Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито - Джон Дуглас

Я решил не обедать, собрал все заметки по делу и перешел в соседнее здание. Там работали правоведы Бюро, а я полюбил сидеть в их библиотеке на 4-м этаже и любоваться холмистым вирджинским пейзажем, открывающимся за огромным панорамным окном. Вид освещенных солнцем лесов куда лучше способствовал ясности мысли, чем неприятные запахи в здании отдела экспертно-криминалистической службы. На фоне голубого неба и деревьев за окном все выглядело несколько иначе.

Я жил расследованиями и терпеть не мог административные обязанности, неизбежно связанные с руководством подразделением, которое разрослось до 43 человек.

Я разобрал рапорты с места преступления и собственные развернутые комментарии по стопкам — по одной на каждое убийство. Я понимал: где-то в недрах скрыто некое вещественное доказательство или свидетельское показание, которое можно использовать для установления личности подозреваемого. Просто перечислить соображения, которые я считал бы полезными для расследования, недостаточно. Меня охватило стремление найти действенный вариант, способный помочь полиции обезвредить маньяка. И прежде чем заняться поисками эффективной проактивной стратегии, нужно заставить мозг пропустить через себя все чудовищные подробности. Четыре стопки бумаг на столе напоминали запорошенные снегом свежевырытые могилы.

Первым делом я подумал, что копы из Уичито делали все правильно. Они опросили тысячи людей и проследили за бесчисленным множеством потенциальных подозреваемых (в том числе за бывшим полицейским). Ни один не оказался тем, кого искали. Последние четыре месяца недавно созданная в управлении опергруппа перелопачивала горы архивных документов по делу, знакомясь со всеми зигзагами расследования.

Совершенно очевидно: подозреваемый контролирует ход событий. И не только это — с каждым новым убийством он становился хитрее и явно наслаждался играми с полицией. Но самым озадачивающим в ВТК было то, что его поведение во многом не соответствовало нашим представлениям о серийных убийцах. Теперь мы знали о нем то, что не было известно в 1979-м, — спустя три месяца после убийства семьи Отеро он как-то неумело, можно сказать, по-дилетантски, расправился с Кэтрин Брайт.

Меня тяготила мысль, что если я направил расследование не туда, появятся новые трупы, и я буду косвенно виновен. Это одна из причин моей одержимости работой.

Чудом выживший, несмотря на два выстрела в голову, брат Кевин рассказал, что убийца сестры пытался убедить их, будто он беглый преступник. ВТК сообщил, что, разумеется, придется связать хозяев дома. На самом деле ему нужны только еда, деньги и ключи от машины. Получив все это, он отправится своей дорогой. Однако ВТК жил совсем рядом с Кэти и Кевином, вовсе не собираясь оставлять их в живых.

Показания уцелевшего свидетеля дали бесценные сведения на тему, как подозреваемый совершает преступления.

Это одержимый манией контроля педант, обычно приходивший к жертвам с веревками, кляпами, огнестрельным оружием и ножом. Он не применял силу, чтобы заставить людей соглашаться с его требованиями. Врал, выдавал себя за относительно безобидного уголовника и словесными манипуляциями добивался согласия на связывание. Обычно это не встречало сопротивления.

Но некоторые вещи мог пустить на самотек. Если намеченная жертва оказывалась по каким-то причинам недоступной, он выбирал самую подходящую из первых попавшихся. В некоторых случаях явно возникали проблемы с контролем над жертвами. И он не был самым аккуратным убийцей — в двух случаях оставил сперму рядом с трупами жертв.

Далее, его отличала специфическая манера оставлять тела. Ни с чем подобным я до этого не сталкивался. Размещенные в эротических позах, связанные, полуодетые трупы возбуждали его при мастурбации. За исключением погибшей от колотых ран Кэти Брайт, остальные будто выставлялись напоказ для полицейских, которые приезжали на место преступления спустя долгое время после ухода Душителя.

Он раскладывал жертв так, как флористы цветы. Хотел шокировать, но при этом визуализации были довольно сдержанными — по крайней мере, по сравнению с известными мне серийными убийцами-социопатами. На фоне маньяков, оставлявших отрезанные головы на телевизорах или распростертые на полу трупы с различными предметами в отверстиях тела, наш подозреваемый выглядел просто юным эротоманом. Тем не менее он использовал жертв как неодушевленный реквизит для изображения сцен из детективных журналов. Он не прятал их, поэтому первый же человек, вошедший в дом, буквально спотыкался о труп.

Вне всякого сомнения, ВТК был садистом, причинявшим неимоверные страдания людям. Однако он отличался от других изученных мной садистов тем, что его сексуально возбуждали в первую очередь психологические, а не физические пытки. Его, так сказать, «фирменным стилем» было не столько причинение физических мучений, сколько полное порабощение. ВТК никогда не вводил жертвам половой член. Было бы очень просто интерпретировать это как попытку сказать: «Вы недостойны даже того, чтобы вас насиловать». Но я знал: это не так. Решение не насиловать и не заниматься некрофилией говорило, что, невзирая на сексуальные наваждения, в глубине души маньяк считал себя безнадежно неполноценным. Он настолько невысокого мнения о себе (и так сильно боялся женщин), что никак не мог заставить себя пойти на глубоко интимный контакт с жертвой. Единственным сексуальным удовольствием для него являлась мастурбация, а связанные, запытанные и убитые жертвы — не более, чем реквизит.

Его убийства трудно классифицировать, поскольку они были и организованными, и дезорганизованными одновременно.

Думая о юношеских годах подозреваемого, я не мог и вообразить, что, в отличие от многих других сексуальных маньяков, он хоть раз кого-то изнасиловал. Зато с легкостью представлял, как он овладел мастерством подсматривания за интимной жизнью других. Помимо всего прочего, юношеское увлечение научило его скрытно следить за окружающими. Наблюдение и изучение будущих жертв имело для него важнейшее значение. Возможно, возбуждало даже больше, чем сами преступления. К моменту нападения он знал, что собирается сделать, и был убежден, что уже контролирует все аспекты их существования.

Касательно самих жертв в издевательских посланиях полицейским ВТК сообщал, что выбирает их и планомерно, и повинуясь воле случая. Когда его охватывало непреодолимое желание убивать, заранее намеченный человек должен быть на месте. Если нет, он переключался на кого-то другого.

Также, судя по отсутствию на месте преступления отпечатков пальцев и физических улик, это крайне педантичный и внимательный к деталям человек. Внутренне он ощущал себя неуверенным, ненавистным самому себе хлюпиком.

Однако внешне излучал такую напыщенность, что выглядел преисполненным самого высокого мнения о себе. Это еще одно из его безумных болезненных противоречий.

Он находил интересными послания, где хвалился удалью и умением ускользать от правоохранителей. По использованному языку было очевидно: он и заинтригован полицейской субкультурой и следственными