Вокруг Света 1996 №09 - Журнал «Вокруг Света»

Все-таки я попытался выяснить суть явления и чем оно может грозить лично нам. Хота-Хота попытался меня успокоить:

— Вообще-то ничего особенного, просто может появиться национальная гвардия.

— И тогда что?

— Тогда надо будет поставить угощение, или нас прикроют, поэтому мы с тобой завтра на рассвете уйдем в Лас-Кларитас.

Я понял, что если появится инспекция национальной гвардии, то, в принципе, ничего страшного не случится, разве что придется заплатить некий налог, и поэтому лучше сделать вид, что сейчас ничего нет, все золото сдали. Конечно, это были только мои догадки, но правоту их косвенно подтверждал шум выбиваемых ковриков. Он говорил о том, что идет съем добытого металла, который завтра Хота-Хота отправит на приемный пункт...

— Как будем выбираться?

— Надо подняться по реке выше того места, куда нас забросил вертолет. Там есть тропа, которая выходит на финку одного друга. До нее 35 километров. Он разводит кур и индюков, и у него есть машина. Всю дорогу нам надо преодолеть за два дня, поэтому выходим завтра на рассвете.

Несмотря на все объяснения настроение как-то резко упало. О возможном визите сюда национальной гвардии не хотелось даже и думать, хотя, по рассказу Хота-Хоты, все выходило хорошо и никакого конфликта не предвиделось. А если он что-то скрывал, и все не так? Было о чем подумать. Весь мой энтузиазм почти сразу улетучился, а мои спутники, еще вчера казавшиеся такими интересными и даже несколько романтичными, начали все больше походить на бандитов. Утешало лишь то, что завтра утром меня уже в этом месте не будет, а сегодня сюда вряд ли кто-нибудь нагрянет. Я пошел собирать вещи. Вечер этого дня прошел не так, как предыдущий. Никто не шутил, не травил баек, не играл в карты или кости. Все сидели хмурые и сумрачные, словно в предчувствии чего-то недоброго...

На другой день Хота-Хота разбудил меня еще до рассвета. Лагерь просыпался, из гамаков вылезали полусонные люди. Стакан крепкого кофе с жареным бананом и кусочком касабе — и в путь. Уходить должны были мы вчетвером — я, Хота-Хота и оба индейца. Гальито возился с мотором куриары. Перро, вооруженный пятизарядным винчестером, с деловым видом стояли рядом, изображая охранника. Хота-Хота в стороне о чем-то перешептывался с Хесусом. Видимо, давал последние наставления. Я заметил, что, кроме револьвера, с которым он не расставался, Хота-Хота вооружен еще короткоствольным автоматом. Это подтверждало мою догадку о том, что мы повезем золото.

...И снова мы плывем по знакомой реке. На этот раз мои спутники вооружены до зубов — у Гальито ружье, у Перро винчестер. Хота-Хота держит в руках сумку, куда сунул автомат, и с ней не расстается ни на минуту. В том, что в ней находится драгоценный металл, я уже даже не сомневался. Но иногда лучше знать как можно меньше и держать язык за зубами.

Плавание наше проходило довольно спокойно. Вот уже пройдено то место, где мы позавчера высаживались с вертолета, но сидевший за рулем Гальито даже не снизил скорость. Плывем дальше. Река стал заметно уже. Впереди показался перекат. Уверенным движением индеец ввел тяжелую лодку в стремнину. Иногда казалось, что мы совсем не двигаемся, сила течения полностью съедает работу двигателя. Наконец куриара сделала крутой разворот и уткнулась носом в берег, распугав мирно дремавших на нем кайманов. Место высадки было неудобным. Заросли подступали прямо к воде. Нигде не было даже намеков на тропу. Однако мои спутники местность знали прекрасно, поэтому, затащив нашу посудину в какую-то прогалину и замаскировав ее ветками, мы продолжили путь. Было уже за полдень, а нам предстояло преодолеть еще более десяти километров, чтобы заночевать в заброшенном старательском лагере.

Тропы, как таковой, не было. По крайней мере, я не заметил. Путь прокладывал Гальито, вооруженный мачете, ориентируясь по ему одному известным приметам. Я лишь несколько раз заметил на стволах деревьев зарубки. Гальито же уверенно шел вперед, когда надо, пуская в ход мачете, как будто перед ним расстилалась хоженая дорога. Следом за ним шел Хота-Хота, не снимая руки с приклада автомата, торчавшего из сумки. Один раз из-за этого он чуть не упал, но чудом устоял. Замыкал шествие Перро с винчестером в руках. За спиной он тащил деревянное сооружение вроде рамы, на которой были привязаны наши припасы. Неожиданно что-то заставило меня остановиться. Я посмотрел направо и увидел едва заметную, сливающуюся с зеленью, тонкую змею, сидящую на ветке, за которую я чуть было не схватился рукой. Змея была ядовито-зеленого цвета, почти неразличимая среди листвы. Шедший впереди Хота-Хота заметил, что движение за ним остановилось, и громко крикнул:

— Что там такое?

— Змея!

— Где?

— На ветке.

— Ох, уж мне эти европейцы, вечно им везде мерещатся змеи.

— Что за змея? — это уже подал голос Гальито, ушедший далеко вперед и теперь поспешно вернувшийся.

— Да вроде лора.

Это, как я знал, широко распространенная в здешних лесах зеленая змея не сильно ядовита, но все равно укус ее вызывает очень неприятные последствия. Гальито, увидев сидевшую на ветке змею, вдруг истошно закричал:

— Назад, назад, сейчас прыгнет!

Я никак не ожидал такого взрыва эмоций у этого всегда спокойного парня.

Я отпрянул назад и наткнулся на стоящего сзади Перро. Хота-Хота выхватил из сумки автомат. Несколько успокоившись, Гальито объяснил, что это никакая не лора («Форма головы какая, — видишь»), а другая — очень опасная и редко встречающаяся здесь змея (Гальито сказал, какая, но я не запомнил), которая имеет способность прыгать с веток на любое проходящее мимо теплокровное животное. В данном случае, когда прошли Гальито с Хота-Хотой, она, почувствовав тепло, только насторожилась, а укус предназначался уже мне.

Возникшее препятствие необходимо было устранить. Гальито перекинулся с Перро несколькими словами на своем языке, и тот, сделав знак рукой всем отойти еще дальше, начал медленно подбираться к змее, держа наперевес деревянную жердь метра в два. К чему такие предосторожности, я не понимал, там более, что у Гальито в руке длинное мачете. Гальито посмотрел на меня с сожалением и сказал, что эта змея прыгнет гораздо дальше и гораздо быстрее, чем он успеет поднять мачете. Перро занял удобную позицию. Змея сидела, даже не колыхнувшись. Удар по ветке, еще один по земле — и все кончено, путь свободен.

К месту ночлега мы вышли незадолго до темноты. Заброшенный лагерь представлял собой навес из пальмовых листьев, уже основательно прогнивший, но пока еще надежный. Таких стоянок множество в окрестных лесах. От того лагеря, что мы покинули сегодня утром, он отличался только размерами, вероятно, здесь квартировало не более шести человек. Место имело довольно запущенный вид, хотя покинуто было не так давно. В сельве все зарастает так быстро, что через несколько лет следы лагерей полностью поглощает буйная растительность.

Уже в темноте наши проводники развели костер и приготовили кофе. Хота-Хота повесил гамак и с шумом завалился спать в обнимку со своим автоматом, положив сумку предусмотрительно себе под голову. Индейцы попеременно дежурили у костра всю ночь. Ночь прошла спокойно, если можно так сказать о ночной сельве. В северных лесах ночью наступает тишина, нарушаемая лишь шумом колышущихся от ветра веток, но в тропическом лесу только ночью, похоже, начинается настоящая жизнь. Тем не менее ничего серьезного не произошло, и с первыми лучами солнца мы продолжили путь.

Нам предстояло пройти более двадцати километров. Тропа появилась только в конце пути, а так всю дорогу приходилось продираться сквозь заросли, где без помощи мачете не ступишь и шагу. Где-то в середине дня над нами прострекотал вертолет. За плотно сомкнутыми кронами деревьев ничего не было видно. Хота-Хота безразлично прокомментировал: «Национальная гвардия». Беспокоиться было теперь нечего, и мои догадки переросли в уверенность.

Наконец мы достигли цели нашего путешествия. Финка — ферма представляла собой сооружение, мало чем отличающееся от виденных нами в сельве. Разве что крыта была не пальмовыми листьями, а оцинкованным железом. Стены — из разогнутых бочек и жестянок из-под керосина. Кругом бродили куры, индюки и прочая живность. Но они служили скорее для отвода глаз, а основной источник дохода хозяина лежал далеко отсюда — там, откуда мы только что пришли. Почти весь вечер хозяин проболтал с Хота-Хотой, а на другое утро повез нас в Лас-Кларитас. Мы с индейцами разместились в кузове пикапа и накрылись брезентом, так что я даже приблизительно не знаю то место, где мы выехали на трассу. Перед этим мы долго ехали по проселочным дорогам, которые становились все лучше и накатаннее по мере приближения к асфальту.

На центральной площади Лас-Кларитаса нас встречал улыбающийся Эль Осо. Он спросил, понравилось ли мне путешествие, но для разговора у него не было времени. Я попрощался со своими спутниками и ничего не спросил у них. И что за место, куда меня возили, я знаю лишь приблизительно. Точнее, догадываюсь.