Самая короткая ночь. Эссе, статьи, рассказы - Андрей Буровский

Есть, конечно, выходцы и из низов – вроде Кука, сына батрака, или Оуэна и Фарадея, сыновей рабочих. Но это именно что выходцы. Они и интересны нам потому, что стали адмиралами, первооткрывателями, предпринимателями, учеными… Средним классом. А кому интересны, прошу извинить за выражение, пролетарии? Эта Англия пролетариев известна мало именно потому, что никому не интересна, ее люди сливаются в общую невыразительную массу. А она была и есть, эта масса.

Пролетарии, которым нечем заняться, пытаются найти себе другое место в жизни. Получается не у всех, получается очень по-разному. Те, кто имел квалификацию – устроится и в другой жизни. А если не хватает и квалификации, и ума, и энергетики? Если малоквалифицированный ручной труд на производстве стал единственным способом существования? Вот то-то и оно…

Огромное количество англичан слоняется без дела, перебиваясь на пособия. Работы для них нет и не будет, а должны же люди хоть чем-то вообще заниматься? Вот они и «занимаются»: устраивают безобразные драки на стадионах и между собой, вандальствуют в парках и на улицах, мучают животных, пугают детей, обижают женщин, нападают на приличных людей, – средний класс их невыносимо раздражает. А то, понимаешь, ходют тут всякие, по тиянтерам шляются, прохвессора всякие позорные, а тут людям на джин в неразбавленном виде не хватает.

Вот сидят на скамеечке возле канала два человекообразных подтверждения теории мистера Дарвина: узловатые лапы в наколках, нижние конечности кривые, морды тупые и мерзкие – хищных обезьян. И от них воняет тухлятиной, гнилыми зубами и пивом. Дуют пиво из банок – и уж, наверное, это никак не эль по старинным монастырским рецептам.

А на канале в плавучем доме сидит на площадке большая собака – восточноевропейская овчарка. Сидит как раз напротив двух орангутанов-переростков. У собаки умное лицо, коричневые проницательные глаза.

– Это не английская собака! ― Говорит одно существо, тыкая пальцем в животное.

– Не английская! ― Соглашается другой. ― Это волк.

Первый смотрит на второго с уважением. Ка-акая мысль!!! Нет, ну ка-а-кая мысль!!! Сильная работа мысли сразу отражается на морде.

Собака, судя по глазам и лицу, думает быстрее сих созданий. Пес смотрит настороженно и вдумчиво, пролетарии его беспокоят… Ведь чего ждать – неизвестно. Собака беспокоится, опасаясь попасть в непредсказуемую ситуацию.

– Это не английский волк. ― Роняет первый пролетарий. Оба разевают пасти, раздается невнятное гавканье. А! Это пролетарии смеются…

– Это континентальный волк, ― производит тот же самый еще одну грандиозную мысль.

Оба ржут и прихлебывают пиво. Действительно – это же так смешно – где-то есть какой-то «континент», населенный всякими там, кто невыразимо ниже истинно английских пролетариев. Как же тут не веселиться?

Я согласен с умным псом – надо быть настороже, когда появляются пролетарии. От ничем не занятых жди бессмысленных идей и никчемных теорий, траты времени на бессмыслицу. От бездарных жди пожаров в библиотеках и избиений студентов. От ленивых жди расточения чужого труда.

От отдельно взятого пролетария жди похабных надписей и луж мочи в подъездах.

От группы таких вот существ надо ждать того же самого, но уже в других масштабах – то кретинского глумления над умным псом, то разгромленных толпой автобусных остановок.

А если в одном месте скопится сразу много таких, они еще выяснят, кто тут настоящий пролетарий, договорятся о причинах, придумают общую идеологию и разъяснят причины, по которым надо убивать нормальных людей. Сговорившись, кто тут континентальный волк, пролетарии начнут строить свой мир, пропитанный смрадом скверного пива, грязными носками и прогорклыми остатками жратвы под диваном. Мир, в котором пролетариям хорошо, а умным собакам – плохо. Очень страшный мир. На редкость отвратительный.

Мир собачки намного приятнее. И пахнет от собаки тоже лучше.

Правдивая история дворняги по кличке Кружок

Воспроизвести звуки, которыми кличка этой собаки передается на английском, я все равно не в состоянии. Потому пусть будет у нее переведенное имя – Кружок. Если верить этой истории, пес по кличке Кружок всегда лежал у стула хозяина Джонни в пабе «Свинья и жираф». Всегда он лежал смирно, покорно – знал, что у хозяина все равно нет на него времени, что хозяин очень занят – дует пиво.

Только один раз Кружок стал вести себя нехорошо: заволновался, заворчал, затявкал. Этим он отвлек хозяина от важнейшего занятия, и даже заставил тоже забеспокоиться. Когда Кружок вскочил, потянул хозяина за штанину, запрыгал, тот даже повысил на собачку голос – что для англичанина почти что кощунство.

Собачка, умильно виляя хвостом, тащила хозяина наружу. Дать ей пинка. В Англии бьют жен и детей. До сих пор не отменен Королевский Указ XVII века, запрещающий избивать жену после 21 часа – чтобы ее вопли не мешали спать соседям. Официально порка в школе отменена в 1968 году. Но ударить собачку… От одной такой мысли у правоверного бритиша глаза лезут на лоб и ослабевают коленки. Тем более, приятели отлично видели, что происходит, и подбадривали песика своими воплями. Они даже стали держать пари: вытащит Кружок Джонни из паба, или нет?

– Да иди, Джонни! Все равно скоро закроют! ― Утешали его приятели.

Джонни машинально взглянул на часы – 11 минут шестого. Вовсе и не скоро закроют! Еще почти два часа работает паб.

Кружок – шерсть дыбом, безумные глаза – все тянул и тянул Джонни за штанину. Чтобы не искалечить песика, Джонни приходилось неуклюже идти за тянущем его Кружком, под хохот компании. И на улице Кружок не остановился, все тянул и тянул хозяина за штанину. Так и тянул, пока не оттащил довольно далеко, метров на двести от паба. Там Джонни и встал – не в силах расстаться с недопитой кружкой пива, злобно шипя на собачку. Теперь Кружок, радостно тявкая, прыгал вокруг хозяина. Шерсть на его хребте опала, глазки стали обычные – не очень умные, веселые (под стать хозяину). Джонни подумал, не вернуться бы в паб? Время есть…

Но только подумал, как Кружок опять словно взбесился.

– Тьфу ты, напасть! Да что только на тебя вдруг нашло?! ― обратился было Джонни к Кружку с обличительной речью, как вдруг громыхнуло с невероятной силой! Так громыхнуло, что Джонни присел от одной силы звука. Там, откуда утащил его Кружок, вставал над низкими крышами, кустисто раскидывался двадцатиметровый фонтан дыма и пламени, летели какие-то обломки на фоне темнеющего неба (Джонни стоял западнее, близ Темзы).

Англичанин в 1944 году хорошо знал, что означает такой фонтан огня и дыма – с 8 сентября этого года нацисты выпускали по Лондону ракеты «ФАУ-2». Ракеты должны были отомстить англичанам и запугать их. Подлетали они со скоростью в два раза большей, чем скорость звука, порядка 600 км в секунду. Лондона они достигали с континента примерно за 10 секунд, и падали до того, как долетал звук их движения. Практически совершенно внезапно что-то рушилось с неба и рвалось.

Эффективность обстрелов с помощью «ФАУ-2» ничтожна – нацисты пустили больше трех тысяч ракет, от взрывов которых погибло всего 2700 человек. Этот пуск оказался одним из самых эффективных: на развалинах паба «Свинья и жираф» нашли четырнадцать покойников, больше тридцати человек увезла «скорая помощь».

Вот что тут самое интересное: на «Свинью и жирафа» «ФАУ» упала в 17 часов 20 минут. «ФАУ» летели до Лондона примерно 10 минут. Когда Кружок вытаскивал его из паба, Джонни взглянул на часы – было 17 часов 11 минут. Значит, Кружок начал тащить хозяина как раз примерно тогда, когда на континенте сработала одна из пусковых установок. Ракета только пошла в небо, как собака забеспокоилась. Никто и никакими силами не мог бы рассчитать места ее падения… Но Кружок ухитрился определить, что им с хозяином лучше б отойти от паба подальше – и как он это сделал, совершенно непостижимо.

Какой-то идиот даже заподозрил, что Джонни – наводчик и германский шпион, и что он вовсе не случайно улизнул из бара перед самым падением «ФАУ». Это полная чепуха, потому что прицелиться «ФАУ» было совершенно невозможно, они летели буквально в белый свет как в копеечку. Да и не поверил никто возведенному на Джонни поклепу.

Фотография Джонни и Кружка висит на стене отстроенного паба. Скверная фотография 1945 года, Джонни на ней виден хуже, он держит своего Кружка на руках. А вот Кружок рвется в объектив, словно хочет забраться внутрь фотоаппарата.

Правда о «собаке Баскервилей»

Раз уж речь о собаках и Англии, пора рассеять еще одну литературную мистификацию – миф о собаке Баскервилей. Все было не так, как описал сэр Артур Конан-Дойл.

То есть, в чем правда – нечто подобное громадной собаке бегало по сельской Англии в самые последние годы недоброго XIX века. А, может быть, бегает и по сей день.