Сердце Сумерек (СИ) - Субботина Айя

А вот не тут-то было: Граз’зт быстро вернул меня на место, снова попытался отобрать сверток, но я упрямо замотала головой. Тогда Рогалик впихнул уздечку в руки.

— Ты поедешь на этой лошади, принцесса, и лучше больше не спорь со мной, потому что, боюсь, твоя попка не выдержит урока послушания, если я добавлю в свой список еще хоть один пункт.

И ведь не шутит, вот в чем проблема.

— И не мечтай, — стараясь сохранять невозмутимый вид, ответила я.

— Видишь ли, моя строптивая женушка, — Граз’зт схватил меня за лодыжку, скользнул ладонью вверх по ноге до самого колена, ничуть не смущаясь того, что вместе с его рукой вверх поползло и мое платье. Ничего себе, у них тут и чулки есть, да еще и такие… провокационные, с кружевами и вышивкой. — Порка несколько отличается от того, о чем я мечтаю, когда смотрю на тебя.

Я не буду краснеть, я не буду краснеть, я не покраснела, я не…

Вас когда-нибудь бросало в жар от того, что незнакомый мужчина трогает вас за коленку с видом собственника? Да мне такое в страшном сне не могло присниться, но сейчас я едва помнила, как дышать. Этому должно быть какое-то разумное объяснение, конечно же. Точно, он же рогатый, демон, а они те еще соблазнители. Ну, по крайней мере, в наших сказках.

— Без рук, — зашипела я на него. Злилась на себя за то, что так по-глупому реагирую на эти похабные прикосновения и щедро выплескивала злость на мужа. — Иначе крест на нашем договоре, Рогалик.

— Рогалик? — Он вскинул брови и от удивления даже убрал руку.

Вот, теперь я выдохнула и в приступе дикого желания увеличить расстояние между нами пнула лошадь пятками в бок. Животное нервно заржало, но сделало пару шагов вперед.

— Что такое «рогалик»? — догнал меня в спину его вопрос.

А вот помучайся, поугадывай.

Видимо Данаани была той еще непутевой наездницей, потому что, хоть я и держалась в седле, делала это из рук вон плохо. Тело помнило физические ощущения от езды верхом, и этого было достаточно, чтобы я не вываливалась, об остальном я и не мечтала.

Темнейший владыка Абадонна и его немногочисленный эскорт возглавлял процессию, следом ехала повозка. Мы с близнецами — за ней. Замыкал все это мой верный Хадалис. Я все-таки улучила момент, чтобы оглянуться на него и улыбкой поблагодарить за то, что не поддается на провокации Граз’зта, хоть наверняка может задать ему взбучку. Хадалис ответил мне грустным взглядом и одними губами прошептал: «Я рядом, не бойся».

Наша дорого сперва лежала через земли силуни. Зеленые луга изредка менялись цветущими холмами и лесами. Все здесь было хорошо знакомо, и воспоминания Данаани живо всколыхнулись во мне. Здесь прошла вся ее жизнь, здесь даже воздух помогал ей быть сильнее и стоять на ногах даже когда жизнь преподносила один за другим неприятные сюрпризы. В отличие от меня, выросшей, можно сказать, на улице. Мой дом был везде, поэтому дома у меня не было.

Потом луга постепенно сменились бурыми холмами и скалистыми горами, трава почернела, обнажая безжизненную землю. Леса превратились в непроходимые чащи, при одном взгляде на которые мне становилось не по себе. Память Данаани подсказывала: туда лучше не соваться даже в сопровождении маленькой армии.

— Вот, накинь это.

Тан’тун — так звали близнеца моего Рогалика — придержал коня и протянул мне тяжелую темную накидку. Очень вовремя кстати, потому что чем дальше от дома мы уезжали. Тем холоднее мне становилось. Резкие порывы ветра буквально пронизывали меня насквозь. А все потому, что кто-то не дал мне времени даже на переодевание.

Я с благодарностью приняла накидку. Не могу я на него злиться, просто не могу. Он как «мягкая» версия Граз’зта: то же лицо, те же волосы, но взгляд спокойный, трезвый. Ручаюсь, этот близнец никогда не заставлял родителей волноваться о том, где он и что с ним. И именно за это отец не особо его жаловал. Так подсказывала память Данаани.

Покрутив плащ так и эдак, я издала разочарованный стон. Держать сверток под мышкой, править одной рукой и одеваться — та еще задачка не для слабонервных. Тан’тун понял, что самой мне не справиться, наклонился в седле и забрал у меня повод. Потом легко соскочил на землю, подошел ко мне. Смешно сказать, но мне почти не пришлось наклоняться, чтобы помочь ему накинуть плащ мне на спину, таким высоким был этот крэс. Впору подумать о том, как вообще у меня работают крылья и почему они по-прежнему свободны, хотя плащ уже на моей спине, а я, как идиотка, благодарно улыбаюсь.

— Граз’зт не слишком хорошо воспитан, принцесса. Приношу свои извинения за то, что брат не в состоянии позаботиться о молодой жене, — Тан’тун успокаивающе сжал мои пальцы. — Боюсь, брат тот еще грубиян.

Я покосилась сперва на мужа — тот ехал впереди и вообще не обращал на нас внимания, потом оглянулась на гарда — Хадалис, плотно сжав челюсти, внимательно следил за нашим разговором. Вот и хорошо, коты разбежались по своим углам, а я, наконец, смогу хоть с кем-то поговорить, не боясь получить новую порцию издевательств.

— Что теперь будет? — осторожно поинтересовалась я у близнеца, взглядом указывая на свои руки в черных шипастых орнаментах.

— Ты не знаешь, что такое кхистанджутская порча? — Он выглядел озадаченным.

— Я не знаю, что она со мной сделает, — после небольшой заминки ответила я. Данаани славится своим незаурядным умом, она не может не знать, что это за порча.

— Она сделает тебя одной из них, из кхистанджутов.

Я долго и честно пыталась выудить хоть каплю воспоминаний об этом понятии, но тщетно: Данаани словно закрыла их от меня.

— У тебя исчезнет нимб, пропадут крылья, глаза потеряют цвет, а твоя жизнь станет очень короткой, — не слишком щадя мои чувства, расписал подробности Тан’тун. — Станешь такой, как они: смертной.

Я стану… смертной? То есть кхистанджуты — это…

Этой мысли не суждено было окрепнуть из-за противного свиста над ухом. Я даже не успела сообразить, что произошло, потому что в следующую секунду Тан’тун самым бессовестным образом вытолкнул меня из седла. Полет был коротким, а приземление — болезненным.

— Сакры! — прокричал над моей головой близнец, и оттолкнул коня за миг до того, как перепуганное животное припечатало копытом мою голову.

Не знаю, кто такие эти «сакры», но стрелять они умеют.

— Принцесса цела?! — хором выкрикнули мой муж и телохранитель.

— Да, да, — торопливо ответил Тан’тун. Прикрывая меня спиной, протянул руку.

Я ему, конечно, благодарна, что среагировал, но свалиться в белоснежном платье в грязь — не то, о чем я мечтала. Тонкая ткань мигом пропиталась в грязной жиже, стала тяжелой — и не пошевелиться толком.

Первым ко мне подскочил Хадалис: он успел сдернуть плащ, обнажил меч. Вид у него такой, что дух захватывает: настоящий рыцарь в сверкающих доспехах. Невзирая на свист стрел над нашими головами, я невольно на него засмотрелась. Теперь-то вижу, почему Данаани отдала ему свое сердце: вряд ли среди светлого народа был кто-то такой же красивый. И красота эта какая-то… нереальная, безупречная. Я физически ощущала, как что-то во мне надломилось, стоило мыслям ускользнуть в ту сторону, где это крылатое совершенство терзали кровожадные враги.

Хадалис помог мне подняться, прикрыл щитом, улыбнулся.

— Ничего не бойся, моя принцесса, — сказал он с уверенным кивком.

— Чего ей бояться рядом с мужем?

Граз’зт тоже успел вооружиться. Я мысленно закатила глаза к небу: конечно, чем еще должен сражаться принц «темных» как не топором. Да и оружие ли это вообще? Что-то огромное, тяжелое, размером с самого Граз’зта. Двухсторонние полумесяцы лезвий покрыты опасными рунами, которые мне без труда удалось прочесть: «Я не жертва, я — палач». Жестоко и пафосно. Вопрос в другом — почему мой муженек не надевает доспехи? Решил меня осчастливить и сделать вдовой? И брат его, кстати, тоже.

— Их сотня — не меньше. — Тан’тун взвесил в руках пару коротких изогнутых клинков.

По лицу моего мужа скользнуло разочарование.