощных уверенных тяжёлых ног. Природа понимала, что должна убраться восвояси, трусливо поджавши хвост. Саркис брёл дальше. Брёл смело и уверенно, безразлично проматывая в уме тот самый памятный последний день в Эдеме…
… Саркис не мог их остановить, и казалось, что никто и никогда не сможет вернуть всё на круги своя. Демиург сидел подле насупившегося Саркиса, с невинным видом попивая кружку тёплого ароматного чая. Дымок тонюсенькой струйкой вился над кружкой, не замечая, что в Эдеме текли часы последнего дня.
— Скажи, почему все мои братья повелись на речи какого-то чёрного змея? Не послушали ни меня, ни гласа рассудка, совершенно обезумели от самой мысли: для них эдемский сад — это злостная ловушка, настоящая тюрьма, составленная из длинных железных прутьев; для них Бог-Отец — обычный обманщик, простой пленитель и уничтожитель… И всей этой дури они понабрались от какого-то лживого змея…
— Да, брат, — сокрушённо вторил Демиург, запуская холодную ладонь в мелкие золотые волосы. Красивое смазливое и где-то аристократичное лицо выглядело сейчас хитрым, донельзя мерзким и враждебным, хоть сам золотоволосый казался таким же, каким был всегда. — Змей и вправду получился находчивым до слов, очень убедительным и довольно страшным.
Непогода за толстыми деревянными стенами лишь усиливалась. Косой дождь грубо бил в запертые ставни, ветер обрушивался на прочные стены, только с виду кажущиеся прочными и сейчас всё же начавшими трещать, а пламя свечки подрагивало, чувствуя, как близился конец всем обитателям Эдема.
— Брат, — Саркис снова обратился к невинно попивающему чай Демиургу. — Скажи мне, признайся, объясни — для чего ты
