После дождичка в четверг - Мэтт Рубинштейн

Приятель Питера сможет исследовать страницы при помощи углеродного метода. Вероятно, ему удастся найти ключ, которого так недостает Джеку: название города или реки, имя короля, слово, которое можно будет использовать, чтобы проложить себе путь. Но Джек не хотел ни с кем делиться. Никогда не знаешь, что окажется решающим — пятно пигмента на странице, росчерк пера, даже складка пергамента. Пренебрежение хотя бы одним из этих факторов способно сделать весь процесс бессмысленным.

Несколько страниц, заполненных изображениями растений и минералов, странных корешков и листьев, кристаллов и осколков. Потом — рисунок котелка, стоящего на маленьком огне, склянки различных форм и размеров, свет, проходящий сквозь призмы. Цвета остались яркими даже по истечении нескольких веков. Все это походило на современную физику, но, конечно, это была физика мира, описанного в манускрипте, мира пирамид и пагод; возможно, даже некая новая физика, несущая множество объяснений.

Бет открыла входную дверь, и по церкви пронесся сквозняк. Последняя часть манускрипта представляла собой энциклопедию хитроумных шестеренок, рычагов и зеркал, а также серию причудливых образов — карлики с огромными лбами и пустыми лицами; состояния природы (солнце, снег, град, ливень, морось); башня с огнем на вершине. На последнем рисунке была изображена Библия — возможно, иная массивная книга, — озаренная лучами света. У Джека появилось ощущение, что он стал свидетелем засады на самого себя, когда Бет, нагнувшись, чтобы взглянуть на манускрипт, положила руку ему на плечо. От нее пахло библиотекой.

— И все-таки что это может быть? — спросила она.

— Не знаю. Да что угодно.

— Похоже на справочник.

— Или учебник.

— Ты так и не сумел ничего прочесть?

Джек покачал головой:

— Буквы… их примерно двадцать пять, но судить трудно. Видимо, значки означают буквы алфавита, а не слоги или идеограммы.

— Так, может быть, это английский? До того как появилась W, до того как стали различаться I и J? Или латынь, или греческий…

— Посмотри на фигурки людей — на то, как они нарисованы. Это ни на что не похоже. По-моему, я нашел абсолютно новый язык. То есть, наоборот, старый, утраченный язык.

Бет сомневалась.

— А тебе не кажется, что это шифр?

— Может быть, и шифр. Что-нибудь на удивление простое, но записанное при помощи шифра. Но оно выглядит так… По-моему, это нечто большее.

— Что, например?

— Не знаю. Мифы о сотворении мира, старые легенды, уходящие в глубь веков. Что-то такое, что мы не можем себе даже вообразить, поскольку не знаем языка.

Он встретился с ней взглядом и умолк, поняв, что увлекается. Трудно было это объяснить; он не мог сказать, где заканчивается надежда и начинается уверенность. Бет снова посмотрела на манускрипт с видом человека, которому предстоит сделать в этой книге новую запись.

— Например, притчи, — сказала она. — Или хроники.

— Возможно. Зависит от того, насколько древний этот пергамент.

Бет посмотрела на него:

— Мне кажется, я понимаю, почему папу увлекла эта книга. И чем подобная работа могла для него закончиться, я тоже понимаю.

Джек энергично кивнул:

— Не сомневаюсь.

— И как нам выяснить, о чем тут говорится?

— Нужно узнать больше о самой церкви.

— Я знаю, куда следует обратиться.

«Кладезь веры» находился в подвале одного из старейших зданий Сиднея, почти в самом центре. Построенные каторжниками, эти бараки некогда были отведены для стариков и одиноких женщин, сирот и служащих. В течение двух столетий они то и дело перестраивались. Теперь там находился исторический музей. Библиотека религиозной литературы — «Кладезь веры» — с самого начала размещалась в подвале и прилегающих к нему подземельях и, по мере того как мир наверху изменялся, старела.

В деловом центре Сиднея наступил обеденный перерыв; кварталы, застроенные офисами, опустели, зато улицы были битком забиты алчущими. «Кладезь веры» жил по собственному времени, и шум города сюда почти не доносился. Целые километры полок — и никого, кроме Сэнди.

— Какой-то матрос, прибывший сюда на одном из первых кораблей, — сказала она, — привез с собой ящик книг. Он скупал все, что только мог найти. Свои сбережения он завещал на пополнение коллекции, хотя и в те времена книг было уже изрядное количество.

На Сэнди были узкая зеленая юбка и просторная белая рубашка, и Джек снова подумал, как странно видеть эту роскошную красавицу в библиотеке. На коленях у Сэнди сидел Дэв; ребенок повернул непомерно большую голову и взглянул на него широко раскрытыми глазами. Кожа у него была цвета соли с перцем. Он почти не говорил по-английски, зато уже начинал болтать на других языках.

Бет погладила его по голове:

— Ты мой красавчик.

Дэв улыбнулся.

Джек вытащил из-под куртки манускрипт и положил на стол. Малыш вытянул шею, чтобы посмотреть.

— Где вы это взяли? — спросила Сэнди.

— Нашли в церкви, — сказала Бет. — Полагаю, это папино.

— Что это?

— Мы не знаем. Возможно, какое-то религиозное сочинение. Ты никогда не видела ничего подобного?

— Загадочные религиозные сочинения? Да сколько угодно.

— Нет, я имею в виду — что-то действительно похожее на это.

— Не знаю… — произнесла Сэнди. — Со временем такие книги все становятся похожи одна на другую.

Джек оглядел полки.

— А что конкретно у тебя тут есть?

— Все, — отозвалась та. — Сочинения по всем мировым религиям. Уже лет двадцать их некуда ставить, и теперь хозяева собираются устроить аукцион. Коридоры тянутся на несколько километров. Книг здесь больше, чем кто-либо когда-либо видел.

— Мы ищем информацию о нашей церкви.

— Она построена в девятнадцатом веке?

— В самом начале.

— Посмотрите вон там.

Первоначально к главному корпусу примыкали два крыла, образуя гигантский внутренний двор. Теперь южного крыла не было, но подвалы трех зданий сохранились — они тянулись под всем двором, соединяясь с коридорами «Кладезя веры». Здесь, в цокольном этаже, количество религиозной литературы поражало. На подставках под стеклом лежали старые Библии с украшенными миниатюрами страницами. Разнообразного размера полки прогибались под тяжестью томов. Конкордансы и катехизисы, трактаты и манифесты, откровения и сборники молитв.

Целые шкафы были посвящены истории церкви в колониях — судебным тяжбам с землевладельцами и урезанию приходских земель. На первом корабле прибыли одна Библия и один молитвенник; они очень благородно смотрелись на фоне матросских гамаков и ящиков с гвоздями, масла и рома. Каторжники становились священниками, а священники — каторжниками. Джек и Бет потратили на поиски целый день — копались в пыли, проникаясь благоговением: службы отправлялись на выгонах и в хижинах, прихожане отчаянно боролись с подступающим лесом, затем появились первые каменные церкви — и наконец нашли то, что было нужно.

— Джек, смотри.

Это оказались две половинки фотографии, сделанной в 1861 году, — примерно двух дюймов в диагонали, выцветшие до серого и розовато-белого. Но это определенно их церковь. Джек посмотрел на страницу под таким углом зрения, чтобы половинки соединились и изображение приобрело определенную перспективу. Никаких деревьев, обширный церковный двор, единственное надгробие — даже надпись на нем видна.

— О!

Бет также разгадала фокус и теперь восхищалась этой маленькой иллюзией. Пятна на переднем плане — скорее всего люди, пересекавшие церковный двор; выдержка заняла несколько секунд, и движущиеся тела превратились в призраков. Бет взглянула на Джека и медленно опустила глаза.

— Потрясающе.

Она бросила взгляд на подпись под фотографией.

— Построена в 1811 году. Я и понятия не имела, что церковь такая старая.

— Просто невероятно.

— Здесь есть англиканские монахи?

— Не знаю. Сэнди!

Сэнди с Дэвом на руках подошла к ним. Никто, кроме нее, не выдерживал в «Кладезе» целый день — здесь можно умереть от тоски. Ребенок что-то невнятно бормотал, а Сэнди принялась объяснять:

— На протяжении двух веков после Реформации здесь не было протестантов — они боялись, что их примут за католиков. Думаю, «монахи», о которых здесь речь, были мирянами. Они не принимали постриг.

Бет по-прежнему смотрела на фотографию.

— Скорее всего ты права.

Джек продолжал рыться в книгах в поисках какой-либо информации о здешних монахах. Он то находил зацепки, то вновь их терял. В XX веке церковь упоминалась неоднократно, а вот о ее ранней истории не говорилось почти ничего. У него заслезились глаза.

Джек никогда не видел отца Дэва — не то биржевого брокера, не то фермера, который посылал деньги на содержание ребенка, но никоим образом не контактировал с Сэнди, что ее вполне устраивало. Джек лично отвозил ее в больницу и видел Дэва вскоре после рождения — крошечные пальчики и зеленые сопли. Джек, Дэв, а теперь и Бет — все они, за исключением Сэнди, лишились отцов и чересчур рано повзрослели.