Волшебные сказки Швеции (илл. Йона Бауэра) - Ольга Мяэотс

А там царил страшный переполох — принцесса пропала! Её искали повсюду: в парке, в лесу, в горах… Король и королева горько плакали: а вдруг они больше никогда не увидят свою маленькую дочку?

Белла тихо открыла дверь, пробежала босыми ножками по полу и обняла родителей.

— А вот и я! Я вернулась! — воскликнула она и рассмеялась.

— Дорогая, любимая доченька! — ахнула королева. — Но на тебе же ничего нет! Куда ты дела всю свою одежду?

Принцесса робко посмотрела на своё голенькое тельце.

— Право, не знаю, — ответила она смущённо. — Только не ругайте меня, ведь мне было так весело!

«Это последняя одежка, которая у меня осталась»

Подменыши

Хелена Нюблум

Жили-были король и королева, и не было у них детей. Они так мечтали о маленьком ребёночке, но все напрасно. И вот наконец родилась у них дочка. Родители не могли на неё нарадоваться. Принцессу окрестили Бьянкой Марией, она была прямо раскрасавицей: личико, словно цветочный лепесток, глаза — голубые, большие-пребольшие, а ротик — маленький и изящно изогнутый. В воспитательницы девочке назначили самую добропорядочную даму королевства — придворную фрейлину, графиню Эсмеральду. По ночам две служанки спали по обе стороны от колыбели, но днём забота о принцессе полностью возлагалась на графиню. Это была высокая честь. Фрейлина сознавала, что ей поручено дело королевской важности. А всё потому, что она такая знатная и благородная. Впрочем, она была уже немолода, и её частенько клонило в сон. Случалось, замечали, как воспитательница клюёт носом, но та всегда уверяла, что лишь на минутку закрыла глаза.

По ночам принцессу укладывали спать в огромной спальне, а днём колыбель выносили на лужайку перед дворцом, где журчал ручей и росли акации и высокие розовые кусты. Малютке было так славно дремать под цветущими ветками, ронявшими белые лепестки на её одеяло. Воздух был мягкий и свежий. Белые голуби слетались из своих гнёзд полюбоваться на девочку.

— Как она прекрасна! — ворковали птицы, заглядывая в колыбель. — Такая беленькая и нежная, словно голубка.

Но однажды стряслась беда. Вот послушайте! На горе, что высилась за замком, в огромном тёмном лесу жили в пещере тролль с женой. У них тоже только что родилась дочка, смуглая, косматая, с горящими маленькими глазками. Как-то раз пошёл тролль в королевский парк к ручью за водой. Он крался тихо-тихо, чтобы никто его не слышал. Графиня Эсмеральда сладко дремала в плетёном кресле подле колыбели. Голуби расхаживали по песчаным дорожкам и ворковали:

— Ну разве малютка не красавица? Прямо чудо как хороша! Такая беленькая и нежная, словно голубка.

Тролль осторожно подкрался к колыбели и заглянул за шёлковый полог.

Вернувшись домой, он сказал жене:

— Я видел девочку — не чета нашей. Беленькая и нежная, словно голубка. А ротик — прямо загляденье. Вот бы нам такую!

— Может, она и красавица, да только не нашего поля ягода, — усмехнулась жена, обнажив зелёные зубы. — От троллей только тролли рождаются, так что не обольщайся понапрасну. Выкини-ка лучше эту блажь из головы. Но тролль никак не мог забыть о маленькой принцессе — и наконец не утерпел.

— Послушай-ка, мать, — сказал он жене, — давай украдём королевскую дочку! Старая карга, что приставлена её охранять, вечно храпит, так что мы преспокойно сможем подложить в колыбель наше дитятко.

Жене эта затея поначалу пришлась не по душе: свой-то ребёнок ей был милее. Но тролль не отступал и день и ночь уговаривал жену, так что она под конец не могла больше выносить его бесконечное нытьё, схватила дочку из кроватки, укутала в старое одеяло и сказала:

— На, забирай её, коль приспичило! Но смотри, с пустыми руками домой не возвращайся!

Тролль помчался на луг, где стояла позолоченная колыбель. Над ней ворковали голуби и склоняли цветущие ветки акации. Неподалёку в кресле сидела графиня и громко храпела.

Одним рывком тролль сорвал одеяло с колыбели, подхватил принцессу и сунул на её место свою дочку, а затем быстрее зайца припустил к горе, унося драгоценную добычу.

Проснувшись, графиня не заметила подмены. Ей показалось, что принцесса как спала, так и спит. Вскоре на луг пришла королева. Она имела обыкновение прогуливаться после обеда и всякий раз останавливалась полюбоваться на дочку.

Можете себе представить её ужас, когда она, склонившись над колыбелью, увидела не свою милую Бьянку Марию, а крошечного тролля, таращившего на неё злые чёрные глазки. Королева вскрикнула и едва не потеряла сознание.

— Кто это? — в ужасе пролепетала она. — Это не мой ребёнок! Где моя дочь? Это не принцесса Бьянка!

— Не ваш ребёнок? А чей же тогда? Здесь никого не было, ваше величество, ни одной живой души, — невозмутимо возразила графиня Эсмеральда. — Я ни на минуту глаз не сомкнула, — добавила придворная дама, и нисколько не покривила душой, ведь она сама никогда не замечала, что спит на посту.

Позвали короля и придворных и в конце концов решили спросить совета у королевского лекаря.

«Какой-то бледный заморыш!» — сказала троллиха

— Удивительный случай, весьма необычный, — пробормотал медик, — видимо, мы имеем дело с… — И учёный муж произнёс длинное латинское название, которое никто не понял. — Надо подождать, когда наступит кризис, а пока остаётся только наблюдать за развитием процесса…

На всякий случай он распорядился искупать малютку в сладком молоке и положить спать на фиалки, тогда она скоро станет прежней.

Были куплены самые лучшие коровы. Ребёнка искупали в тёплых сливках. Колыбель наполнили фиалками, источавшими божественный аромат. Но бедная королева не замечала никаких признаков исцеления. Девочка оставалась такой же смуглой и черноглазой. Кожа у малютки была цвета тёмного ореха, волосы — чёрные и колючие, глазёнки — жгучие, как угольки, взгляд — острый и неприветливый. Правда, придворные в один голос твердили, что девочка очень мила, так что в конце концов королева им поверила. И всё же она не могла сдержать вздоха всякий раз, как смотрела на девочку. Сердце подсказывало ей — это не Бьянка Мария!

А тролль принёс малютку принцессу в горную пещеру.

— Ну разве она не милашка?! — проорал он, откидывая угол одеяльца, в которое была завёрнута девочка.

Его жена бросила на ребёнка презрительный взгляд:

— Какой-то бледный заморыш! Белая и тощая, словно лук-порей. Что ж, ты получил, что хотел, и я, так и быть, присмотрю за ней.

Она уложила девочку в дочкину колыбель. Матрас и подушки в ней были набиты соломой, в которой было полным-полно репейников. Очутившись на жёсткой и колючей постели, бедная Бьянка Мария принялась громко плакать: её нежное тельце привыкло к мягким перинам и шёлковым простыням.

— Чего ревёшь, неблагодарная девчонка! — рассердилась троллиха. Но тролль догадался, в чём дело, побежал на поляну и принёс мха и мягкой травы, а на горном склоне нарвал дикого тимьяна. Он сделал девочке новый матрасик — мягкий и душистый. Малютка перестала плакать и заснула сладким сном.

Дочка тролля осталась жить во дворце. Странный это был ребёнок. Мы станем звать её принцессой-троллем, ведь имени у неё не было — не в обычаях троллей крестить своих детей. Когда те появляются на свет, папаша лишь шлёпает их легонько по спине и говорит:

— Одним троллем на свете стало больше, чтоб мне лопнуть!

Только и всего.

У королевы язык не поворачивался назвать подмены-ша Бьянкой Марией, она стала звать девочку Черноглазкой — за жаркий взгляд тёмных глаз.

— Откуда у нашей дочки такие чёрные глаза? — недоумевал король.

— Трудно сказать, — вздыхала королева. — От рождения глаза у неё были светлыми, как у тебя и у меня, а потом вдруг потемнели.

Девочка росла строптивая: не слушалась ни короля, ни королеву. А уж придворных и подавно. Чуть что не по ней — бросалась на пол и принималась молотить руками и ногами, а кричала так, что приходилось окна закрывать, чтобы подданные не слышали воплей. Обновок она не любила: стоило надеть на неё новое платье — мигом заливала его супом или прожигала кочергой — дыры и пятна были ей милее бантов и рюшей. Да ещё нарочно бежала к матери: огорчения бедной королевы забавляли маленькую злодейку. Но больше всего доставалось графине Эсмеральде. Девчонка её терпеть не могла. Стоило бедняжке задремать, как маленькая разбойница подкрадывалась и засыпала ей волосы песком. Или прятала её башмаки в кустах, так что та потом их долго искала. А иногда сама пряталась и наблюдала из укрытия, как воспитательница, проснувшись, ищет её повсюду — то-то потеха! Часами могла она сидеть в кустах, а бедная фрейлина, спотыкаясь о кочки и корни, обшаривала поляну и умирала от страха при мысли, что не уследила за подопечной.