Как жила элита при социализме - Татьяна Шамякина

Довольно долгое время, лет двадцать, все 1960-е и 1970-е годы, полки мага­зинов были сплошь уставлены консервной овощно-фруктовой продукцией из стран народной демократии. Очень вкусным оказалось венгерское лечо и бол­гарские компоты из персиков, абрикосов, вишен, груш. Все дешево, доступно, скажем, компот из вишен — 90 копеек, из персиков — 1 рубль 20 копеек (после денежной реформы 1961 года).

Молочного разнообразия, которое запомнилось в 1950-х годах, мы достигли, пожалуй, только сейчас. Не производились йогурты, но они ведь не очень полез­ны, сладки, зато были фантастически вкусные простокваша, ряженка, топленое молоко, феноменальные сливки, сметана.

В крупных гастрономах открылись отделы по продаже молочного коктейля, который готовился тут же специальными миксерами из молока и мороженого. Пить коктейль необходимо было сразу, пока он еще пышный, пенистый, воздуш­ный. Между прочим, продавался кумыс в таких же бутылях, что и пиво, однако недолго. Молочные продукты в то время — исключительно в стеклянной таре, но разной по размерам. В 1960-е годы появились треугольные кремово-красные пакеты для молока, а затем и прямоугольные. Но вкус постепенно, не сразу, утрачивался.

Вкус сыров также не сравним с нынешним. Особенно любим был клинковый сыр — истинно белорусский бренд. Какой-нибудь голландский тогда и сегод­ня — небо и земля. Элитарии нередко вояжировали в Вильнюс на электровозе за очень вкусными сырами. Вообще на поездки в Литву долго сохранялась мода: некоторые, далеко не забираясь, прямо у границы делали покупки в небольших городках. Прибалтийские сыры были гораздо вкуснее, чем многие современные европейские. В свою очередь, из Украины и России ездили за продуктами, осо­бенно в 1970-е годы, к «машеровцам».

Некоторым семьям, в том числе и нам, примерно раз в неделю молоко, сыр, творог приносили хозяйки из деревни, по договоренности. Как интеллигенции, так и сельчанам оказалось выгодно (нам носили не менее двадцати лет, уже когда мы и на другую квартиру перебрались); но ведь крестьянам потому выгодно, что жилось им совсем не денежно. Вообще эта практика распространилась широко, особенно это касается военных, у которых не было деревенских родственников поблизости, или москвичей, ленинградцев, городских жителей в нескольких поколениях. Им и кабанчиков носили, и домашнюю колбасу раз в несколько месяцев, и к праздникам яйца, домашний сыр, мед. Заранее договаривались, и люди откладывали деньги на эти покупки.

В начале 1960-х годов пищевая промышленность и торговля стремились к новациям, к разным экспериментам. Производство кумыса, продажа молочного коктейля — такие эксперименты. Кроме того, крупные гастрономы попытались доставлять молочные продукты на дом — бутылки ставили перед дверью. Но не привилось, и неудивительно: кто из продавцов согласится с тяжелыми корзинами лазить по этажам, а домов с лифтами построили еще мало.

До 1960-х годов были в ходу продукты, которые впоследствии практически исчезли. Например, вологодское масло, шоколадное масло. Мы, дети, шоколад­ное масло на батоне очень любили. В шоколадном масле основой было чистое сливочное масло, смешанное с сахаром и какао-порошком. Сейчас полно похожих продуктов — шоколадные кремы, арахисовое масло с шоколадом, что-то подоб­ное. Их основа — маргарин, обычно очень низкого качества — из пальмового масла. Вкус, говорят, странный, по сути чистый сахар. Вот откуда такое огромное количество больных диабетом!

Творожные сырки в шоколаде тоже в 1950-е годы выпускались, но затем на целые десятилетия из широкой продажи испарились, хотя продолжали произ­водиться.

Торты в то время — исключительно масленые и с виду аляповатые. Но нужно помнить, что тогда не научились прибегать к химическим добавкам, которые держали бы в форме взбитые сливки, более легкие по сравнению со сливочным маслом. А вот небольшие пирожные расходились очень хорошо: подростками мы часто ходили в кафе «Весна», напротив Центрального книжного магазина, и поглощали там с кофе «безе», «наполеон», «картошку», «заварное».

Позднее рядом с кафе «Весна», на бульваре, стала тусоваться «золотая» моло­дежь, к которой мы себя не относили; в частности, об этом вспоминает в своей книге Александр Станюта, профессор, писатель, сын прославленной белорусской артистки Стефании Станюты. А у ее уже очень пожилого отца моя сестра Лина в начале 1950-х годов училась рисованию. Это я насчет многообразия талантов в одной семье. Ведь и внучка Александра Александровича Мелита, правнучка актрисы, в наши дни — талантливая спорстменка, чемпионка. Она явно не погло­щает столько сладостей, сколько мы в свое время!

Кондитерский магазин «Лакомка» размещался на проспекте там же, где и сейчас, вблизи ГУМа. Было меньше видов печенья, но сортов конфет — очень много, причем гораздо более дешевых и, конечно же, вкусных. Мы часто покупа­ли «Мишку на Севере», «Кара-Кум», «Белочку», «Птичье молоко». Однако суще­ствовали и совсем дешевые сорта — рабоче-крестьянские «подушечки» и лю­бимые школьниками «тянучки».

Сладкая «сахарная вата» продавалась на улице, на углу Ленина и проспекта, под рестораном «Неман». Впоследствии там же именно этот ресторан наладил про­дажу свежеиспеченных булочек, прямо из окна полуподвальной пекарни; в резуль­тате по району, центральному «пятачку» Минска, часто витали дивные ароматы.

Мой отец каждый день с работы приносил мне маленькую шоколадку. Где он их покупал — не знаю, скорее всего, в столовой ЦК, что тогда располагалась в двух шагах от Союза писателей, на углу Энгельса и Кирова, в двухэтажном, еще дореволюционном, здании. Будучи молодым преподавателем, я тоже туда ходила на обед, пока весь этот квартал не снесли, когда строились новые корпуса ЦК КПБ.

Память о советском мороженом менеджеры широко используют и сегодня — якобы выпускают по рецептам того времени, даже 1948 года. На самом деле вкус все же не тот. Мороженое тогда продавали прямо на улице в специальных теле­жках. Так же, как и газированную воду: 3 копейки с сиропом, 1 копейка без сиро­па. Десятилетие тележка с газировкой стояла на проспекте у входа в Театральный сквер, а напротив нее — мороженщица, к которой мы бегали каждый день. Соки из больших стеклянных конусов продавали не только в каждом магазине, но и во всех буфетах, столовых, кафе.

Конечно, это не очень гигиенично — пить из общих стаканов, есть сахар­ную вату на улице. Где мыли руки продавщицы пирожков или мороженого? Они же все время возились с деньгами. Сейчас с одноразовой посудой все намного лучше устроено в плане гигиены.

Кстати, о «точках общепита». Критиковали их в каждом номере «Вожыка» и «Крокодила», популярных сатирических журналах того времени, а также в «Фитиле», да и вообще везде. Справедливо. Но это уже начиная с 1960-х гг. А в 1950-е не то что в городе, а в любой деревне имелись чайные — фактически и клубы, причем, конечно, безалкогольные (умышленная алкоголизация населе­ния особенно активно началась при Бреженеве). В каждой такой чайной, в каждой столовой хлеб на столах, соль, горчица и перец стояли всегда, и были бесплат­ными. Студенты, экономя стипендию, наедались хлебом с горчицей и чаем за 2 копейки.

О пресловутой колбасе. Потому «пресловутой», что о ней только и писали перед разрушением СССР: мол, советские туристы, увидев в магазинах за гра­ницей сотни видов колбас, падали в обморок. Колбаса во время «перестройки» возвысилась до буквально сакрального символа.

Вот сейчас и у нас несколько десятков сортов колбас. И что, стали счастли­вее? О генноинженерной сое, химических добавках, излишней солености и изме­нении к худшему вкуса я уж и не говорю — давно стало банальностью. Вообще плохо есть мясные продукты промышленного изготовления вместо чистого мяса! В те годы у части населения оставались родственники в деревне, а другим по договоренности из сел возили продукты — и это было натуральное мясо, сало, грудинка, домашние колбасы. Возможно, разнообразие сортов колбас было по- настоящему востребовано только небольшой частью столичных элит, теми, кто уехал далеко от своих деревенских родственников, и некоторыми коренными горожанами. Большинство населения имело все свое!

Это правда: из советского времени запомнилось в продаже 5—7 сортов кол­бас. А зачем, в сущности, нужно больше? Зачем сотни видов шампуней, кремов, губной помады, зубной пасты? Ведь на самом деле они мало отличаются друг от друга — чуть изменен запах, цвет (всего лишь разные красители, ароматизато­ры) — и все. А сколько химии, сколько при их производстве использовано чистой воды, которой человечеству катастрофически не хватает, сколько образовалось вредоносных отходов, губящих наше здоровье!

Видя сегодня заваленные разноцветные стенды и полки в магазинах, я вспо­минаю пять видов зубной пасты в советское время, но зато «Поморин», «Лесная», «Жемчужная» действительно отличались друг от друга. Так и с колбасой — в три горла ее не запихнешь. Но в то время — дешевая, доступная, полезная, вкусная. Тем более, что в 1950-е годы, до разрушительных реформ Никиты Хрущева, сортов колбас и подобных изделий было на самом-то деле гораздо больше, о чем молчат. Довольно часто в «писательском» доме покупали буженину, ветчину, шинку, грудинку. Позднее, в 1960-е годы, появились не отделы, а магазины кули­нарии. Ассортимент в них, по сравнению с сегодняшним, конечно, небогат, но все же неизменными оказывались антрекоты, лангеты, ромштексы, бифштексы, бефстроганов, цыплята.