Подсказок больше нет - Светлана Волкова

Он стоял неподвижно и впитывал каждое её слово.

— Иди, Кабанов. Правда, ничего не нужно. Сейчас придут ребята из десятого класса, буду готовить их к городской олимпиаде по математике.

Последние слова как будто его успокоили. Он сделал ещё пару шагов к двери.

— Юлия Генриховна, я… Мне ужасно стыдно, я наговорил вам гадостей всяких…

Она молчала.

— Юлия Генриховна, вы простите меня?

Кабанов и сам не осознавал, почему ему в этот момент так жизненно необходимо было её прощение, и он, затаив дыхание, ждал ответа.

Она рискнула чуть-чуть выглянуть из-за каштановой пряди.

— Простите меня! — выпалил он и метнулся в коридор.

У самой двери в класс, прижавшись к дверному косяку, стоял его однокашник — тихий троечник Глеб Хоменко.

— Ты что здесь делаешь, Хомяк? — просипел Кабанов.

— Да дежурим мы с Носовой сегодня.

Хоменко под взглядом Кирилла вжался спиной в стену, пополз боком, словно морской краб по пирсу.

— А вы там о чём говорили-то? — Хоменко изобразил усмешку.

Кабанов схватил его за воротник рубашки и притянул к себе.

— Ты ничего не слышал, понял! И Юльхен не видел после урока. А если узнаю, что болтаешь про неё — на тряпочки порежу, усёк?

— Да ты чего, Кабан!.. — испуганно пролепетал Хоменко. — Я ж могила, ты знаешь. Да и не слышал я…

Кабанов быстро пошёл прочь, стараясь не оборачиваться на Хомяка. И в этот раз был абсолютно не похож на давешнего голливудского гладиатора. Вырулив на лестницу, Кирилл увидел Риту Носову, поднимавшуюся навстречу с какими-то папками в руках.

— О, Кирюш! А нас тут запрягли в библиотеке архив перебирать. — Рита кокетливо заулыбалась. — А ты что домой не пошёл?

— Слушай, Рит, не до тебя!

Носова нарочито выпятила губу.

Ему совсем не хотелось разговаривать. «Принесла же её нелёгкая!»

— А ты куда сейчас? — проворковала Рита. — В раздевалку? Подождёшь минуту, я папки в кабинет закину и тоже свалю!

«Только этого не хватало!» — подумал Кабанов и посмотрел на Носову так, что она быстро затараторила:

— Но если у тебя дела там какие…

— Дела там… — буркнул Кирилл.

— Ладненько. Нет — так нет. Я ж так просто спросила…

Кабанов подождал, пока она исчезнет за поворотом, и спустился в гардероб.

Накинув куртку и застегнув молнию, он секунду постоял, косясь на секцию учителей. Увидел пальто Юльхен, мешком лежавшее на полу. Из рукава, словно язык большого варана, торчала косынка в мелкий коричневый цветочек, рядом свернулся клубком берет.

Кирилл поднял берет, всунул его в рукав, потом снова достал, разгладил, вложил в него аккуратно свёрнутую косынку и вновь вернул всё на место. Ему повезло — в гардероб так никто и не зашёл.

Пройдя по улице метров тридцать, он остановился, вдохнул острый мартовский воздух и улыбнулся своей новой шальной идее. Затем вытащил айфон и просмотрел список исходящих вызовов. Последний номер был незнакомым. Начиналась другая игра, не менее интересная… Он уже знал, что скажет этому козлу. Всё скажет. Только сначала сосчитает до десяти, как она его учила.

Глава 4. МОМЕНТ ВЗРОСЛЕНИЯ

Визг детворы заглушал и без того тихий голос Паши Потехина. Уроки закончились, и Костик обдумывал планы на вечер.

— Я говорю, дежурим мы с тобой! — напрягая связки, выдал Потехин.

Костик хмуро посмотрел на него.

— А заранее чего не предупредил? Сегодня никак…

— Да я-то что? Не моя это забота. Я же не информационное бюро. Моё дело маленькое — предупредить, твоё дело большое — сачкануть. Я, впрочем, и не рассчитывал, что ты присоединишься, ты ж того… джибоб.

Костик внимательно посмотрел на гарри-поттеровские очки Потехина, пытаясь уловить за ними зрачки.

— Чего молчишь? — Пашка почесал затылок.

Костик соображал, что ответить — так, чтобы звучало по-джибобски, но тут подошли Юлия Генриховна и Белла Борисовна.

— Мальчики, вам уже огласили фронт работ на сегодня? — Бебела поставила руки в боки, как заправская атаманша.

Костик и Пашка синхронно покачали головами.

— Значит так, разобрать кладовку и всё инвентаризировать. Понятно?

— Понятна только первая часть: разобрать кладовку, — Потехин поправил очки на носу. — А «инвентаризировать» — не совсем.

— Ребята, — улыбнулась им обоим Юльхен, — Надо просто переписать названия книг, журналов и альбомов, какие там есть, в тетрадку. Иными словами, список составить. Я с вами буду разбирать, подскажу, что куда.

Потехин кивнул и с любопытством взглянул на Костика — что тот ответит. Бебела, между тем, передала Юлии Генриховне ключи и удалилась в свой кабинет.

— Что-то не так, Константин? — посмотрела на него Юльхен.

— Я просто не знал, что надо остаться после уроков. У меня не так много времени.

Он не соврал. В шесть вечера должен был начаться факультатив по истории, и пропустить его Костик никак не мог.

— Я знаю, Костя, ты идёшь сегодня к Сергею Сергеевичу, — с подкупающей теплотой в голосе сказала Юльхен. — И тема на факультативе у вас интересная — Первая мировая война. Обещаю, ты успеешь. Если хлама окажется слишком много, уйдёшь, мы с Пашей вдвоём закончим.

Потехин кивнул.

Джибоб, сидящий внутри Костика тоже кивнул: опасности для идеологии нет.

— Обожаю копаться у деда на чердаке! — улыбнулся Костик. — Надеюсь, ваш хлам такой же интересный!

Подхватив портфель, он направился следом за Юльхен и Гарри Поттером в какой-то отдалённый кабинет, где длинным спиральным ключом была открыта сначала одна дверь, затем им же — дверь в смежную комнату, и, наконец, всё тем же ключом — выкрашенная белой больничной краской дверка в кладовку.

Горела всего одна лампочка, слабо освещая деревянные полки с множеством журналов, бумаг и учебников. Вездесущая пыль моментально забилась в ноздри.

— Эх, пылесос бы сюда! — резонно заметила Юльхен.

«У деда на чердаке покруче будет!» — подумал Костик, вспоминая старый дачный сундук, набитый всякой потрясающей ерундой, бабушкины соломенные шляпы в картонках, деревянные игрушки из отцова детства, фанерные модели бипланов, и множество книг по медицине в толстых переплётах. На этом чердаке он мог проводить сутки напролёт, даже не вспоминая о еде и питье, пока бабушка насильно не вытаскивала его оттуда.

Здесь же такая тоска! Внушительная гора макулатуры выглядела удручающе.

Костик с Пашкой засучили рукава и принялись разгребать завалы бумаг. Юлия Генриховна под диктовку записывала названия книг и различных документов в зелёную клетчатую тетрадь.

— А почему сразу в «Excel» не заносите? Было бы удобнее, — важно заметил Потехин.

Юльхен рассмеялась:

— Люди, для которых мы переписываем всё это, предпочитают старые проверенные методы. Надо уважать их привычки.

Смысл слов был такой: ещё не все наши школьные динозавры освоили компьютер. Но как деликатно сказано! Пожалуй, помимо алгебры с геометрией, у Юльхен есть чему поучиться. Костик внимательно наблюдал за ней. Она была совсем не похожа на душных училок из его прошлой школы. И не потому, что моложе их, а просто какая-то другая. Ближе к народу, что ли…

Бардак на стеллажах впечатлял размерами: допотопные скоросшиватели, картонные папки с многозначительной надписью «Дело №», старые учебники и методические пособия, растрепавшиеся от времени и частого использования. Кому нужно подобное барахло? Не лучше ли взять всё и сжечь?

— Вы, ребята, наверное, думаете, почему бы не выбросить это безобразие на помойку? — прочитала мысли Костика Юлия Генриховна. — Признаться, и мне иногда такое приходит в голову. Но ведь это история школы. А к истории надо относиться с почтением.

Кому-кому, а Костику это точно было известно. Хотя, применительно к историческому хламу, можно и поспорить: жить прошлым днём он давно уже считал неправильным.

Работа шла споро и ловко — в четыре руки плюс рука пишущая. Юльхен сидела на стуле у двери кладовки, краем глаза наблюдала за ребятами и скрупулёзно заносила в тетрадь сведения о каждой папке. Но уже через десять минут Потехин закашлял и покрылся красным крапом, будто на его физиономию кто-то брызнул вишнёвым соком.

— Паша, что с тобой? — Юльхен вспорхнула со стула и пощупала его лоб.

— Ничего, Юль Генрих… пчхи!

Гарри Поттер шмыгнул носом и протёр слезящиеся глаза рукавом.

— Почему ты не сказал, что у тебя аллергия на пыль?

— Да я… — в носу у Потехина снова защекотало, и он выдал целую канонаду чихов.

Юльхен вынула из сумочки бумажные платки, протянула Пашке. Он кивнул, сунул нос в белоснежную салфетку, а когда высморкался, это был уже не нос, а носяра — большой, густо-красный и как будто пористый.

— Пойдём-ка, дружок, скорее в медпункт, — встревоженно пролепетала Юльхен. — Да не смотри ты на меня так затравленно! Дадут антигистаминную таблетку, и все дела.