Вокруг Света 1996 №09 - Журнал «Вокруг Света»

Старожилы везде любят травить байки приезжим, особенно иностранцам. В прошлом году, например, один старатель на полном серьезе пытался доказать мне, что видел в сельве штата Амазонас, в самой отдаленной и малопосещаемой его части, водопад, намного превышающий по высоте знаменитый Сальто-Анхель. Не знаю, верит ли кто подобным рассказам. Может, только из вежливости к собеседнику.

Тем временем куриара сделала крутой вираж, который должен был означать, что мы прибыли на место. В сплошной зеленой стене мелькнул просвет, и через минуту нос лодки уткнулся в песок. Берег здесь образовывал небольшой косогор, по которому нам навстречу спускался здоровенный мулат зверского вида, очень похожий на злодея из латиноамериканских телесериалов. Увидев меня, он удивленно уставился на Хота-Хоту; тот поспешил объяснить, что меня прислал сам Эль Осо. Мулат представился:

— Хесус, капорале.

Это означало, что передо мной стоял местный начальник. Ясно был слышен шум работающего двигателя насоса или небольшой электростанции. Пока Хота-Хота выяснял что-то, я помогал индейцам перетаскивать привезенное вверх по тропинке к лагерю. Лагерь представлял собой два довольно больших навеса, крытых пальмовыми листьями. Один из них был, вероятно, спальней — там висели гамаки, а другой, похоже, — столовой; там стоял грубо сколоченный стол и две лавки. Часть этого помещения была превращена в сарай, сбитый из досок, листов оцинкованного железа, а также распрямленных бочек и жестяных банок из-под керосина. Этот сарай, как я выяснил потом, служил одновременно кухней и складом. Кроме каменного, сильно закопченного очага, там находились стеллажи для продуктов и других вещей. Заведовал этим хозяйством какой-то ужасно заросший мужик, плотный, коренастый, с густой черной бородой, очень похожий на капитана Флинта, каким его изображают в голливудских фильмах. Сначала я его тоже принял за мулата, но потом понял, что передо мной белый, а смуглый цвет кожи объясняется более прозаической причиной — просто грязью.

— Панчо, — представился он.

Как я понял, Панчо исполнял обязанности повара, а мои спутники индейцы Перро и Гальито — Петушок, так звали второго — ходили у него в помощниках.

Когда мы перетащили все наше барахло, на столе уже стоял обед — тарелка риса с куском курицы и стакан воды. «Не густо», — подумал я. Как бы отвечая на мои мысли, Хота-Хота задумчиво проговорил:

— За эту неделю ребята сильно изголодались... но скоро конец месяца... подведем итог, надо питаться солиднее, а то совсем сил не будет...

Здесь, как и почти во всех старательских лагерях, старались экономить на еде, надеясь получить больше при дележе доходов. Неожиданно на столе появилась пузатая рифленая бутылка рома. Меня это удивило: я знал, что в старательских лагерях действует сухой закон, от которого потом отдыхают в поселковых пивных, но чтоб прямо в лагере... Это казалось странным. Я вежливо отказался. Панчо аккуратно налил рому в маленькие стаканчики себе, Хесусу, и Хота-Хоте и снова спрятал бутылку. Видимо, все это носило неофициальный характер, потому и не получило дальнейшего развития. Индейцам, сидевшим здесь же, пить не полагалось, хотя у Перро при виде спиртного было загорелись глаза, но тут же потухли, встретившись с недовольным взглядом капорале.

День тем временем подходил к концу. Было уже часов около шести, когда в сельве смолк шум насоса, и грязные, усталые старатели потянулись в лагерь. Темнота наступила стремительно, как будто выключили свет. Панчо на кухне возился с керосиновой плиткой. Дровами здесь пользовались только в отсутствие керосина, которого мы привезли достаточно, вот только плита, видимо, уже разучилась работать, и раскочегарить ее удалось с трудом.

Постепенно лагерь наполнился оборванными мужчинами. После целого дня работы в грязи они имели довольно устрашающий вид. Кто-то пытался завести маломощную дизельную электростанцию, но в темноте ничего нельзя было разобрать. Откуда-то появились свечи, и при их свете все, происходившее вокруг, казалось спектаклем театра теней. Наконец движок с треском заработал. Стало светло. Старатели успели уже к тому времени вымыться в реке и не казались уже такими страшными. Их было человек восемь. Все принадлежали к самым разным расам и национальностям. Вот самый настоящий негр, без примеси. А вон тот, похожий на певца Хулио Иглесиаса, наверняка его земляк-испанец (это оказалось верным с точностью до города). А этот вообще на индийца похож, не иначе, как выходец с Тринидада (так и оказалось). Тот — скорее всего колумбиец, а этот, кажется, итальянец. Разные пути привели под одну крышу всех этих людей. Некоторые имели явно уголовное прошлое. (Потом мне рассказали, что итальянец уже несколько лет находится в розыске у себя на родине.)

После ужина, несколько более обильного, чем обед, старатели закурили и пошли травить байки из своей жизни или жизни своих знакомых. Капорале Хесус рассказывал о том, как он занимался контрабандой и ходил на небольшом суденышке на Тринидад и Мартинику. Подобным прошлым мог похвастаться и бородач Панчо. Родом он был из Испании и промышлял контрабандой сначала на берегах Бискайского залива, а потом перебрался на берега Карибского моря. Хота-Хота, по его словам, раньше был адвокатом в Каракасе, (поди, проверь), а пожилой бородатый креол по прозвищу Герильеро, что значит «партизан», рассказывал, как он участвовал в партизанской войне в середине шестидесятых годов.

На другой день я проснулся очень рано, однако в лагере никого не было — все ушли на работу с рассветом. Перро пучком веток пытался подмести помещение, пыль стояла столбом. Из этой пыли вынырнул Гальито и протянул мне стакан дымящегося ароматного кофе: «От Панчо».

В столовой сидел Хота-Хота и возился с какими-то бумагами, мятыми и замызганными, видимо, они и составляли его бухгалтерию. На кухне Панчо гремел алюминиевой посудой. Я почувствовал себя абсолютно лишним. Хота-Хота словно отгадал мои мысли.

— Сейчас завтрак, а потом можешь пойти на участок, посмотреть что там делается.

Разрабатываемый участок находился неподалеку от лагеря. Он представлял собой очищенное от леса неширокое пространство, на котором и происходило основное действие, ради которого сюда собрались столь разные и странные люди. ЗОЛОТО! Как магнитом, оно притягивает искателей приключений и авантюристов всех мастей, просто желающих разбогатеть и неустроенных в жизни. Так было всегда, так есть везде—в любой точке земного шара — от Амазонии до Колымы и от Аляски до Австралии, и старатели везде чем-то похожи. Может, потому, что их объединяет общая цель — золото, золото любой ценой, и как можно больше и быстрее. Вспомнилась мне вдруг речка Вача из песни Высоцкого:

Вача — это речка с мелью

В глубине сибирских руд...

Там стараются артелью

Много золота берут...

Гвианская Вача... На участке я ничего нового не увидел, разве что очень мощные механизмы. Интересно, как все это они сюда затащили? Такой, скажем, дизель даже самая большая куриара не выдержит, а вертолетик-стрекоза, на котором мы сюда прилетели, вряд ли утащит его на подвеске.

Поблизости не было дорог и даже просек. Оставался только воздушный путь. Если предположить, что двигатель был доставлен сюда по частям, то, чтобы собрать его на месте, потребовался бы целый цех. Так что логичнее предположить, что все оборудование было заброшено двумя-тремя рейсами тяжелого вертолета. Но такие есть только в соседней Гайане. Напрашивался вопрос — а на территории какой страны мы, собственно, находимся? Но вопросы в таких местах задавать не принято.

Мои раздумья прервал грохот низко летящего самолета. Он прошел над нашими головами так низко, что заглушил шум дизеля, и все инстинктивно пригнули головы. Самолет развернулся на бреющем полете и лег на обратный курс. Это был «Фоккер» военно-воздушных сил Венесуэлы. Дело принимало дурной оборот. Не заметить нас, конечно, не могли. Я вдруг вспомнил, что читал недавно в местных газетах, как подверглись бомбардировке с воздуха лагеря незаконных старателей на крайнем юге штата Амазонас. А каков статус людей, в гостях у которых я нахожусь? Об этом можно было только догадываться. Мне вдруг стало неуютно. Если меня здесь застукают... О последствиях не хотелось и думать.

Люди в котловане заволновались. Хесус кричал что-то, размахивая руками. Прибежал Хота-Хота, и они стали о чем-то совещаться. Наконец Хесус сделал знак рукой, и тотчас все смолкло. Работы были остановлены. Хота-Хота жестом пригласил меня следовать за собой в лагерь.

— Самолет видел?

— Не слепой пока.

— Ничего хорошего.

Интересно, что он имел в виду — сам факт появления самолета или то, что это не осталось тайной для меня?