Академия магии Южного королевства. Избранным вход запрещен! - Валерия Тишакова

Я вчиталась. «К. ж. м. 10. 2 медяка Караль».

– Купить живой мотыль, десять граммов, взять на это два медяка у Караля.

Джонатан аж вскочил.

– Мотыль? Мотыль! Мы потратили на это три дня!

– Да, мотыль. Рыбки его хорошо кушают, пардон, кушали. А зачем вам мои записи?

Злость графа мигом улеглась. Он сел напротив меня и вперился взглядом.

– Про взятки ректора мы знали. Только вот такой нюанс. Взятки-то он берет, только богаче не становится. Мы проверили все счета, всех родственников, денег лишних и предметов роскоши у них нет.

– Ну, я очень вам сочувствую.

А что я еще могла сказать? Что работать надо лучше?

– Себе посочувствуйте. Вот сами посудите. У ректора незаконным путем появляются крупные суммы и бесследно исчезают. Потом нападение на вас с изъятием крови. Через небольшой промежуток времени гибнет королевская семья. Замечу, что уничтожение правящей семьи – это дорогое мероприятие. И еще любопытный факт. Вы продержались на этом месте дольше всех. Чем вы привлекли Караля?

– Хорошей работой? – робко попыталась я угадать.

– А может, обещанием выделить кровь?

– Вы это не докажете!

– Хороший обвинитель докажет. И вы подтвердите. Если вы думаете, что ваше содержание под стражей до этого момента было кошмаром, то я вас сильно удивлю. Просто перед тем как отдать приказ о вашем аресте, я попросил относиться к вам помягче. Мне не нужно было, чтобы вы во время допроса кровью кашляли. Но раз вы не желаете сотрудничать…

– А я что делаю?

– Неправильный вопрос. Правильная формулировка «что я могу для вас сделать».

– И что я могу для вас сделать? – как хорошая девочка, я тут же исправилась.

– Работать на меня.

– Секретарем главы сыска?

– Секретарем ректора. Ничего нового.

– Караля освободили?

– Нет, – он хлопнул по карману пиджака. – Вот здесь подписанный регентом приказ, назначающий меня временно исполняющим обязанности ректора Академии магии Южного королевства.

Наверное, в этот момент я очень достоверно изобразила лягушку. Глаза навыкате, рот открыт, легкий зеленоватый оттенок на лице.

– А чем вас Марта не устраивает? Бумаги составит, покушать принесет, в постель уложит и рядом пристроится.

– Я смотрю, для вас моя половая жизнь – больная тема?

– Если вы не в курсе, ваша половая жизнь каким-то непорочным образом стала моей!

Граф поганенько хмыкнул, видно, вспомнил явление сына во время любовных утех с Мартой. А ведь недели не прошло, как жену похоронил! Веселый вдовец.

– Хватит о личном. У меня для вас два варианта развития событий. Первый. Вы соглашаетесь на работу со мной, и я вас выпускаю. Снимая все обвинения. Второй вариант. Вы продолжаете упрямиться, и я с большим удовольствием отправляю вас доживать свои дни в камеру.

– Вы так и не объяснили, с чего такая щедрость? Насколько я помню, бесплатный сыр только в мышеловке, – поделилась я с ним мудростью своего мира, немного подумала и добавила: – И то только для второй мыши.

– Вы знаете всех, кто посещал ректора. Мне нужно, чтобы вы продолжали следить за визитерами. И собирать сведения для меня.

– Допустим, я согласна. Только как вы всю эту эпопею с моим арестом объясните?

Граф встал и обошел вокруг стола. Остановившись за моей спиной, он наклонился к моему уху.

– Зачем? Все объяснят за нас. Охрана!

Вдруг он подхватил меня за талию и, развернув, усадил на стол.

– Что вы задума…

Окончание фразы поглотил поцелуй. Я удивилась бы меньше, если б этот граф ректората исполнил мазурку, честное слово! От шока, причем весьма некультурного, я забыла, как надо сопротивляться. Со стороны выглядело, будто я в восторге.

Кожа остро ощущала прикосновения чужой руки. Я сделала вялую попытку прекратить этот спектакль, но куда мне тягаться со взрослым мужчиной, уложившим не одну секретаршу? Одна рука графа скользнула вверх, вдоль пуговичек на блузке, и сжала грудь, вторая запуталась в волосах. Поцелуй закончился, и я глубоко вздохнула. Не знаю зачем, то ли чтобы закричать, то ли еще что… Но губы прикоснулись к шее, а рука потянула за волосы, заставляя выгнуться.

Представляю картину, открывшуюся охраннику. Я полулежу на столе, целуюсь с главой сыска, а его рука шарит у меня по груди. А единственное, о чем думала я, так это о том, что крепление для кандалов на столе больно впивается мне в копчик.

– А не соврала, действительно третий размер, – шепнул мне граф и тут же прикрикнул на охранника. – Чего уставился? Госпожу Туманову освободить и доставить домой со всеми почестями.

Уже в дверях я услышала:

– Жду завтра на рабочем месте. Не опаздывай.

Глава 4

Наконец-то родное общежитие! Родные лестницы с коваными перилами и обшарпанные стены с растрескавшейся краской и царапинами на штукатурке! Родные папоротники, украшающие лестничные пролеты. А вот надпись «проститутка» белой краской на моей двери, как я очень надеялась, сродниться со мной не успела. Вот заразы! А мне теперь это художество закрашивать? Так заново напишут, на чистом-то холсте, благодать! Нет, тут надо действовать тоньше. Я замерла напротив своей двери, как турист напротив Моны Лизы в Лувре. Даже стойку эксперта приняла. Хм, а потеки краски уже высохли, значит, написали давно. Ну заразы. Не побоюсь этого слова – змеюки. Надо будет со своих гостей плату брать, как за поход в террариум.

Честно говоря, я бы плюнула и пошла отсыпаться, если бы краем глаза не заметила на ручке двери преподавательницы этикета маленький белый отпечаток. О, нашелся художник! Честно говоря, у меня появилось дикое желание поднять его работы в цене. Прибить, проще говоря. Но, увы, повторная экскурсия в тюрьму в мои планы не входила. Значит, будем мстить по всем заветам Остапа Бендера, то есть чтя уголовный кодекс. Где-то у меня бутылка наливки была…

Захватив из комнаты универсальный предмет договора с дворником, я быстренько побежала в его каморку под лестницей. Обменяв литр на литр и кисточку, я вернулась к двери. А уж там от души, с размахом приписала «живет рядом» и нарисовала стрелочку к двери почтенной дамы. Жизнь-то налаживается.

Дома меня ждали засохшие цветы, пустой холодильный шкаф и тонкий слой пыли на всех горизонтальных поверхностях. Зато видно, что никто не попытался спереть у меня предметы обстановки, чтобы толкнуть их под видом «любимых безделушек кровавой убийцы». Плюнув на уборку, я завалилась в ванну. Все, решено, в ближайший час отращиваю жабры и развиваю дзен. Но, увы, процесс деградации обратно в земноводное был прерван на начальной стадии.

Возмущенное лицо старой карги меня несказанно порадовало. Ну, и какие претензии?

Не успела я открыть дверь, как меня чуть не снесло звуковой волной.

– Возмутительно! Как вы можете писать подобную мерзость?!

А ты, выходит, писала благую весть? «Ура, я живу рядом с проституткой! Завидуйте!» Но вслух сказала:

– Я не писала, а слегка подправила.

– Я выражаю свою гражданскую позицию!

– Называя меня проституткой?

Я всем своим видом показала недоумение, достойное «Оскара», и перешла в наступление:

– А где указаны ФИО данной путаны? Между прочим, всего в паре кварталов от нас в этом направлении находится публичный дом! Представляете, совсем рядом с Академией! С этим оплотом знаний! Какое непотребство!

Старушка подавилась ответной репликой. Видно, она не была наслышана о моих перепалках с графом, которые превратились в своеобразные академические анекдоты. Чую, в моих стендап шоу скоро появится новый монолог.

Клацнув вхолостую вставной челюстью, Карла Людвин решила пойти другим путем. Любимым путем всех склочных пенсионерок, а именно – запугать меня проблемами с законом, и заверещала:

– Уберите эту похабень! Или я напишу жалобу, и вас привлекут за порчу казенного имущества!

– Да? После въезда сюда я заменила изношенную дверь на железную. Документы и чеки могу показать. Так что эта дверь – моя личная собственность. Что хочу, то и пишу! Доброй ночи!

А все-таки хорошо, что дверь железная. Хлопает будь здоров. Так что точку в разговоре я поставила жирную и громкую.

Вода в ванне успела остыть, к моему глубочайшему сожалению. Новую набирать было лень. Пойду холодильный шкаф напугаю. Может, выдаст что-нибудь съестное.

Увы, в самом углу шкафа я нашла единственную морковь, но есть ее побоялась. Было гнусное чувство, что я съем ее, а она съест меня на манер личинки чужого. Уж больно страшный вид приобрела морковь за время своего прозябания в недрах шкафа. Ладно, после шести есть вредно.

В дверь опять постучали. На этот раз соседка потрясала перед моим носом какой-то бумажкой.

– Спасибо, туалетная бумага у меня есть. Чего еще изволите?

– Это приказ о вашем выселении!

Какой еще приказ? Почему он у нее, а не на доске объявлений? Да и увольнять меня граф не собирался. Даже совсем наоборот. Что-то расходится с имеющейся у меня информацией.