Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов

— Блуд дело хорошее, — усмехнулся князь. — Но, боюсь, открыть дом блудниц в Москве пока не получится. И людей мало, и живем бедно, и митрополит пока не готов. Хотя место такое более чем подходит для сбора информации. Подвыпившие мужчины нередко любят хвастаться женщинам, выдавая секреты и намерения. Однако в твоем случае придется поступить иначе. Я дам тебе деньги в долг под открытие княжьей таверны. Построим ее в два этажа — на первом большой зал для приема пищи и пития всеми, кто готов платить, на втором — комнаты под жилье наймом. Подыщешь управляющего и прочих служащих. Вышибал. Этим и прикроем твою настоящую деятельность. Да и сама таверна — неплохой источник информации.

— С чего мне, простой женщине, такая милость? — Повела она бровью.

— С того, что я решил проявить благодарность и помочь вдове горожанина, положившего живот за князя своего.

— Он же сорвался… — начала она озвучивать старую легенду, но Дмитрий ее прервал.

— Давай ты мне не будешь рассказывать сказки? — Улыбнулся князь. — Его убили подельники, так как много знал. Но народу о том знать не следует. Для вдовы обыкновенного мастера, даже очень одаренного, подобная милость, действительно, слишком велика. А вот для семьи героя — в самый раз. Людям мы скажем, что мне стало известно, что тати, убегая с неудачного покушения, ворвались в мастерскую плотника Назара, надеясь пересидеть там до ночи.

— Но, князь, ведь все видели, что они побежали совсем в другую сторону.

— Так ведь тати хитры были. С толку хотели сбить преследователей. Оттого и искали их дружинники в другом конце города. А они, видишь ли, крюк сделали и пошли туда, где тише. Да, только, плотник Назар не пожелал укрывать врагов своего князя и попытался крикнуть караул. За что и получил обухом по затылку. А дальше…. Герою — слава, посмертно. Его семье — почет и уважение да княжья милость. Как тебе?

— Натянуто, но довольно интересно, — пожала плечами молодая женщина. — Уверена, что не обойдется без сплетен о том, что ты меня в любовницы взял. Ты умен не по годам, так отчего бы тебе и в прочем не превзойти ровесников?

— Хм. Ну да ладно. А чтобы сплетни приглушить, кроме сбора материалов, станешь меня еще и языку учить. Чем и оправдаешь наше частое и нередкое общение наедине. Тот факт, что ты венецианка, скрывать не станем. В наши дни язык твоей Родины весьма полезен для правителей. Твоих дочерей при дворе держать станем, растить да воспитывать. Жить будут в тереме — для нашего с тобой общего спокойствия. А у тебя появиться еще одна причина больше времени проводить подле князя. Дети то твои будут у него на воспитании находиться. Итак. Каков будет твой положительный ответ?

— Ты делаешь мне предложение, от которого я не могу отказаться, — Анна с легкой укоризной посмотрела на князя. — И еще спрашиваешь мой ответ?

Глава 6

1360.09.02, Москва

Разобравшись в странной аномалии с покушением, князь охотно вернулся к текущим делам. Однако не прошло и пары недель, как прискакал человек митрополита из Владимира и «обрадовал» всех новостью — ярлык на Великое княжение оказался в руках Суздальского князя.

— Это конец, — сокрушенно махнул рукой Дима и как-то сник, выжимая из себя те зачатки актерского мастерства что имелись. Митрополит и боярин сильно насторожились от такой реакции. В отличие от Анны, оценившей свои выгоды от внимания к ней юного князя, и буквально тенью, хвостиком ходившей за ним. Она каким-то образом почувствовала фальшь в словах Димы, но комментировать это не стала.

— Княже, чего же ты печалишься? — Удивился Вельяминов. — Ты юн. Хан тебе и не дал бы ярлыка. Позже, когда подрастешь, вернешь свое.

— Дядя, а что ты слышал о делах Орды?

— Хан умер, — пожал он плечами. — После него новый взошел на престол. А что?

— А то, что прошлым летом самозванец зарезал законного хана Бердибека и провозгласил себя его братом и преемником. Но уже в январе его зарезал соперник. Такой же самозванец.

— Кхм… — кашлянул митрополит. — Откуда это стало известно?

— Сорока на хвосте принесла, — усмехнулся Дмитрий. — Почему зарезали первого самозванца? Потому что он начал эмиров Бердибека гонять. Вот те против него и поднялись. Новый же самозванец, как сказывают, купил благосклонность эмиров подарками и обещаниями. Вот Суздальский князь и подсуетился. Точнее не только он один, а с братом. Съездили и дарами богатыми расположение хана купили себе, тому-то нужно было откуда-то средства брать для реализации своих обещаний и посулов.

— Но нам-то что с того? — Непонимающе пожал плечами дядя.

— Этим летом второго самозванца зарезали. Пришел третий. Для Дмитрия Константиновича это большая неловкость. Чтобы сохранить расположение хана, уже нового, ему снова придется подарки везти богатые. Но казна у него не бездонная. Вот и подумай, дядя, что он постарается сделать.

— Города обложит выходом да поборами?

— Время сейчас смутное. Силы у него много, но она заемная. Чтобы усидеть на Великом княжении, Дмитрию нужна дружба с Суздалем да Владимиром. А значит, не облагать новыми поборами он станет их, а напротив — поздравлять чем, облегчая положение. Чтобы городовые полки, если что, поднять на свою сторону. С других же городов своих владений ему брать особенно и нечего.

— Тогда как?

— На правах Великого князя он может выехать в земли Тверские, Московские и Рязанские для сбора выхода в пользу Орды. Ну и свое положение, заодно, поправить. Как думаешь — куда он поедет в первую очередь?

— То никому не ведомо, — развел руками дядя.

— Ты просто поставь себя на его место и прикинь, что тебе нужно сделать. В Тверь идти? Так ведь дружбу с Литвой там крепкую держат. Готов ли Великий князь с Ольгердом встретиться лицом к лицу? Ой, не думаю. Ему ведь не дружину в землю сложить нужно, а пограбить в удовольствие. А значит либо в Рязань идти, либо в Москву. Куда бы ты пошел?

— В Москву, — хмуро произнес Вельяминов.

— И почему?

— Потому что у нас дружина ныне слабая. Сотни полной нет. А городовой полк не ясно — встанет за нас или нет. Все-таки супротив Великого князя, да малыми силами — риск большой. В Рязани же и с дружиной все хорошо, да и городовой полк меньше уважения к Владимиру и Великому князю испытывает.

— Вот именно, — грустно улыбнулся Дима. — Разорит он нам княжество. А если споется с Тверью, то и поделит. Ведь я еще мал и со мной всякое может случиться. Брат же еще моложе.

— Они не поднимут руку на родича, — возразил митрополит.

— Уже подняли, отче. Ниточки недавнего нападения тянутся в Тверь. И явно не к простым боярам. А тверской князь вряд ли решится на такой поступок, не заручившись поддержкой Ольгерда. Ведь вдруг все вскроется и я, призвав кого в союзники, в гости к нему пожалую?

— Ты считаешь, что это дело рук Василия Михайловича Тверского? — Выгнул бровь Алексий.

— Уверен. Сомнения только в том, какую в этом нападении роль играл сам Ольгерд и его люди, которые, безусловно, были замешаны. И зачем ему все это. Вряд ли он горит желанием укреплять Тверь. Она у него хоть и союзник, но при случае, он охотно это княжество проглотит. Как уже поступил с Полоцком, Смоленском и прочими западными землями Руси. Скорее — это замечательный повод посадить туда кого-то из своих сыновей. Ну и нас ослабить, не дав спасти Тверь от подчинения Литве.

— Мудрено все как-то, — покачал головой Вельяминов.

— Дядя, мне нужна твоя помощь, — проигнорировав его слов, произнес Дмитрий. — Бери людей. Десятка два. И езжай в Рязань. Постарайся договориться с Олегом Ивановичем. Ему наша торговля досками выгодна. Да и после нас за него возьмутся. Нужно, чтобы в случае выступления Дмитрия Суздальского, он подошел с дружиной своей к Москве на соединение. Понял ли?

— Понял, но выступать придется против Великого князя…

— Дмитрию Суздальскому нужно будет летом заново ярлык подтверждать. Ныне он не действительный. Осень сытная — урожай снят. Если зиму простоим, то весной к нам не сунется. Брать-то нечего. Людей против себя восстановит, а ни хану выхода, ни себе прибытку не добудет. А там уже новая осень наступит — может и ярлык он потеряет, да Владимир оставит. Кто знает, как там в Орде сложится?

— Ясно, — кивнул боярин, все еще хмурясь.

— И твоя помощь, отче, мне тоже понадобится, — обратился Дима к митрополиту.

— Езжать во Владимир и не дать поднять городовой полк против тебя?

— Именно так. А если получится, то и Суздаль остудить.

— Сделаю.

На том и разошлись. А уже на утро следующего дня Василий Вельяминов с десятком дружинников сел в ладью и отправился вниз по реке — в Рязань. С очередной партией досок, разумеется. А митрополит, конным путем, двинулся вверх по Яузе, дабы достигнуть Клязьмы и оттуда, спуститься до Владимира.