Одинокие велосипедисты - Сусанна Арменян

— А еще он не бреет под мышками, — гневно заключила дама Аксеваназ и решительно перетащила голову уже слишком измученного (за ночь) графа Томо с подушки на свою левую грудь. Томо вздохнул и перелез на даму целиком.

Про остальных дам велено было забыть.

Томо так и сделал. Аксеваназ собиралась помочь ему и найти выгодное место. Она одевала его, кормила, водила с собой на дворцовые вечеринки — а по ночам раздевала и клала с собой в постель. По утрам снова одевала.

Перед графом благодаря ее стараниям скоро замаячила перспектива стать помощником придворного шахматиста.

Особенно дама Аксеваназ просила Томо перестать якшаться.

Дон Салевол всё понял и исчез, пожелав удачи. Дон Ценокан всё же настаивал на тайной встрече.

…Граф Томо в тот вечер скучал во дворце. Дама Аксеваназ оставила его возле столика, за которым сидели несколько разукрашенных придворных, а сама куда — то испарилась. Граф Томо, лениво облокотившись на инкрустированную ракушками колонну, прислушался к разговору. Аристократы держали в руках по вазочке с вареньем и ели его узкими золотыми вилочками.

— Выпустил играющего — залез в свой карман, — сказал юноша в желтом парике, поддевая вилочкой блестящую от сиропа вишенку.

— Взятку сносить — без взятки оставаться, — ответил дядя с черной родинкой над бровью, и все легко рассмеялись. Беседа оживилась, заговорили все:

— Не сумел сдать — пять на верх!

— При чужом ходе на мизере — восьмерка твой враг.

— Приглашен в темную — береги длинную масть.

— За игру без сноса — на верх без двух?

— На распасах возьми свои…

— Иначе возьмешь и чужие!

Граф Томо с тоской подумал: «Никогда не овладеть мне дворцовым жаргоном!».

И горечь заставила его немедля покинуть дворец Сира И, не дожидаясь дамы Аксеваназ.

По дороге домой он назло Аксеваназ зашел к дону Салеволу. Но тот оказался в рейсе.

Томо потерянно и подавлено шел по главному тахрабскому проспекту Широченному. Догоняющие шаги заставили графа оглянуться. К нему бежал дон Ценокан.

— Я уж и не надеялся, — отдышавшись, сказал Ценокан. — Пойдем, приглашаю на прогулку.

— В полночь? — удивился Томо.

— В парк, — улыбнулся дон Ценокан.

Граф Томо никогда еще не гулял по ночному парку. Когда они вступили на хрустящий песок аллеи, тахрабские звезды стали почти не видны из-за сосен, елей и прочих растений. Дон Ценокан шагал, заложив руки за спину, и время от времени поглядывал на графа Томо. Тот старался не думать о криминальном прошлом своего спутника и не знал, как повести разговор в непринужденной манере. Дон Ценокан тоже молчал и никак не помогал Томо избавиться от неловкости. Они приближались к дикой части парка, где сырые овраги можно было пересечь по огромным чугунным трубам, а по дну некоторых — глубиной с настоящее ущелье — лились неизвестные потоки когда-то полноводных и диких, а ныне скованных и обмелевших рек.

У берега одной из рек дон Ценокан вдруг резко обернулся и нарушил молчание.

— Я хочу показать нечто для меня важное, — сказал Ценокан. — Но для этого надо перебраться через поток.

Томо взглянул на водяное покрывало, струящееся по гладким речным камням, и прислушался к музыке прозрачной толщи. Очертания терялись, но глаза его уже довольно привыкли к темноте. Перебраться через речку можно было и вброд — они замочили бы ноги только по колено. Но был еще один способ.

Граф Томо одновременно с доном Ценоканом взглянул на склонившееся над потоком деревце с торчащими в стороны ветками.

— Может, это?

— Пошли, — кивнул дон Ценокан.

Он прошел по вздрагивающему стволу первым и ожидающе обернулся на графа Томо. Оказавшись над рекой, Томо остановился. Он подумал — а не хочет ли дон Ценокан полюбоваться, как граф срывается и падает на скользкие камни, поднимая брызги, ломая руки, ноги, голову… Томо вспомнил историю с кирпичами и в испуге стиснул ветки, застыв в середине деревца и не в силах двигаться дальше. Ценокан смотрел, положив руку в перчатке на верхушку шаткого мостика, склоненную над дургим берегом на высоте почти двух метров. Томо глубоко вздохнул и, хватаясь за ветки, полез дальше. Ему показалось, что в опасном взгляде дона Ценокана он нашел силы не бояться его. Томо спрыгнул на землю, и дон Ценокан улыбнулся:

— Я думал, ты не сможешь, — похвалил он графа и повернулся, уводя его в заросли серебрящегося в звездном свете кустарника.

Скоро они вышли на холм, где некогда высились стены Священной Лесопилки, а теперь место это напоминало кладбище — на поросших травой склонах повсюду были разбросаны кирпичи, оставшиеся от древних стен, блоки железобетона и кубы розового туфа.

Под одним из блоков у дона Ценокана оказался таинственный тайник. Он разгреб руками влажную землю и вытащил оттуда небольшой круглый сверток.

Развернув грубую материю, он поставил свое сокровище на поверхность блока. Граф Томо так и ахнул: это был целый горшок с чесноком.

— Угощаю, — шепнул дон Ценокан и протянул графу два белых зубчика чеснока на ладони. Томо разгрыз один и застонал от наслаждения.

— С тех пор как его внесли в разряд наркотических веществ, — сказал дон Ценокан, — я и стал на путь преступления. Раз привыкнув к чесноку, не сможешь жить без него. Кое-что я потребляю сам, часть продаю наркодельцам. Надеюсь на твое молчание. Может, станешь одним из моих клиентов?

Граф Томо вздохнул, смакую неземной аромат:

— Мне средства пока не позволяют. Хотя скоро, быть может…

— Ты вхож во дворец Сира И, — сказал Ценокан. — Отыщи мне чеснокистов среди знати. Их по запаху и отсутствующему взору легко определить.

— Я постараюсь…

— Нет, — прервал Томо дон Ценокан. — Обычно мне отвечают так: «Я обещаю».

Этот ответ мне нравится больше.

— Я обещаю, — повторил граф Томо, и ему стало, наконец, страшно.

…Дама Аксеваназ ждала Томо нагая, на постели. Как только он вошел, она бросилась к нему с упреками, но ее остановил запах чеснока. Дама посмотрела на Томо глазами, расширенными до ужаса, и с треском рухнула в обморок.

«Как я могла связать свою половую жизнь с наркоманом!» — думала дама Аксеваназ, лежа в обмороке.

Сбывая чеснок придворной знати, они заработали немалые деньги. Дама Аксеваназ грызла бы локти, узнав, от чего отказалась, бросая Томо. Теперь новая любовница графа, дама Акус, заведовала клиентурой, а сам граф Томо держал связь с поставщиком (доном Ценоканом).

Скоро граф Томо был разбужен среди ночи дворцовой стражей, его и даму Акус стащили с постели и вместе повлекли на допрос.