Нора - Эли Бар-Яалом

Зал принялся аплодировать. Володя, поддавшись стадному инстинкту, тоже сдвинул ладони, нo неожиданно блондинка стиснула его руку.

— К чему? Смотри: кто не слушал, тот и хлопает. А тебе зачем?

Он кивнул.

— Тебя как зовут?

— К-киршфельд… Володя.

Блондинка просияла.

— А я Магда. Вот мы и знакомы. Ш-ш-ш!

В перерыве она курила тонкую дамскую сигарету и слушала сбивчивый рассказ Володи о его жизни, учебе и Галине. Надиктовала ему свой номер телефона и велела звонить.

Во втором отделении ничего интересного не было.

6. Белый тезис

Спившийся виолончелист Феликс работал электриком на станции техобслуживания в каком-то пригороде. По понедельникам и четвергам, с четырех до семи, в двухкомнатной квартире не было никого, кромe Магды, Володи и материализованного, не вполне представимого человеческого счастья.

Она встречала его в халате, с бокалом красного вина наготове. Он скидывал рюкзак с тетрадями, пил вино, а она тем временем снимала с него мокрую куртку и грязные кроссовки, раздевала его догола и вела в душ, где спокойно освобождалась от халата и мыла его в горячей, почти кипящей воде, как моют котенка. У сгиба ее локтя был один вкус, у колена — другой, у бедра — третий.

Ты — мой наркотик.

Ух ты какой… а я слабый наркотик или крепкий наркотик?

Самый крепкий, хуже героина. Если от тебя вдруг ничего не останется — сдохну от ломки.

Так ты и сдохнешь! Не бойся, всегда останется.

А если постареешь?

Я никогда не постарею. Скажи: это может постареть?

Нет.

А это — может?

Нет, наверное.

Вот видишь? Я у тебя всегда буду.

Будь. Пусть лучше моя Галка стареет. Она и так изнутри вся чахлая.

Не надо. Она тебя любит, правда? Значит, она что-то понимает в жизни. Пусть лучше всем будет хорошо.

Пусть. Знаешь, я до тебя думал, что Галина в постели — это самое крутое, что может быть на свете. Даже смешно.

Тебе смешно, а я-то вижу, что она тебя этим смешным уложила в постель и женила. Правда?

Ага. Мы тогда только в Израиль приехали, совсем какие-то стукнутые были. А она как раз развелась, муж обратно в Ростов уехал…

Ну я же сразу почувствовала — девочка с опытом. А у тебя что, серьезно она первая была?

Как тебе сказать…

Не хочешь говорить? Не надо.

Нет, ты слушай. В школе… мы встречались… у нас совсем до конца этого не было, нo много… разного, хорошего… а я, как дерьмо… это было то, настоящее, понимаешь, а я, как дерьмо последнее… понимаешь…

Ш-ш-ш… не думай об этом, лучше покажи мне, что ты с ней делал.

Ну… например, вот так делал. У нее это было по-другому, но… знаешь, я могу это делать тебе и вспоминать о ней совсем спокойно. И всю боль сняло. Как ты догадалась?

Умные… вопросы… не задавай… не от-вле-кай-ся…… Так… а ты говоришь — «до конца не было»…

Нора… Магда… ой, блин… прости…

Все в порядке. Когда тебе будет надо, я буду твоей Норой. Хорошо?

7. Буколические забавы

Конверт был новый, хрустящий, и по знакомой спинке золотого стула на нем шла непонятная надпись латинскими буквами. Нора засунула его в хозяйственную сумку, к яблокам и картошке, и двинулась наверх. Тяжело, сыро. И ступеньки мочой пахнут.

Приласкав кинувшуюся к ней с диким мявом Гюльчатай, она пошла на кухню разбирать продукты. Господи всесильный, еще готовить. Надо готовить, потому что знаю, что надо готовить. А знаю, что надо, потому что надо. Хотя и не для кого. И гора посуды в раковине, как будто живут в доме тринадцать гномов и волшебник, а не две одиноких женщины, из которых одна ест только из миски.

На самом деле конвертов было три, нo содержание двух остальных она знала заранее. «К сожалению, мы не можем предложить Вам работу, соответствующую Вашим данным. Мы оставляем за собой право обратиться к Вам в будущем». Барабашки недоинкарнированные. Она смяла оба конверта и лежавшие в них бумажки, и не поленилась вернуться на кухню, чтобы выбросить их в мусорное ведро. Хотела оставить хоть один конверт и сделать из него шарик — пусть Гюльчатай гоняет. Передумала. Чем-то гнилым несло и от письма, и от конверта.

В последнее время перед тем, как открывать московские конверты, возникало желание причесаться, что она и сделала; потом аккуратно надрезала вкусно пахнущую бумагу и достала содержимое. Целую неделю шло. Скверно.

Москва, ул. генерала Арцыбашева, 16.

14 марта 1994 года.

Драгоценная Элеонора!

Десяток дней тому, пocлe кратких переговоров с компанией МосСерв Ltd., я получил, наконец, доступ к мировой информационной сети (так называемый Интернет), а вкупе с ним — два «почтовых ящика» для электронных посланий: [email protected] и [email protected] Содержимое обоих ящиков поступает исключительно в мои руки, нo первый предназначен для рабочих переговоров, тогда как второй ящик — для личной переписки, до коей я всегда был большим охотником. С дальнейшим освоением кибернетического пространства у нас появится и своя «страница», где златое полукресло «Вислы», как воедино слитая мечта Кисы и Остапа, станет доступно созерцанию всех городов и весей.

Насчет городов и весей я проявил особое старание, и выяснил, что в Вашем городе уже имеется подключение к Интернету через дочернюю компанию того же МосСерва; при сем отсутствует в людях элементарное понимание самой сети и ее потенциала. В частности, поиск информации на сети, куда включены мощнейшие бесплатные резервуары данных, должен был бы стать ребячьей игрою; нo ведь находятся фирмы, оценивающие услуги «искателя данных» вполне прилично! Перечень таких фирм по Вашему городу, количеством 7, приведен на печатном листке, вложенном в этот конверт. Вторым столбцом назван оклад, а третьим — телефонный номер.

Сдается мне, что такое занятие было бы временным лекарством от Ваших финансовых бед, ибо при Вашем интеллекте время отнимало бы минимальное, открывая наконец путь к творческой работе. Попутно, оно снабдило бы и Вас электронным почтовым ящиком, и очистило бы радость нашего общения от томительного ожидания.

Надеюсь, что Вас, юную духом и телом, не смутит новизна такого средства коммуникации. Мне и телефон, и Интернет, не говоря о единосторонних радио и телевидении, показались пocлe изобретения телеграфа легкой «вариацией на тему», и не могли никак ошеломить; телеграф, в свою очередь, тоже нимало не изумил меня — его секрет детвора в Желязовой Воле знала отлично и постоянно применяла. Делалось это так: из отцовской кладовой изымался колоссальный моток веревки, хранившийся там для хозяйственных нужд; натягивался втихаря меж окнами домов; к окончанию недели пocлe исходного замысла вся Желязова Воля оказывалась в паутине — под стать нынешней, окутавшей планету. Были у нас потайные колеса, передающие тягу веревки, и другие приспособления, скрытые от родительского разумения. До Самуила Морса открыли мы и свою сигнальную азбуку, а до Винтона Серфа — переадресацию посланий. Если я получал сообщение, начинавшееся с трех резких рывков каната, я знал, что его надлежит передать Томашеку из дома Гржебовских, а иначе оно назначалось мне самому. Не смогу даже описать Вам, какого уровня изобретательности достигали наши буколические забавы в отсутствие всеподавляющей глобальной технологии.

Одним словом, работу найти в этом направлении, я уверен, Вам не составит труда — тем более что все 7 фирм, о которых я навел справки, обещают бесплатный часовой инструктаж по пользованию сетью! (Вот уж, казалось, где раздолье для искателей синекур! Ан нет — в «Солотрансе», например, должность вакантна уже 2 месяца, а в «Воробьеве & Судзумэ» — больше трех…)

В остальном бытие мое складывается недурно. Мебельными делами утомлять Вас не стану, личная жизнь, хвала Создателю, отсутствует. М.Е. процветает на новых охотничьих полях, где, похоже, уже ищет очередную жертву.

В семидесятые годы этого столетия неожиданную популярность на Западе завоевал японский шлягер (тогда еще не говорили «хит»); основной смысл его слов такой: «ходи с поднятой высоко головой, и слезы не будут капать». Позволю себе порекомендовать Вам этот проверенный рецепт. К сожалению, исполнитель шлягера находился на борту небезызвестного корейского самолета, когда его сбила советская ракета. Но тут уж ничего не попишешь.

Припадаю к Вашим стопам.

— …Ты — моя выхухоль, Гюльчатай, ты знаешь? Вы-ху-холь. А еще у тебя пушистый черный мех, поэтому ты — моя ме-ху-холь и моя пу-ху-холь… а еще… Гюльчатай, ты слышишь меня?

Date: 31 March 1994, 23:38

From: [email protected] (Eleonora Pentekosto)

To: [email protected]