Беглец - Екатерина Стадникова

Календарное «завтра» наступило. Так что Навен не видел причин оставлять Леннарта одного в замке, дырявом, как решето. Где гизрийский недоносок мог при желании навредить корладцу и кому угодно еще по пути.

– Засиделся ты в гостях у графа, – лукаво подмигнул Навен. – Пора и честь знать.

– Бежать? – уточнил рыцарь. – И куда я побегу?

– Не побежишь, а пойдешь. Куда? За мной.

Навен ударом ноги распахнул дверь. Корд от неожиданности икнул. О побеге его не предупреждали, оттого как действовать, бедняга не знал. Он направил на арестанта алебарду и бешено выпучил глаза.

Ловко перехватив древко, Навен рывком потянул Корда к себе. А свободной рукой крепко приложил стражника в голову. Корд охнул и осел на пол. Убедившись, что бедняга дышит, организатор побега незаметно сунул тому за пазуху золотой льен.

В непривычных для себя условиях Леннарт делался удивительно послушным. Не задавая вопросов, рыцарь повиновался как ученик на тренировке. Прыгал, когда говорят. Прятался, останавливался, бежал. Все прекратилось так же внезапно, как началось.

Рыцарь прислонился плечом к стене и тяжело дышал. Сине-сизый мрак наполнял задний двор. Сюда не дотягивались лучи красных фонарей с фасада, но долетали куплеты непристойных песенок и пьяный смех.

– Это то, что я думаю? – Леннарт встал как вкопанный. – Это же не?..

– Бордель, – кивнул Навен. – Мой дом. Шевелись, ты бежал из-под стражи. Не будь ханжой.

Он подтолкнул знакомца в спину, но это оказалось не так легко, как хотелось бы. С упрямством осла рыцарь поудобнее поставил ноги и чуть наклонил голову. Всем своим видом демонстрируя, что лучше смерть, чем поход в обиталище разврата.

– Не будь ребенком! – Ситуация перестала быть забавной и начала раздражать. – Они тебя не съедят. Даже кобыле твоей тут понравилось! Еще немного, и сцена привлечет чье-нибудь внимание. Примчится доблестная стража. Это вообще дверь в кухню. Я твою жизнь спас, помнишь? Соберись и прояви уважение.

– Прости меня, благородный Навен из Хоринга, – бледный Леннарт бессильно опустил руки. – Если ты требуешь, я последую за тобой.

– Держись рядом, – взвесив наивность спутника, попросил Навен.

Девочки хихикали, показывая пальцами на зеленого от ужаса рыцаря, заслонявшего голову рукой, как от удара, и бормотавшего бессвязный религиозный бред. По лестнице Навену пришлось вести Леннарта точно слепца. Он не желал смотреть.

– Открывай глаза, – предложил Навен. – Ты в безопаснейшем месте на острове. Сам граф не посмеет войти в эту комнату без прямого на то позволения ее хозяйки. Дождись меня.

– Я не останусь тут один! – запротестовал Леннарт.

«Еще как не останешься, сказочник», – подумал Навен. Требовалось сравнить то, что нагородил рыцарь, с донесениями шпионов сиятельства. Навен слышал легкие шаги и хихиканье. Девочки вошли тихо. Прокрались как пугливые лесные создания.

– Помогите гостю устроиться, – приказал Навен. – Приведите комнату в порядок.

– И только? – надула губки белокурая красавица, внешне напоминавшая корладку.

– И только, – подтвердил он. – Не донимайте его.

Леннарт сейчас более всего напоминал кухарку, забравшуюся на стул при виде мыши. Только не визжал и старался сохранять достоинство. Но путь к двери для него был отрезан.

Если принять за истину историю с убийствами в Гизрии, нельзя забывать, что проклятья не берутся из ниоткуда и не пропадают сами по себе. Одной отрубленной головой тут не обойтись. Были бы там мадаритки, они бы наверняка спасли девочку. Но раз за дело взялись рыцари в сияющих доспехах – в конце непременно случится кровавая баня или костер. Ирония? Из огня костров родилось больше бед, чем наделали все, когда либо на них сожженные. Множество проклятий, выкрикнутых в агонии, обрушились на мир и начали жить. Возможно, это и правда эхо прошлого.

Любой из участников тех событий мог стать новым носителем проклятья. Навен наверняка знал двоих.

Первая кровь

В империи нет и не было гильдии воров. А кто считает иначе – либо дурак, либо смутьян, либо романтик.

Не все шпионы отличались литературным талантом и сносным почерком. Пока Навен искал крупицы смысла в их писанине, старый учитель штудировал библиотеку на предмет проклятий нужного характера.

Утро застало всех врасплох. Внизу на площади отчаянно вопил глашатай. «Убийство! Убийство!», – верещал он, пока не охрип. Эхо жадно трепало тревожную новость. Ватто захлопнул книгу и потер глаза. Истина дразнила доступностью, но никак не желала даваться в руки. Леннарт совершенно точно врал – но в чем именно? Ложь и правда переплелись слишком тесно, чтобы отделить одну от другой с наскока.

Как монстр оказался на Хоринге? У благородных мужей хватило бы ума заменить убийство чем поинтереснее. К примеру, сбросить клетку с тварью в выработанную штольню и запечатать там навсегда. Было бы понятно, если бы речь правда шла о фальшивой дочери наместника. Рука не поднялась, мол. Пусть сдохнет сама. Опять же, почему фальшивой?..

Но то, что видел Навен, было вовсе не прекрасной девой.

Он постоянно возвращался к образу беглеца, оставшемуся в памяти. Это явно был мужчина, притом с усами и бородой. Сложением он более всего напоминал Леннарта. Навена заморышем не назовешь, только и беглец и рыцарь казались шире в плечах. Даже несмотря на то, что арестант был по-паучьи худым.

Ответ прятался где-то в отчетах графской агентуры.

– Это оно? Началось? – спросил Гелар, внимательно глядя на суету внизу.

– Не увидим – не узнаем, – пожал плечами Навен, и все трое спешно покинули башню.

Проулок между магазинами представлял собой жуткое зрелище. Вмерзшие в снег брызги были в известной степени красивы. Над тем, что осталось от жертвы, на корточках сидел незнакомый тип в строгом черном камзоле и коротком шерстяном плаще, отороченном недурно окрашенной кошкой. Чужак обернулся. Внешне он напоминал крысу: узкое лицо с выдвинутыми вперед крупными верхними зубами, скрюченные пальцы, широко расставленные выпуклые глаза.

– Это коронер, – шепотом пояснил Гелар. – Образину привезли с материка на последней каторжной барке.

– Зачем оно? – демонстрируя притворное отвращение, уточнил Навен.

– Представитель имперской следственной службы. Нейтральный. Незаинтересованное лицо, так сказать, – ответил маг. – Определяет причину смерти и примерное время, разбирается в способах умерщвления.

– Жрица Мадары справилась бы лучше.

– Или жрец, – процедил сквозь зубы поравнявшийся с ними Готфри.

Его сиятельство граф бесцеремонно растолкал всех и приблизился к трупу. Коронер как раз перевернул беднягу, и Навен невольно вздрогнул. Нет, юноша не был брезглив, как и не боялся вида крови. Изуродованное болью бледное лицо не было задето; застывшие, налитые кровью глаза между заиндевелых ресниц; открытый рот; язык, примерзший к щеке. Но Навен не мог не узнать неумеху-вора. В снегу поблескивали самодовольные монеты, высыпавшиеся из карманов.

– Лучше петля, чем это, – взвешенно и четко произнес бархатный басовитый голос.

– Рейнар? – граф обернулся. – Твой дом ведь рядом. Ничего не пропало? Ничего не слышал?

– Нет, ваше сиятельство, – благообразный седой мужчина в дорогих одеждах учтиво поклонился. – Я принял предписанные лекарем травы и уснул сном праведника. Вот, кстати, и лекарь.

Настала очередь Навена кланяться. Глаза Рейнара, такие живые и цепкие, лишь на мгновение замерли на юноше. У каждого на Хоринге имелись особые правила игры и причины оставаться. Но этот субъект давал фору даже мадам Каси. Улыбка, а тем более ухмылка, была бы неуместна. Так что Навен приложил все усилия, чтобы сохранить безразличное выражение лица.

– Лавочники, конечно, звери. Но за кражу они воришек не потрошат, – хохотнул граф.

Публика отозвалась жиденькими нервными смешками. Всего несколько человек не позеленели от вида пустого, как дырявое корыто, трупа. Само собой, де Вельт видел и не такое в захваченных после долгой осады крепостях, на полях сражений и после них. Коронер смотрел на края раны и вычищенное нутро с профессиональным интересом, почти на границе нездорового восторга. Сам Навен не почувствовал ничего, кроме голодного урчания в животе. Краем глаза он следил за Готфри: на физиономии гизрийца отпечаталась мрачная решимость, а его дрожащие пальцы изобразили символ Илнара.

– Может, който? – если де Вельт и был испуган, то страха никак не показывал. – Они у нас водятся.

– Нет, – уверенно отозвался коронер. – Разве только нарочно обученный убивать. Или наделенный извращенным разумом.