Учение о перевоплощении - Николай Лосский

Всякая научная гипотеза становится все более вероятною по мере того, как следствия, вытекающие из неё, получают эмпирическое подтверждение. Проф. Узел, ссылаясь на одного доктора медицины в Праге, считает возможным получить, между прочим, ценные наблюдения путем сравнения отпечатка пальцев предков и потомков, также путем сравнения их характеров (стр. 137). Одним из подтверждений гипотезы перевоплощения может служить увеличение числа рождений после периодов чрезмерной смертности, напр. после эпидемий, после голодовок, увеличение числа рождений мальчиков после войны. Наиболее убедительное подтверждение учения о перевоплощении можно было бы получить, если бы удалось найти достоверно установленные случаи воспоминания человека о прежней жизни с такими фактами, действительность которых можно было бы установить и знание о которых данного лица можно было бы объяснить только его предшествующей жизнью.

Глава третья ВОСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА НА ВЫСШИЕ СТУПЕНИ БЫТИЯ

Размышляя о пути, который нужно пройти земному человеку, чтобы освободиться от своих недостатков, душевных и телесных, и достигнуть высших ступеней совершенства, поставим перед своим умом и воображением конечную цель, для которой мы сотворены Богом. Все субстанциальные деятели сотворены, чтобы быть действительными личностями. Все они имеют следующие свойства, которые суть образ Божий, неуничтожимый, как и все сотворенное Богом, даже и на самых низших ступенях падения: сверхвременность, сверхпространственность, свобода, сверхкачественная творческая сила, единосущие со всеми остальными тварными деятелями. При правильном использовании свободы, именно при полном отсутствии эгоизма и, следовательно, при бескорыстной любви ко всем абсолютным ценностям сообразно рангу их, субстанциальный деятель удостаивается обожения по благодати, становится членом Царства Божия и осуществляет подобие Божие. Основные черты подобия Божия отчасти указаны уже в предыдущей главе: это – конкретное единосущие, всеохватывающее знание, безграничная мощь тварного творчества (благодаря сочетанию сил члена Царства Божия с силою Божией и всех других членов Царства Божия), соборное творчество, совершенная полнота жизни, космическое тело [XVI].

Расстояние между несовершенным состоянием земного человека и абсолютным совершенством его в Царстве Божием чрезвычайно велико. Поэтому должно существовать много ступеней жизней, более сложных, чем человеческая, содействующих развитию новых способностей, расширению и обогащению деятельностей личности. Одну из возможных ступеней более сложной жизни представляет собою социальное бытие субстанциального деятеля, стоящего во главе общества. Чтобы познакомиться с этим типом жизни, рассмотрим строение такого общественного целого, как нация, образующая самостоятельное государство. Имея в виду такую ступень бытия, легче представить себе множественность и разнообразие возможных форм сверхчеловеческой жизни.

Согласно метафизике персонализма, нация есть личность высшего порядка, чем человек. Национально-государственное я есть, как и человеческое я, сверхвременный и сверхпространственный субстанциальный деятель, представляющий собою душу нации. Человеческое я подчиняет себе клетки своего тела и использует их деятельность для таких функций, как восприятие, мышление, прогулка, беседа с другими людьми и т. п. Что же касается национального я, телом его служат все люди, составляющие народ, а также и территория. Люди и части территории, составляющие социальное тело, суть органы социального я, управляемые им так, что оно осуществляет чрезвычайно сложные деятельности. Напр., восприятия социального я бесконечно совершеннее наших. Когда турист путешествует по Франции, как бедны и отрывочны его восприятия этой страны! Иное дело восприятие Франции, получающееся у социального я Англии благодаря существующему для её сознания единству восприятий англичан, находящихся во Франции. Положим, группа англичан-туристов любуется Шартрским собором; одни из них находятся внутри собора, другие вне его и притом с разных сторон собора. Отсюда в сознании социального я получается сразу цельное всестороннее восприятие собора. Это глубоко новый тип восприятия в сравнении с нашим. Точно так же и поступки национально-государственного я, суд, война, меры против природных катастроф, напр. пожара, наводнения и т. п., целостны, как пение артиста, но по типу своего строения глубоко отличны от индивидуально-человеческих.

Поступки национального я, в составе которых координированы действия многих людей, предполагают высокую способность его управлять поведением подчиненных ему людей, служащих социальному целому как органы его государственной и культурной жизни. Подготовка к такому типу жизни может начаться уже в нашем человеческом существовании в форме способности к социальному организаторству и умения управлять людьми. Говоря это, я вспоминаю профессора философии права П. И. Новгородцева. Он был крупным общественным деятелем и умел властно подчинять себе людей. В эмиграции в Праге благодаря его энергии был организован полный русский Юридический факультет, деканом которого он был до своей смерти. Умирая от воспаления легких, он в предсмертном бреду жаловался на то, что в его сердце спорят между собою студенты. Этот бред его можно понять как начало перехода от человеческого типа жизни к другому более сложному, состоящему в том, что он становился душою целой общественной группы.

Учение о том, что нация и вообще всякое общество есть личность более высоко развитая, чем человек, и пользующаяся входящими в её состав людьми как своими органами, вовсе не означает, будто человек зависит от общества так, что лишается свободы воли и становится пассивным орудием социального целого. Субстанциальные деятели не утрачивают свободы воли ни на какой ступени своего включения в более высокое единство. Даже клетки человеческого тела суть существа свободные, служащие целому организму человека лишь настолько, насколько они сочувствуют этому целому, но они могут взбунтоваться и начать, напр., образование раковой опухоли, вредящей организму, или же могут разложиться на составные элементы и выйти из организма. Тем более очевидно, что человек добросовестно служит своему социальному целому, поскольку он любит его и усваивает его интересы как свои собственные, но он может, оставаясь по паспорту, напр., гражданином государственной нации, стать к ней равнодушным или даже враждебным, и тогда он есть инородное тело в ней.

Персоналистическое учение о народе может вызвать следующий недоуменный вопрос: неужели какое-либо примитивное негрское племя в Центральной Африке есть более высоко развитое существо, чем, напр., Ньютон или химик Менделеев. На этот вопрос можно ответить так: по степени развития, правда, весьма одностороннего, Ньютон и Менделеев стоят выше негрского племени, но тип развития всякого общественного целого более высок, чем тип жизни самого гениального человека, так как деятельность общества несравненно более сложна и разнообразна, чем деятельность отдельного человека.

Расстояние между личностью человека и личностью культурно-национального я, такого как, напр., я Англии, Германии, России, чрезвычайно велико. Поэтому нельзя себе представить, чтобы какой-либо человек сразу после смерти мог стать душою сложного и высоко развитого общества. Должны существовать более простые сверхчеловеческие единства и деятельности, исполняя которые личность умершего человека поднимается на такую высоту, чтобы стать душою культурного народа. Познакомимся с различными видами таких менее сложных, но более чем индивидуально человеческих способов жизни.

Семейная жизнь создает особенно интимную близость между мужем и женою между родителями и детьми, бабушкой, дедушкой и внуками. Нередко, сидя, напр., за обедом, один член семьи думает о чём-либо, а другой начинает говорить на ту же тему или как бы отвечать на запрос первого. Они зачастую вступают в такое отношение, как будто они составляют единое существо и один служит органом другому. После смерти любимого человека мы чувствуем иногда, что связь с ним не прервалась, а стала ещё более непосредственною, ещё более интимною, чем при жизни; грубые части тела, увеличивавшие наше разъединение, отпали, и стала возможною большая, чем прежде, близость двух я. Д-р Бездек в своей книге «Загадка болезни и смерти» рассказывает об одном лице, которое после смерти своей жены однажды почувствовало, что жена его с ним и говорит ему: «Я не только не умерла, но живу в тебе самом. Я составляю теперь часть твоего духа; могу соединиться с душою и других людей, когда они вспоминают обо мне…, но твоя и моя душа образуют теперь неразрывное единство» (II ч., 111).