Рубакин (Лоцман книжного моря) - Александр Рубакин

«Так народная литература как особое понятие стала синонимом литературы лубочной».

Во второй половине XIX века даже самые передовые умы, как, например, Добролюбов и Писарев, выражали такое же отношение к литературе для народа. Добролюбов писал: «Народу, к сожалению, вовсе нет дела до художественности Пушкина, до пленительной сладости стихов Жуковского, до высоких парений Державина и т.д. Скажем больше, даже юмор Гоголя и лукавая простота Крылова вовсе не дошли до народа. Ему не до того, чтобы наши книжки разбирать, если даже он и грамоте выучится... Даже в том случае, если интеллигентная литература дойдет до народа, она все равно „ни мало не займет его и не принесет ему пользы“. Даже говоря об интересах и нуждах народа, мы трактуем их „не с народной точки зрения, а непременно в видах частных интересов той или другой партии, того или другого класса“.

Писарев в статье «Народные книжки» также писал: «Нашей поэтической пропаганды народ не поймет, потому что мы говорим на двух разных языках, живем в двух разных сферах и в умственных наших интересах не имеем ни одной... точки соприкосновения».

Л.Толстой сам попытался создать особую литературу для народа: он, как известно, написал ряд рассказов «для народа». Но что такое эти рассказы? Это прежде всего поучительные, «духовно-нравственные» повествования на евангельские темы, написанные либо в форме притчи, либо в форме сказки, и даже названия говорят об их характере: «Где любовь, там и бог», «Бог правду видит», «Ходите в свете, пока есть свет». Вряд ли такая литература дошла до народа, во всяком случае она-то действительно была ему совершенно не нужна.

Известный публицист и литературный критик Н.К.Михайловский, «властитель дум» поколения 90-х годов прошлого века, писал: «У нас, например, часто называют Пушкина общечеловеческим поэтом. Это замечательно неверно. Пушкин есть поэт по преимуществу дворянский, и потому его способен принять близко к сердцу и образованный француз, и образованный немец, и средней руки русский дворянин. Но ни русский купец, ни русский мужик ему большой цены не дадут... Теперешняя литература, вообще говоря, не прививается и не привьется народу».

В 1894 году писатель-народник С.Д.Ан-ский указывал на необходимость создания «народной литературы», утверждая, что общая литература для народа непригодна. Ан-ский, как и другие народники, имел в виду прежде всего крестьянина, идеализированного народниками.

Мысль Л.Толстого об издании книг для народа была подхвачена группой интеллигентов в начале 80-х годов прошлого века. В Петербурге возник кружок молодежи, в который входили такие последователи Толстого, как В.Г.Чертков, П.И.Бирюков, а также и будущие ученые Ф.Ф.Ольденбург, С.Ф.Ольденбург и ряд других лиц.

К этому кружку стояла близко и известная впоследствии издательница А.М.Калмыкова. Она переехала в Петербург из Харькова, где принимала участие в составлении сборника «Что читать народу», вышедшего в издательстве деятельницы народного просвещения X.Д.Алчевской. В этом труде был сделан вывод о том, что «произведения первоклассных авторов не только отечественных, но даже и иностранных, производят глубокое впечатление на народ» – вывод, прямо противоположный заключениям Добролюбова, Писарева и Л.Толстого.

Калмыкова была одной из самых ранних участников толстовского издательства «Посредник». Позже она примкнула к первым кружкам социал-демократов в России, стояла близко к «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса», созданному Владимиром Ильичем Лениным. Близко к этому союзу стоял и Рубакин, как показывают полицейские донесения.

В делах департамента полиции (7 д-во, 1897 г., дело 319, т. III, с. 187) в одном из документов указывается, что с «Союзом борьбы» были связаны «женщина-врач Елена Ашуркова, коллежский секретарь Рубакин, дворянка Н.К.Крупская, Лидия и Зинаида Книпович, вдова тайного советника Александра Михайловна Калмыкова». Полиция выяснила сношения Крупской с вышеозначенными лицами.

В 80-х годах и начале 90-х стала издаваться в России специальная «литература для народа». Издатели отбирали классические произведения русской и мировой литературы, переделывали их, сокращали, издавали также книжки на нравственные и религиозные темы.

При этом речь шла почти исключительно о литературе художественной, а не научной. Научную литературу вообще тогда считали чем-то недосягаемым для народа. А между тем уже с 80-х годов все больше и больше стала намечаться тяга читателей из народа к знаниям, к обладанию наукой, к получению разъяснения о явлениях жизни с научной точки зрения. Рубакин был одним из первых, если не первым, кто заметил эту тягу и кто попытался ответить на нее. По мере развития в народе революционного движения – с 80-х годов это было уже не народническое движение, начавшееся с «хождения в народ» и, по существу, очень далекое от народа, что и привело его к краху, а движение рабочее, в котором стало замечаться и постепенное слияние его с движением передовой марксистской интеллигенции.

Становилось все более ясным: народ надо приучить к книге, к чтению, опираясь прежде всего на его интересы. Как это можно было сделать?

В двух своих работах «Опыт программы для исследования литературы для народа» и «Этюды о русской читающей публике», основываясь на изучении читателя, Рубакин дал принципы подхода писателя к созданию литературы для народа, и притом не лубочной, не «народнической», а подлинной – общение с классиками и знакомство со всеми достижениями человеческого гения. Рубакин стремился не поучать народ – народ и сам мог разобраться в том, что ему нужно. Он стремился изучить потребности народа в чтении и в знании и способы удовлетворения этих потребностей.

Он поставил себе целью создать научно-популярную литературу для народа собственными силами, не дожидаясь, пока явятся другие популяризаторы. Принципом Рубакина стало следующее положение: «Нет самой сложной научной истины, которую нельзя было бы объяснить, сделать понятной для самого малограмотного, самого неподготовленного читателя». Это было новым принципом, непохожим на прежние подходы к читателям из народа, к читателю-народу. Рубакин отрицал надобность особых книг для народа с особым содержанием. Он заявлял: «Нет, народу нужны не народные книги, а дешевые, потому что он бедняк, а не дурак».

В этой формулировке чувствуется настоящее уважение к народу, отсутствие всякой кичливости, желания поставить себя выше народа.

В области создания научно-популярной книги, книги для народа, Рубакин явился новатором не только в смысле создания простого и ясного для всех языка при изложении научных понятий. Он явился новатором и в самом вопросе о том, как и что писать для народа. Не надо забывать, что спор об этом шел в ту эпоху, когда царское правительство вообще не хотело ни давать народу грамотность, ни подпускать народ к книге, в особенности к книге научной. В какой бы форме ни излагались знания, они сами по себе всегда и неизбежно вели к критике существующего строя.