ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ - Ши Юй-Кунь

Пан Цзи больше не препятствовал проведению экзаменов, так как боялся потерять должность. Экзамены состоялись в назначенный срок. Бао-гун выдержал их с отличием, получил ученую степень цзиньши и был назначен начальником уезда Динъюань.

Не мешкая, Бао-гун отправился к месту службы, по пути заехал домой повидать родителей, рассказал о пережитых опасностях, а также о том, что бывший придворный астролог Ли Вэнь-е посватал за него свою дочь. Родители не переставали удивляться и очень радовались за сына.

Через несколько дней Бао-гун покинул родительский дом в сопровождении все тех же Ли Бао и Бао Сина.

Не доезжая Динъюаня, Бао-гун послал Ли Бао с вещами вперед, а сам переоделся, чтобы его не узнали, и вместе с Бао Сивом отправился в город.

Там они зашли в первый попавшийся трактир и заняли место в уголке, стараясь остаться незамеченными. В это время в трактир вошел посетитель.

— Давненько вы у нас не были, молодой господин! — подбежал к нему трактирный сл5гга, ставя на стол две чашки.

— Зачем же две? Я ведь один! — удивился посетитель.

— Простите, господин, но я видел в окно, как за вами следовал какой-то человек с длинными волосами, весь забрызганный кровью. А может быть, мне померещилось?

Из следующей главы вы узнаете, что сделал посетитель, когда услышал слова трактирного слуги.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Столярный отвес помогает раскрыть преступление. Черный таз жалуется на несправедливость старику Чжан Саню

Услышав слова трактирного слуги, посетитель побледнел и поспешил уйти. Даже к вину не притронулся. Бао-гун подозвал трактирщика:

— Вам известно имя этого человека?

— Его зовут Би Сюн. Он самый крупный в наших местах барышник.

Бао-гун хорошенько запомнил имя, не спеша поел, рассчитался и послал Бао Сина в ямынь объявить, что начальник уезда скоро прибудет.

Возле трактира Бао-гуна встретила целая толпа служителей, чиновников и письмоводителей, которые проводили его в ямынь. Помощник тут же подал ему печать и ворох бумаг на подпись.

Прежде всего Бао-гун проверил судебную книгу и, обнаружив, что в ней несколько раз упоминается некий Шэнь Цин, который при непонятных обстоятельствах убил монаха, объявил, что тотчас же выйдет в зал и допросит обвиняемого.

Служители изо всех сил старались угодить новому начальнику, поскольку со слов людей сведущих знали, что нрава он весьма крутого.

Шэнь Цина ввели в зал и поставили на колени. Бао-гун сразу определил, что ему не больше тридцати лет и с виду он совсем не похож на преступника.

— Шэнь Цин! Говори, зачем убил человека? — обратился к нему Бао-гун.

Шэнь Цин со слезами на глазах стал рассказывать:

— Я ходил навещать родственников, а на обратном пути спрятался в храме от дождя и уснул. Утром выхожу, а тут стражники. Увидели у меня на одежде кровь и спрашивают: «Ты как сюда попал?» Я рассказал им все, как было. Не поверили, пошли в жертвенный зал и там за статуей Будды нашли убитого монаха! Ах, господин начальник, не знаю, кто его убил! Да будет мне свидетелем владыка небесный!.. Схватили меня и потащили в ямынь… Но я не виноват…

— Когда ты вышел из храма? — спросил Бао-гун.

— Незадолго до рассвета.

— А почему одежда у тебя была в крови?

— Лежал я возле жертвенника, и, видно, кровь с него стекала на меня.

Бао-гун приказал увести обвиняемого, а сам потребовал паланкин и отправился в храм.

Дорогой Бао-гун размышлял: «Если Шэнь Цин и в самом деле убил монаха, то почему был запачкан кровью сзади, а не спереди? К тому же монах убит ножом, а у Шэнь Цина никаких острых предметов не было».

Когда добрались до храма, Бао-гун всех сопровождающих оставил у ворот, а сам вошел в зал, чтобы осмотреть статую Будды. Статуя лежала на полу с разбитой головой, на стене сквозь слой пыли проступала кровь, рядом валялся какой-то, предмет. Бао-гун поднял его, спрятал в рукав и вернулся в ямынь.

Там он спросил у Бао Сина, который подал ему чай:

— Ли Бао уже здесь? Привез он вещи?

— Привез.

— Пусть войдет!

Ли Бао вошел и поклонился. Бао-гун велел Бао Сину позвать старшего служителя Ху Чэна и, когда тот явился, спросил:

— Есть в нашем уезде столяры?

— Есть, господин!

— Пусть завтра явятся. Хочу дать им заказ!

— Утром старший служитель доложил:

— Столяры все здесь, ждут ваших приказаний.

— Вели им сделать несколько столов на низких ножках, — распорядился Бао-гун. — Столы поставишь в саду, разложишь на них кисти, расставишь тушечницы.

Ху Чэн выполнил все в точности.

На следующий день Бао-гун вышел в сад и обратился к столярам:

— Сегодня будете делать подставки для цветов. Но сперва пусть каждый на рисунке изобразит свою подставку. Чей рисунок окажется лучше, того я щедро награжу.

Столяры со всем усердием стали рисовать, а Бао-гун внимательно следил за ними. Потом он просмотрел рисунки и вдруг обратился к одному из столяров:

— Как тебя зовут?

— У Лян.

Бао-гун всех отпустил, кроме У Ляна, и спросил его:

— Ты зачем убил монаха? Говори правду!

— Я никого не убивал! Можете учинить дознание!

— Ладно. Не хочешь — не признавайся! — ответил Бао-гун и крикнул: — Несите сюда статую Будды из храма!

За служителями, которые тащили статую в ямынь, увязалась целая толпа зевак.

Бао-гун поднялся, поклонился статуе, затем сел и сказал:

— Только что святой сказал мне, что ты, У Лян, совершил злодеяние и оставил тайный знак. Вот, смотри!

Служители подвели У Ляна к статуе, и он увидел на спине у святого отпечатки шести пальцев. Кто мог подумать, что на левой руке У Ляна шесть пальцев! У Лян побледнел от страха, а служители, тараща от удивления глаза, перешептывались:

— Чудеса, да и только!

Чудесного между тем здесь ничего не было. Помните, осматривая храм, Бао-гун подобрал возле статуи Будды одну вещицу. Это был столярный отвес. Потом он увидел кровавые отпечатки пальцев и догадался, что преступление совершил какой-то столяр.

Стукнув по столу деревянным молотком, Бао-гун грозно произнес:

— Отвечай, У Лян! Или ты и дальше будешь отпираться?

— Смилуйтесь, господин, я во всем признаюсь! Мы с монахом были приятелями и частенько вместе выпивали. В тот день он угощал меня, и мы сильно захмелели. Я попросил его взять меня в послушники и наставить на истинный путь, за что ему отпустятся все грехи. А он спьяну стая хвастаться, будто никаких отпущений ему не надо, что за двадцать скопленных лян серебра он сможет откупиться от любого греха. Тогда я спросил: «Где ты хранишь свое серебро? Ведь если его украдут, все труды твои пойдут прахом!» «Оно в надежном месте, — ответил монах, — я спрятал его в храме, в голове статуи святого». Я не смог устоять перед соблазном и топором зарубил монаха. Руки у меня были в крови, и, вытаскивая серебро, я оставил отпечатки. Теперь вы знаете все и можете меня казнить!