Клан - Юлия Белова

Пребывание семьи Кеннеди в Лондоне было относительно недолгим. Вскоре после начала II Мировой войны, Джозеф, боясь за детей, отправил свою семью домой, в Штаты. Но и за этот короткий срок Эдвард успел посетить две школы, что не слишком способствовало его успехам в учебе.

Незадолго до того, как покинуть Европу, в жизни Эдварда произошло событие, которым не мог похвастаться ни один американский ребенок ни до, ни после него. Он получил первое причастие от самого Папы Римского. Интересное событие не было пропущено прессой, и Тедди дал первое в своей жизни интервью, сообщив, что ничуть не боялся. Лихорадку, охватившую журналистов, можно понять, если вспомнить, что за двести лет подобной чести не удостаивался ни один ребенок, даже дети королевских семей. Вот вам и выскочки-ирландцы!.. Правда, Папа Пий XII не был совсем уж чужим для семьи Кеннеди. Будучи еще кардиналом Пачелли, он посещал Нью-Йорк и нанес визит Джозефу и Роуз Кеннеди. Тогда четырехлетний Тедди настолько заинтересовался большим крестом кардинала, что вскарабкался ему на колени, чтобы поиграть с ним. Роуз очень жалела, что в этот момент у нее под рукой не оказалось фотоаппарата, но, вполне возможно, это было к лучшему. В те времена отношение к католикам в Соединенных Штатах не отличалось доброжелательностью, и фотография будущего сенатора США играющего на коленях будущего Папы Римского вряд ли добавила бы ему голосов избирателей.

С возвращением в Штаты перед Роуз вновь встала проблема, в какие школы отправить детей. Так как учебный год заканчивался, а Роуз не имела пока постоянного места жительства, то она решила разослать своих сыновей и дочерей по интернатам.

Не испытывая ни малейшей любви к школам-интернатам, пятнадцатилетняя Патриция постаралась обеспечить себе обучение в обычной дневной школе. Она ни о чем не просила мать, не пыталась ее разжалобить. Она поступила очень просто и изобретательно. В ходе обязательного для поступающих в школу собеседования ее попросили назвать дату битвы при Гастингсе — Патриция заявила, что это произошло в 1740 году[6]. Переглянувшись, учителя задали ей более простой вопрос, предложили ответить, в каком году была принята Декларация Независимости. Ничуть не смутившись, Патриция ответила, что в 1812 году[7]. Наконец, учителя задали ей самый простой вопрос, который только могли придумать учителя католической школы, попросив ее произнести символ веры. Патриция не растерялась и тут, бойко прочитав молитву «Отче наш». В результате такого «собеседования» расстроенной Роуз сообщили, что Пат еще рано поступать в эту школу и ей лучше провести год-другой дома под родительским надзором и посещать дневную школу. Роуз не могла понять, что же произошло, но делать было нечего. Лишь через тридцать лет Патриция не без удовольствия призналась в своей проделке.

К несчастью для Эдварда ему в голову не пришла такая же блестящая идея. Сказывался возраст. Роуз отправила своего младшего сына в ту же школу, что и Роберта, чтобы они могли быть вместе. Это была католическая школа-интернат в штате Род-Айленд, принадлежавшая ордену Бенидиктинцев, которая, к тому же начиналась с седьмого класса. Восьмилетний Тедди оказался в одном классе с детьми, которые были старше его на семь лет.

Вообще Эдварду часто приходилось переходить из школы в школу. Всего он посещал одиннадцать школ и всегда уверял, что никогда не испытывал из-за этого никаких комплексов. Однако его биограф Джеймс Макгрегор Барнс утверждал, что это было не совсем так. Одним из самых тяжелых периодов для Тедди было обучение в школе-интернате иезуитов[8] в Беркшире, где он чувствовал себя совершенно одиноким. Еще хуже было в бенидиктинской школе в Род-Айленде, той самой, где он учился в одном классе с Робертом. Сам Эдвард описывал это следующим образом: «Я ходил в класс, спал в своей маленькой комнатке, учил что-то по географии и был совершенно запутан латынью».

На самом же деле трудности с усвоением программы, рассчитанной на старших детей, намного превосходились трудностями общения с этими детьми. Одноклассники Эдварда, пользуясь превосходством своего возраста, постоянно высмеивали его, толкали, щипали и просто били. Причем очень часто это происходило в присутствие Роберта, которой не вмешивался в драку, объясняя это тем, что Эдвард должен уметь сам постоять за себя. Надо было обладать редкостным добродушием и отходчивостью, чтобы не затаить на брата обиду, но Эдварду, по всей видимости, вообще были чужды злые мысли по отношению к людям.

Через три месяца подобного обучения Роуз перевела Тедди в другую школу. Его отметки сразу же улучшились, однако так и не стали хорошими. Он учился крайне неровно. Ему прекрасно давались арифметика, география и история, но совершенно не давались языки: испанский, французский, английское правописание. Чтобы дать представление об орфографии восьмилетнего Эдварда достаточно привести его письмо отцу в Лондон с сохранением всех ошибок автора.

Тедди папе. Июнь 20–21 1940

Мы сейчас на кап-коте [Кейп-Коде]. Мама поехала на выпуск джека, джо здесь. Пагода очень плохая. Ты бы ни мог прислать мне автограв короля? Скоро я пошлю теде другое письмо.

Вот такие редкие записки отправлял в Англию Эдвард, наслаждаясь своими первыми каникулами. За океаном во всю шла мировая война, рвались снаряды, гибли люди, а Америка, казалось, даже не замечала разворачивающейся в мире трагедии. Как обычно, Тедди, его братья и сестры участвовали в парусных гонках, завоевывали призы и радовались жизни.

Впрочем, однажды мальчик получил от отца письмо, в котором прочитал следующие слова:

«Я надеюсь, когда ты вырастишь, ты посвятишь свою жизнь тому, чтобы постараться сделать людей счастливыми вместо того, чтобы делать их несчастными из-за войны…»

Тедди запомнил эти строки и часто ссылался на них, когда стал сенатором, совершенно забыв, что слова его отца относились ко вполне конкретной ситуации. Для Эдварда высказывание посла стало символом того, что война не является единственным способом проведения американской политики, в то время как Джозеф всего на всего пытался оправдать свою деятельность по «умиротворению» Гитлера, деятельность, закончившуюся полным крахом. Человек, который всегда учил своих детей «держать удар» и не сдаваться, как бы не было трудно, с началом мировой войны совершенно пал духом, неоднократно повторял, что в Европе все катится в пропасть, Германия победит в войне, и его единственная задача спасти для своих детей то, что еще можно спасти.

Конечно, подобные высказывания стали известны как в Англии, так и в США, и президент Рузвельт в конце концов отозвал своего посла. Как ни странно, Джозеф очень обрадовался новообретенной свободе. Он принялся вести активную агитацию против вмешательства Соединенных Штатов в европейские дела, что могло бы привести к участию США в войне. Он писал статьи, давал интервью, даже выступал свидетелем на слушаниях в комитетах американского Конгресса — короче, сделал все, чтобы противостоять внешней политике Рузвельта.