Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези - Андрей Арсланович Мансуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И никто не шпенял её, грубо вытряхивая на пол, или срывая одеяло:
«Женька! Корова, коза, куры!»
Да, именно в таком порядке они и ждали её иногда не слишком-то ласковых рук и тёплых забот… А ведь, если вспомнить, они-то… Были ни в чём не виноваты!
Стыдно.
Так что и корову Зорьку она доила и выгоняла на улицу, к стаду, медленно двигавшемуся под присмотром деда Васи — пастуха с тридцатилетним стажем. И козу привязывала к колу на новом месте в огороде. И курам сыпала запаренной тюри из остатков обеда-ужина с комбикормом… Все — впопыхах, и не слишком аккуратно. И пинки и шлепки нерасторопным или наглым зверушкам тоже не «лучились» теплотой.
Работа начиналась с пяти утра, и распорядок её не менялся последние семь лет… А вот Машка могла поспать до полседьмого — когда её будили, кормили. И отправляли в школу. Обязательно чмокая на прощанье. А вот её…
«Ты — старшая. Сознательная. Поэтому должна…»
Лучше не вспоминать. Не так обидно и горько на душе.
С другой стороны — если б не суровая дисциплина, вряд ли она смогла бы, особенно глядя на поведение окружающих «девок-пофигисток», ставящих во главу угла не учёбу, а «выскакивание» замуж, подниматься рано, чтобы «переться» на первые пары, и сидеть там, быстро и терпеливо записывая, так, что потом ломило кисть… Чтобы давать потом всё тем же девкам-девочкам переписывать. А уж о том, чтобы заучивать трудное, и непонятное на первых порах, техническое, физическое, математическое…
Так что, получается, — спасибо, мама. Подготовила к… Самостоятельности. Ответственности. Привила её Сознанию дисциплину. Будь она неладна!..
Невольно память вновь вернулась к словам Верховноуправляющего из вчерашней беседы:
— Будь реалисткой. Подумай — только без глупых сантиментов, а честно взглянув себе в память и душу: кому ты там нужна? Есть ли человек, который станет сожалеть и плакать, если, например, ты навсегда уедешь жить и работать в Москву? А в Голландию?
А — на луну?
А что самое главное, ты всегда — стоит только пожелать! — сможешь возвращаться туда. Как на каникулы. Конечно, если захочешь…
Потому что здесь, в Авалоне, нет времени. То есть — реально текущего времени. И вернувшись хоть сейчас, хоть через год, ты застанешь Сергея в том же павильоне, ждущим тебя. А в Доме Культуры всё ещё будет длиться «Хеллоуинский Маскарад».
Она тогда поразилась. Но подумала, что, собственно, ничего удивительного здесь нет — она чего-то такого и ожидала…
Авалон. Сказочная страна Эльфов. Да, райские сады и блаженное Безвременье.
А существуют ли они? Или Администратор сделает ей их, захоти она взглянуть?..
— А что будет с моим миром, если не…
— Вмешиваться? Идём. Я покажу тебе. Пример.
Он вывел её на крыльцо, легко отворив обычно всегда забухавшую и елозившую по уже протёртым ложбинкам в полу, дверь. Здесь она не забухала. И не скрипела тоскливым сопрано. Хорошо. Потому что не сводит зубы от звука…
Прошли они к пруду.
Пруд… Что-то с ним было явно не так!
— Посмотри! Я отмотаю всё назад. И ты проследишь, что, и почему получилось.
Перед её взором стремительно вдруг метнулось назад, к востоку, солнце, всё почернело, затем снова чиркнула по небу ярко-оранжевая полоска, затем всё ускорилось ещё, и слилось во что-то серое, безликое… Но она успела заметить и вдруг возникшие, и мгновенно опавшие сугробы. И листья — только что огненно-жёлтые, и тут же зелёные, и вот уже ветви снова голы! И — всё сначала…
Пруд вдруг остановился — от неожиданности она вскрикнула. Но осмотрела его подробно: пруд как пруд. Вон, по-над берегами — бляшечки ряски, под водой — ленты водорослей, и песочек… Водичка прозрачна. Благодать.
Вдруг она смогла видеть сквозь воду. Ух ты — щука!.. И караси. Караси, значит, едят зелень, а щука — их. Всё, вроде, логично. Пищевая цепочка. И вдруг…
К пруду приближается Верховный, протягивает руку, и вот — щука уже в ней! Он уносит рыбу к реке. И — Жека не видит этого, но знает — отпускает.
И что же?
А, вот опять всё слегка ускорилось. Караси… Растут. Плодятся. Едят. Едят больше.
Вот и водорослей не осталось. Но… Идиоты прожорливые! Они же перемрут с голода!
Чёрт возьми, так и происходит. Отощавшие тела всплывают брюхом кверху, и разлагаются, опадая на дно водоёма загнившими мерзкими лохмотьями с ниточками белых ребер. И вот уже никто не плавает, и водоросли не ест.
Бляшки, чудом сохранившиеся где-то на кромках, начинают снова заполнять…
Заполнили. Превратились в толстый ковёр. Боже! Вода застаивается, загнивает без кислорода! Такую не то, что пить, или купаться — нюхать, насколько она помнит, невозможно! И вот — буйно разросшиеся и отмирающие, укутывающие толстым чёрно-коричневым ковром дно водоросли превращают пруд в…
Болото, и… Торфяник.
— Я ничего нового тебе не показал. Ты такие загнившие пруды видала и там, дома.
— Да. Видала… Это… Экологическая катастрофа?
— Вот именно. Ты сразу очень точно подобрала название. Для произошедшего. Но это — грубая схема. Для социума, где управляют мыслящие, столь примитивная модель совершенно не подходит. Но принцип тебе теперь понятен — если нет щуки, нет ограничивающего, сдерживающего, и одновременно стимулирующего любовь к жизни, и борьбу за неё, фактора, в социуме, который не может, или слишком глуп, чтобы грамотно регулировать свои функции сам, наступает короткий период лже-благоденствия — ну, когда все караси росли и жирели! — а затем… Как бы тебе… Замятинскую антиутопию «Мы», конечно, не читала? — это был полувопрос-полуутверждение.
— Н-нет. — она покачала головой.
— Жаль. Но смысл можно передать парой фраз: в Обществе, где царят тоталитарные методики, (Например, ты же знакома с понятием «коммунизм»?) ну, то есть, где жизнь всех людей регулируется сверху, и где нет борьбы с внешними жизненными обстоятельствами, а всё уже и так разжёвано, и положено в рот, и нет отдельных индивидуальностей, а есть только — послушные «винтики»… Рано или поздно наступает застой. Ну, с этим-то понятием ты наверняка знакома. И, вижу, суть поняла.
— Да. Кажется. Люди становятся равнодушны. И перестают чего-то хотеть… Кроме только материальных благ — машина, супертелевизор, дом… А ведьмы, они, получается, навроде щук? Они… Стимулируют стремление к борьбе? За жизнь? И ограничивают. Но — что? Что они ограничивают? И — как?
— Вот всё это, и
