Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас - Сью Блэк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее мы решили, что для орбитальной пластинки кость слишком толстая. Второй вариант был отвергнут, потому что на этом участке нет соответствующей бороздки. Итак, оставалось последнее – перед нами часть клиновидной кости. Это частично изогнутая кость с губчатой структурой и бороздками, соответствующими извилинам на полушариях мозга; особенность края указывала на место сращения с лобной костью. Данное предположение выглядело вполне обоснованным, и мы были уверены, что рассмотрели все возможные варианты. Осмотр занял около часа, и полицейские явно утомились от нас и нашей непонятной анатомической болтовни.
Теперь нам надо было решить, из правой части черепа этот осколок или из левой. Если мы не ошиблись, то он мог относиться только к левой, потому что в противном случае извилистость располагалась бы неправильно. Рядом с этим тонким участком черепа проходят крупные кровеносные сосуды (средние мозговые), и если эта его часть была сломана, да так, что откололся фрагмент кости, можно было с уверенностью утверждать, что Мэри нет в живых.
Это, однако, предстояло решить патологу. Он согласился с нашими выводами, хотя и признал, что не может дать комментариев по поводу происхождения костного фрагмента – это выходит за пределы его компетенции. Недовольные таким недоверием к нашим анатомическим познаниям, мы восприняли заявление патолога как тревожный звоночек. Скорее всего, нам предстоял вызов в суд, если дело дойдет до него, потому что происхождение обнаруженного осколка являлось одним из главных аргументов обвинения. Прокурор подтвердил, что теперь это дело об убийстве.
Кость отправили на анализ ДНК, который установил, что она принадлежала Мэри. Муж изменил показания: теперь он утверждал, что его жена пришла домой и между ними завязалась яростная ссора. Мэри якобы держала в руках нож, потому что готовила сандвичи. Испугавшись, что жена его зарежет, он схватил ее за руку и толкнул, она упала в дверной пролет и скатилась по лестнице, а потом ударилась головой о бетонный пол внизу. Брызги крови и мозгов, по его словам, разлетелись во все стороны. Должна заметить, что так случается отнюдь не всегда при ударе головой о бетонную поверхность, да к тому же внизу лестницы крови нашли совсем мало.
Мужчина сказал, что кровь текла рекой из раны на левой стороне головы, возле уха. Он понял, что Мэри мертва, оттащил ее и положил в ванну. Потом он вымыл весь дом, завернул ее в полиэтиленовую пленку и спрятал в багажнике своей машины. На следующий день, в два часа утра он увез тело из дома и избавился от него. Эту часть его рассказа подтверждала и полиция: в багажнике нашли следы крови, и машину зафиксировали дорожные камеры. Он заявил, что бросил тело в протекавшую неподалеку быструю речку. До сих пор ее так и не нашли.
Дальше он сунул окровавленную одежду в стиральную машинку, а вместе с ней, не заметив, и осколок кости. Нам повезло, что стирал он при низкой температуре и с обычным порошком, иначе нам не удалось бы раздобыть ДНК женщины. Случись так, обвинению и криминалистам гораздо сложней было бы доказать, что кость принадлежала Мэри. С другой стороны – чья еще она могла быть, но судопроизводство построено таким образом, что обвинение отвечает за предоставление доказательств, а защите достаточно просто посеять сомнения в их достоверности.
Как я и боялась, меня вызвали в суд, где мои драгоценные познания в сфере анатомии человеческого тела, представленного в данном случае в виде крошечного осколка кости, должны были неизбежно подвергнуться суровой проверке. Зал суда – чуждое место для ученого. Мы можем лишь отвечать на вопросы, которые нам задают, и если вопрос, которого ты так ждешь, не прозвучал, это очень раздражает и злит. В Шотландии эксперты не имеют право находиться в зале во время заседания, и поэтому ты предстаешь перед судьей, понятия не имея, как развивается процесс и какие доказательства уже были предъявлены, а какие еще нет.
Сначала обвинение в лице заместителя прокурора, с которым я была не знакома, предъявило суду мои верительные грамоты. Мне дали позволение представить свое свидетельство и изложить, как я пришла к сделанным выводам. Когда выступаешь на стороне обвинения, это обычно несложно: у прокурора нет ни желания, ни намерений оспаривать твои заявления, потому что они работают в его пользу. Все закончилось в течение часа или около того, и большую часть этого времени я потратила на то, чтобы убедить суд в своей достаточной квалификации и опытности.
Очень важно, чтобы свидетельство, которое ты делаешь в суде, касалось только твоей профессиональной области знаний и не выходило за ее пределы. Мое в тот день было простым: я убеждена, что этот фрагмент – кость, и убеждена, что он откололся от левого большого крыла клиновидной кости. Я не могла делать предположения о том, мертв человек, которому она принадлежала, или жив. Не могла утверждать, что она принадлежала Мэри. Не могла сказать, какое время кость пролежала в стиральной машине. И не могла сказать, как она туда попала.
Обычно судьи и присяжные довольно рано делают перерыв на ланч, поэтому я подсчитала, что на перекрестный допрос со стороны защиты остается не больше 2–3 часов. Адвоката, представлявшего в тот раз клиента, я хорошо знаю и глубоко уважаю, но от этого наши встречи в суде не становятся более приятными. Он великолепно делает свою работу, хоть сам это и отрицает, а также славится тягой к драматическим эффектам: чего стоят хотя бы его бакенбарды и трубка, как у Шерлока Холмса. Если я когда-нибудь совершу преступление и окажусь на скамье подсудимых, то хочу видеть своими защитником только его.
В Шотландии свидетели дают показания стоя, со специально отведенной трибуны, и я всегда снимаю в этот момент туфли, чтобы почувствовать связь с землей. Со стороны никто этого не видит. Ты понимаешь, что присяжные смотрят на тебя, поэтому делаешь невозмутимое лицо. Адвокат получил разрешение начать перекрестный допрос, но со своего места не встал, дожидаясь, пока стихнет шепоток предвкушения, пробежавший по залу. Затем движением, достойным детективного сериала, он нагнулся под свою скамью и достал оттуда большой тяжелый учебник. Медленно поднявшись на ноги, чтобы подчеркнуть его вес, он с нарочитым хлопком выложил учебник на стол перед собой, отчего
