Вечная роза - Барбара Сэмюел

— Лучше не скажешь!

Когда глаза их встретились, дрожь желания вспыхнула между ними, словно голубая электрическая дуга повисла в воздухе.

— Это не только я, — сказала Элис.

— Нет. — Он наклонился ближе. — Признаюсь, я восхищался твоим прелестным ртом с тех пор, как впервые увидел тебя в саду. — Его взгляд коснулся ее губ, рука, лежавшая на спинке небольшого диванчика, задела ее плечо.

— Если цель состоит в том, чтобы кто-то влюбился в тебя, почему лед и не превратила тебя в тролля или какое-нибудь чудище?

Его лицо застыло.

— Она хотела, чтобы я остался таким, как есть. — В его словах были стыд, ярость и что-то еще, чего Элис не могла определить.

— Ты ее…

— Игрушка, — хрипло сказал Уильям.

— Прости. — Снова ее потянуло положить руку на его щеку, кончики ее пальцев почти касались его уха.

Он наклонил голову, Элис почувствовала на своих губах его влажное дыхание, она качнулась ближе, его движения для нее были мучительно медленными, его нижняя губа задела ее рот так легко…

За окнами раздался пронзительный свист, и Уильям вскочил.

— Мне пора. Ты должна кое-что знать, чтобы оставаться в безопасности. Не ешь и не пей из их рук. Если встретишься с ними, выверни пальто наизнанку. И носи это, — он вынул из кармана резной деревянный браслет и положил на стол. — Он поможет тебе видеть их и знать, когда грозит опасность. — Теперь я должен бежать, а ты должна спать, прекрасная Элис. Хотел бы я остаться.

И он ушел.

Проснувшись субботним утром, Элис не сразу вспомнила свой сон. Солнечный свет, яркий и золотистый, лился в окна, ложился полосами на широкие доски пола, касался кровати, где она лежала. Она чувствовала себя необычайно отдохнувшей и смотрела в окно, за которым желтая роза добавляла великолепия утру.

Когда Элис повернулась, воспоминания нахлынули на нее: длинные светлые волосы Уильяма, его красивые руки, его признание, что он…

Она вскочила с кровати, вспомнив про браслет, который он оставил. Но конечно, его не было. Никаких признаков вина, хлеба или горевшего в камине огня. Все было так же, как она оставила вчера вечером. Стопка книг, ее записи, ручка, очки.

Нахмурившись, Элис потерла лицо. Ей явно надо выйти на свежий воздух и проветриться. Она умылась, оделась, собрала блокноты, ручку, которую приобрела за немыслимые двенадцать фунтов в местной лавке с канцтоварами. Элис надела очки, чтобы убедиться, что все разглядела, и сказала себе, что нужно пойти в библиотеку и навести справки о местонахождении Грааля в разные исторические времена. Это сосредоточит ее на главной цели приезда в Англию и даст материал для занятий на следующей неделе. И хватит глупого увлечения волшебниками.

В кухне она задержалась только выпить стакан воды. Нужно купить чай на Хай-стрит. Даже бузинный чай, только чтобы показать, что она не боится колдовства[2].

Сняв пальто с крючка у двери, она повернулась, чтобы сунуть руки в рукава, и впервые взглянула на стол.

Там лежал резной деревянный браслет, чаша с темным виноградом и большое сочное яблоко. Рядом белела записка, написанная старомодным витиеватым почерком.

«Вещи не всегда таковы, какими кажутся на вид.

Он… реальный!

Долго Элис смотрела на стол затаив дыхание. Что ей делать со всем этим? Как эти вещи могут защитить ее?

Но если она собирается победить волшебницу, ей по крайней мере нужно подготовиться. Элис надела на руку браслет, сунула в карман яблоко.

Уильям сказал ей, что она должна найти Грааль, принести его в волшебную страну, но не сказал, где ее искать, как победить фею, оказавшись там, и массу другого, что ей действительно нужно знать.

Надев шапку, Элис отправилась в библиотеку. Там всегда можно найти ответ на любую загадку.

Глава 5

Уильям проснулся на пастбище под деревом и сразу понял, что снова в земном мире. Как долго на этот раз? Он сел и осмотрелся, но поля, окрашенные в желтый цвет осенью, были такие же, как всегда. На фоне горизонта он увидел церковную крышу и ряд деревьев. В легкой золотистой дымке утра паслась белая лошадь, у дома, который он помнил.

В животе у него заурчало, человеческий желудок изголодался по человеческой пище, но не было денег, чтобы купить ее. Придется выклянчить что-нибудь, умолять о куске хлеба. Или красть. Он это ненавидел, но делал это не раз.

Эта местность принадлежала ему с рождения, Уильям мгновенно это понял. Даже за годы, которые он провел, опутанный чарами, кое-что оставалось неизменным — он знал, где в зависимости от сезона найти ягоды, орехи, сочные фрукты. Сад его собственного особняка скрывал роскошь, о которой время забыло: грецкие орехи и яблоки, чистую воду, бегущую из глубокого родника.

В утренней дымке он неторопливо шел к дому, находя удовольствие в несовершенствах дня. Легкий туман пронизан слабым запахом сжигаемой листвы, свежий воздух слишком прохладен для полного удовольствия, но роскошен для человека, знавшего лишь безукоризненное совершенство Страны вечного лета.

Навстречу шла женщина с, длинными темными волосами, в костюме из темной шерсти. Увидев Уильяма, она явно вздрогнула и замерла на полушаге, словно не знала, то ли идти дальше, то ли остановиться. В конце концов она решительно двинулась вперед. Ему нравилась твердость ее шага, бесстрашно вскинутый подбородок. Когда она подошла ближе, он увидел, что у нее нежное овальное лицо и большие темные глаза за очками. Она куда более красива, чем сама считает, подумал он и чуть улыбнулся.

— Доброе утро, миледи, — сказал он.

— Это вы, — нахмурилась она. — А где ваша подруга?

— Подруга?

— Экейше.

Он помрачнел:

— Она мне никто, но, как и остальные, она наверняка еще в постели после пьяной пирушки.

— А вы нет?

— Конечно. Разве я не стою перед вами?

— Вы пили с ними прошлой ночью.

Так она знает его в его другой ипостаси, когда монстр спускает его с поводка, не ослабляя лютого контроля. Волна гнева лизнула его легкие, он наклонил голову, чтобы скрыть это.

— Я умеренный человек, — проговорил он.

— Вы сегодня другой, — сказала она, присмотревшись.

— Я? Как так?

— Одежда современная. И вы выглядите… Извините, но у вас усталый вид.

— Вы не из Англии. — Его сердце немного оживилось.

— Нет. Я из Чикаго. — Заметив его озадаченный взгляд, она добавила: — Это в Америке.

Он кивнул, хотя понятия не имел, что это означает.

— Я голоден, — сказал он. — И простите, но я вас не знаю.