Дуэль с судьбой - Барбара Картленд

Сегодня в меню была свежевыловленная во владениях маркиза форель и сочные цыплята, откормленные на его ферме, которых нельзя было даже сравнить с теми тщедушными созданиями, которых Ровена покупала у местного мясника.

На сладкое подали малиновый пудинг со взбитыми сливками, а потом стол украсила корзинка с крупным мускатным виноградом и глянцевой черной черешней.

— Тебя что-то тревожит, папа? — спросила Ровена, обратившая внимание на его необычайно рассеянный вид.

— Миссис Лейси, — ответил доктор. — Трудный случай. Как ты помнишь, Ровена, на прошлой неделе она родила близнецов и никак не может оправиться после родов, хотя с младенцами все в порядке.

— Еще бы не помнить! — воскликнула Ровена.

— Кто же будет кормить этих бедняжек? У Сэма Лейси не было работы с прошлого года, а в доме, кроме близнецов, еще шестеро детей. Ему следовало бы приложить усилия и все-таки найти работу. — Доктор вздохнул. — Никчемный парень этот Сэм Лейси, но миссис Лейси — замечательная женщина и прекрасная мать. Вот я и думаю: не могу ли я отнести им что-нибудь из еды сегодня вечером?

— Я уверена, что у нас осталось немного супу, — кивнула Ровена. — И цыплята, наверное, останутся, хотя надо дать несколько штук миссис Хансон.

— Это очень поможет Лейси, — улыбнулся доктор.

Ровена подозрительно посмотрела на отца.

— Надеюсь, ты не давал Сэму Лейси деньги, папа?

Доктор смущенно опустил глаза, и Ровена поняла, что попала в точку.

— Папа! — воскликнула она. — Ведь ты столько раз обещал мне, что не будешь раздавать деньги, которых так не хватает нам самим!

— В тот момент мне показалось, что я могу это сделать, — оправдывался доктор. — Учитывая, сколько платит нам маркиз.

— Деньги его светлости позволили расплатиться с нашими долгами, но после этого у меня осталось совсем немного на будущее. Ты знаешь не хуже меня, папа, что очень скоро мы снова будем считать каждый пенс и не всегда сможем позволить себе купить еды, в которой нуждаемся.

— Мне очень жаль, Ровена, но я должен был помочь ему.

Поднявшись из-за стола, доктор поцеловал в лоб свою старшую дочь.

— Не надо так уж на меня злиться, — с улыбкой произнес он и вышел из комнаты, прежде чем Ровена успела что-нибудь ответить.

«Опять то же самое, — подумала девушка, — отец не умеет смотреть в лицо фактам». Она давно уже мечтала о том, чтобы отложить денег и послать Марка в школу. Пока мальчика обучал удалившийся на покой учитель. И сельский викарий, когда находил для этого время.

Викарий был человеком в высшей степени эрудированным, закончившим с отличием Оксфорд, но в то же время чудовищно ленивым. Единственное, что доставляло ему удовольствие, это выезжать на охоту, особенно зимой, когда любой арендатор был готов одолжить ему для этого свою лошадь, застоявшуюся в конюшне.

Викарий очень хорошо относился к доктору и был благодарен ему за то, что Уинсфорд вылечил два года назад его неожиданно заболевшую жену. Но, несмотря на то, что у мальчика было целых два учителя, Ровена не сомневалась, что Марку нужно не только более интенсивное обучение, но также общение со своими сверстниками.

В деревне не было мальчиков его возраста, если не считать местных ребятишек, которые почти все время помогали родителям в их нелегком труде и были к тому же очень грубыми.

Ровена мечтала отдать младшего брата в хорошую школу вроде Хэрроу или Рагби, где обучался ее отец.

«Мы наверняка сможем дать Марку приличное образование», — повторяла себе Ровена, но непонятно было, как им это удастся.

Хотя отец в принципе соглашался с тем, что они должны откладывать деньги, это не останавливало его, когда требовалось оказать материальную помощь семьям вроде Лейси.

Ровену радовало только одно — с тех пор, как в доме появился маркиз, ей удалось сэкономить каждый шиллинг, заплаченный другими пациентами.

Наиболее совестливые жители деревни всегда старались заплатить хотя бы шиллинг за роды и три-четыре — за лечение сломанной ноги или пробитой головы.

Эти деньги и составляли «фонд Марка», как называла его про себя Ровена. Деньги эти девушка хранила в шкатулке в своей комнате и поклялась себе, что, как бы ни нуждались они в средствах на ведение хозяйства, она ни за что к ним не прикоснется.

В то же время этой суммы все равно не хватало на плату за обучение в приличной школе для мальчиков. Что бы ни говорила Ровена о влиянии маркиза на обитателей дома, она не могла не признать, что, с финансовой точки зрения, его появление в доме было для них настоящим подарком судьбы.

Но Ровена с отчаянием думала о том, что, если они даже смогут оплатить один семестр обучения Марка в Рагби, им нечем будет заплатить в следующем семестре, если только богатые пациенты вроде маркиза не станут сваливаться на их головы примерно раз в месяц.

Не могло быть никаких сомнений в том, что теперь, когда маркизу стало лучше, он начнет подумывать об отъезде.

Поднимаясь в комнату маркиза с теплым питьем, от которого он должен был хорошо спать ночью, Ровена решилась наконец сказать то, что давно уже обдумывала.

Лакей, как всегда, явился переодеть своего господина на ночь, и его светлость лежал, откинувшись на подушки, в одной из своих шелковых ночных рубашек.

Подходя к кровати, Ровена заметила, как блеснул в лучах заходящего солнца массивный перстень с печаткой на пальце маркиза.

Вспомнив, как гордится он своей родословной, Ровена улыбнулась и подумала, что перстень является, пожалуй, символом гордости молодого человека.

Маркиз смотрел, как Ровена идет к нему через комнату, и думал о том, что ему редко приходилось встречать столь грациозных девушек. Она двигалась легко и в то же время величественно, словно голова ее была увенчана короной.

Маркиз вдруг представил себе на белокурых волосах Ровены одну из тиар, запертых в сейфе в Свейнлинг-парке.

Пожалуй, Ровене пошли бы сапфиры, но бирюза, которую так любила его мать, смотрелась бы еще лучше. Вокруг бирюзы были вделаны чистой воды бриллианты, а крупные камни ожерелья превосходно смотрелись бы на светлой коже Ровены. Подойдя к кровати, девушка опустилась на стоявший рядом стул.

— Что вас беспокоит? — спросил маркиз.

Удивившись про себя тому, что он уловил ее настроение, Ровена сказала:

— Мистер Эшберн говорил сегодня, что вы скоро поедете домой.

— Ваш отец сказал, что завтра я смогу встать. Это большой шаг в сторону выздоровления.

Помявшись немного, Ровена произнесла:

— Я уверена, что услуги сэра Джорджа Сеймура, который дважды приезжал из Лондона осмотреть вас, обойдутся очень… дорого.

— Наверное, — равнодушно ответил маркиз.

— А если бы вас лечил ваш собственный врач, дома… сколько бы он взял?

Задумчиво посмотрев на Ровену, маркиз сказал:

— Эту информацию может дать вам мистер Эшберн.

— Мне никогда бы не пришло в голову задать такой деликатный вопрос вашему секретарю, милорд, — гордо произнесла Ровена.

— Вы ведь пытаетесь высчитать, сколько я заплачу вашему отцу, — осведомился маркиз.

— Именно так, — согласилась Ровена. — И я хочу просить вашу светлость, чтобы вы передали эти деньги не отцу, а мне.

— Вы уверены, что это будет этично?

— Если вы дадите деньги папе, они не удержатся у него. Вы наверняка уже поняли, что он лечит не только недуги, но также заботится о пустых карманах и пустых желудках местных жителей.

— И это возмущает вас, мисс Ровена?

— Конечно, это огорчает меня! — воскликнула Ровена. — Ведь такое поведение отца не только лишает моего брата и сестер нормального питания, необходимого для их здоровья, но и не позволяет мне отложить деньги на очень важное дело.

— Новое платье? — предположил маркиз.

Он собирался спровоцировать Ровену, и это ему удалось.

— Я не сомневаюсь, что вы весьма невысокого обо мне мнения, — сказала она. — Но если вы считаете, что я способна думать о нарядах, когда моей семье не хватает самого необходимого, то ошибаетесь, милорд.

Маркиз рассмеялся, и только тогда Ровена поняла, что он просто дразнит ее.

— Извините, — сказал он. — Но я просто не мог устоять, чтобы слегка не позлить вас. Мне нравится смотреть, как в гневе сверкают ваши глаза. Думаю, вы должны признать, что в этом бою победа осталась за мной.

— Вы просто отвратительны, — взорвалась Ровена.

— И все же, скажите мне, зачем вам так срочно понадобились деньги, — миролюбиво спросил маркиз.

— Я хочу послать Марка в школу, — призналась девушка.

— Марк, Лотти, Гермиона. Вы никогда не думаете о себе, Ровена?

— Мне будет хорошо тогда, когда будет хорошо моим близким. У меня разрывается сердце, когда я вижу, что Марк не только не знает многих вещей, которые ему следовало бы знать, но лишен к тому же общества сверстников. В деревне нет ни одного подходящего ему в друзья мальчика. — Тяжело вздохнув, Ровена быстро добавила: — Хотя зачем я рассказываю вам все это? Я прощу всего лишь о том, чтобы вы отдали деньги, которые должны моему отцу, не ему, а мне. Каждый пенни из них будет истрачен на Марка.